Агата Кристи - Избранное. Том 1
Чувствуя себя несчастным и терзаясь беспокойством, я постучал в дверь Пуаро.
Он уже слышал от Кертиса о случившемся, но с нетерпением ожидал детального отчета. Прибыв в Стайлз, я уже привык докладывать ему ежедневно о своих встречах и разговорах во всех подробностях. Я считал, что благодаря этому дорогой старина чувствует себя менее отрезанным от внешнего мира. У него создавалась иллюзия, что он действительно принимает участие во всех событиях. Память у меня всегда была хорошей и точной, и мне не составляло никакого труда повторять разговоры почти слово в слово.
Пуаро слушал очень внимательно. Я надеялся, что он сможет раз и навсегда развеять ужасное подозрение, которое сейчас завладело моим умом, но перед тем, как он успел высказать свое мнение, раздался тихий стук в дверь.
То была сестра Крейвен. Она извинилась за беспокойство.
— Простите, но я думала, что доктор здесь. Старая дама пришла в себя и беспокоится о муже. Она хотела бы его видеть. Вы не знаете, где он, капитан Хэстингс? Не хочу оставлять свою пациентку.
Я вызвался его разыскать. Пуаро кивнул в знак одобрения, и сестра Крейвен тепло меня поблагодарила.
Я нашел полковника Латтрелла в маленькой утренней комнате, которая использовалась редко. Он стоял у окна, выглядывая в сад. Когда я вошел, он резко повернулся. В его глазах застыл немой вопрос. Я подумал, что он боится.
— Ваша жена пришла в себя, полковник Латтрелл, и зовет вас.
— О! — на его щеках вспыхнул румянец, и я понял, каким бледным он был.
Он сказал медленно, неуверенно, словно старый-престарый человек:
— Она… она… зовет меня? Я… я приду… немедленно.
Он таким нетвердым шагом зашаркал к двери, что я бросился помочь ему. Он тяжело облокотился о меня, когда мы поднимались по лестнице. Дышал он с трудом. Шок, как и предсказывал Фрэнклин, был сильным.
Мы подошли к двери комнаты, где находилась больная. Я постучал, и живой деловой голос сестры Крейвен ответил:
— Войдите.
Так и поддерживая старика, я вошел с ним в комнату. Вокруг кровати была натянута ширма. Мы обогнули ее.
Миссис Латтрелл выглядела очень больной… бледной и хилой. Она лежала, закрыв глаза. Когда мы очутились возле кровати, она их открыла.
Она сказала тоненьким слабым голосом:
— Джордж… Джордж…
— Дэйзи… моя дорогая…
Одна рука ее была перевязана. Другая, здоровая, нетвердо двинулась к нему. Он сделал шаг вперед и схватил ее маленькую хрупкую руку. Он снова сказал:
— Дэйзи… — и потом как-то грубовато: — Слава Богу, ты в полном порядке.
И, глядя на него, видя его затуманившиеся глаза и застывшие в них любовь и тревогу, я страшно устыдился наших мерзких предположений.
Я тихо покинул комнату. Закамуфлированный несчастный случай, это надо же додуматься! В его идущих от самого сердца словах не было и намека на неискренность. Я жутко обрадовался. Когда шел по коридору, меня чуть не напугал звук гонга. Я совсем забыл о времени. Инцидент расстроил все. Только повариха продолжала работать, как всегда, и в обычное время подала обед.
Никто не переодевался, и полковник Латтрелл вообще не появился. Но миссис Фрэнклин сразу же спустилась вниз. Она выглядела очень привлекательной в бледно-розовом платье и, похоже, отлично себя чувствовала и была в прекрасном настроении. Фрэнклин же, подумал я, был угрюмый и поглощенный собственными мыслями.
После обеда, к моей досаде, Аллертон и Джудит исчезли в саду. Я посидел немного, слушая разговор Фрэнклина и Нортона о тропических болезнях. Нортон был сочувствующим и заинтересованным слушателем, даже если и плохо разбирался в теме беседы.
Миссис Фрэнклин и Бойд Кэррингтон разговаривали в другом углу комнаты. Он показывал ей какие-то образцы то ли занавесок, то ли кретона.
Элизабет Коул сидела с книгой и, казалось, полностью была ею поглощена. Я решил, что она немного смущалась и чувствовала себя как-то неловко в моей компании. Наверное, в этом не было ничего неестественного, если учитывать ее дневные исповеди. Мне все-таки было жаль, что так получилось, и я надеялся, что она не раскаивается, что доверилась мне. Я бы хотел дать ей честно понять, что с уважением отношусь к ее признаниям и никому их не передам. Однако она не дала мне шанса. Посидев еще немного, я встал и поднялся к Пуаро.
У него был полковник Латтрелл, который сидел в круге света, льющегося из маленькой электрической лампы.
Он говорил, и Пуаро слушал. Думаю, полковник больше обращался к самому себе, нежели к нему.
