Слепой цирюльник - Джон Диксон Карр

– ВЫПЕЙТЕ ЕЩЕ БОКАЛЬЧИК, МИССИС ПЕРРИГОР… СИНТИЯ! – взревел Морган, заглушая дальнейшие излияния. – Давайте все выпьем. Ха-ха!

– Но, Генри! – возликовала миссис Перригор, широко распахнув глаза. – Мне все это кажется про-осто чудесным, в са-амом дэле, это так невыносимо смешно! Потому что дражайший Лесли вечно только и делает, что говорит, понимаете, и бе-едная девочка, должно быть, ужа-асно разочарована. Ура! – (Бульк-бульк-бульк.)

– Йа так рад видеть, как молодые люди веселятся, – заметил благодушно капитан Вальвик.

– …потому что Кёрт выкинул такое, когда едва только все уладилось, когда все готово для вечернего представления, когда мне наконец удалось сделать так, чтобы дядя Жюль остался трезвым! А это, между прочим, было ужасно трудно, – пояснила Пегги, скривив лицо, чтобы сдержать слезы, – потому что я