— Я так хорошо помню… да, это было на охотничьем балу. На ней было платье из белой ткани, кажется, ее называют тюль. Оно прямо-таки плыло вокруг нее. Она была такой хорошенькой девушкой. Видя ее, я начинал смущаться. И я сказал себе: «На этой девушке я женюсь». И, клянусь Юпитером, я добился ее руки. Ох, как же очаровательно она себя вела… Дерзила, знаете ли, и веселая была, и ответ у нее всегда на все находился. Никогда не смалчивала, черт бы ее побрал.
Он хихикнул.
У меня перед глазами появилась эта сцена. Я смог представить себе Дэйзи Латтрелл с юным дерзким лицом и острым языком… такую тогда очаровательную и грозящую превратиться с годами в сварливую старуху.
Но ведь сегодня вечером полковник Латтрелл думал о той юной девушке, о своей первой любви. О своей Дэйзи.
Я снова устыдился за то, что мы говорили всего несколько часов назад. Конечно, когда полковник Латтрелл, наконец, отправился в постель, я выпалил Пуаро все начистоту.
Он выслушал меня очень спокойно. Мне ничего не удалось понять по выражению его лица.
— Так вот, значит, что вы думали, Хастингс… что выстрел был преднамеренным?
— Да. Сейчас я стыжусь…
Пуаро отмахнулся от моих нынешних чувств.
— Эта мысль появилась у вас сама или кто-то на нее навел?
— Аллертон сказал что-то в этом роде, — возмущенно заметил я. — Конечно, подобные мысли в его духе.
— Кто-нибудь еще?
— Бойд Кэррингтон высказал такое предположение.
— А! Бойд Кэррингтон.
— И, в конце концов, он человек светский, и в подобных вопросах у него есть кое-какой опыт.
— О, совершенно верно, совершенно верно. Однако он не видел, как все произошло?
— Нет, он ушел прогуляться. Решил подышать свежим воздухом, а потом уж переодеться перед обедом.
— Понятно.
Я обеспокоенно сказал:
— Конечно, я этой версии не верю. Она лишь…
Пуаро прервал меня.
— Не нужно испытывать раскаяния по поводу подозрений, Хэстингс. В данных обстоятельствах такая идея могла прийти на ум любому. О да, здесь нет ничего неестественного.
В манерах Пуаро было что-то, что я не совсем понял. Какая-то странная сдержанность. В его глазах застыло любопытное выражение.
Я медленно сказал:
— Возможно. Но, видя сейчас, как он ей предан…
Пуаро кивнул.
— Точно. Вспомните, такое часто бывает. Под ссорами, непониманием, кажущейся враждебностью скрывается настоящая, истинная любовь.
Я согласился. Я вспомнил нежный любящий взгляд маленькой миссис Латтрелл, когда она смотрела на своего склонившегося над постелью мужа. Никакого уксуса, нетерпения или раздражительности.
«Супружеская жизнь, — размышлял я, ложась спать, — прелюбопытная штука». Что-то в манерах Пуаро смутно меня беспокоило. Этот странный наблюдательный взгляд… словно он ждал, когда я пойму… что? Я уже ложился в кровать, когда меня осенило. Мысль прямо ударила меня между глаз.
Если бы миссис Латтрелл была убита, то дело было бы таким же, как и остальные. Было бы ясно, что полковник Латтрелл убил жену. Ее смерть приписали бы несчастному случаю, но, однако, никто не был бы уверен: то ли это несчастный случай, то ли преднамеренное преступление. Недостаточно доказательств, чтобы вынести вердикт — убийство, но вполне достаточно, чтобы пробудить такие подозрения.
Но значит… значит…
Что это значит?
Значит… если в случившемся есть хоть капля здравого смысла… стрелял в миссис Латтрелл не полковник Латтрелл, а X. Но такое невозможно. Я все видел собственными глазами. Стрелял полковник Латтрелл. Другого выстрела не было.
Если не… Но, конечно, такое просто невозможно… Нет, не так уж невозможно… просто очень маловероятно. Но возможно… да… Предположим, что кто-то поджидал момента и в этот самый миг, когда выстрелил полковник Латтрелл (в кролика), другой человек выстрелил в миссис Латтрелл. Тогда слышно было только один выстрел. Или даже если они чуть-чуть не совпали, несоответствие приписали бы эху (ну, конечно, было эхо, как это я сразу не вспомнил).
Но нет, что за абсурд. Есть способы точно установить, из какого оружия был произведен выстрел. Метки на пуле должны совпадать с резьбой на стволе ружья.
Но, вспомнил я, такое бывает только в тех случаях, когда полиции требуется установить, из какого именно оружия был произведен выстрел. А полковник Латтрелл был бы совершенно уверен, как и все остальные, что роковой выстрел на его совести. Факт приняли бы без вопросов, и никто бы в нем не сомневался, и никому бы в голову не пришло проводить экспертизу. Сомнения возникли бы только по тому поводу: был ли выстрел случайный или преднамеренный, но эту проблему никогда бы не решили.
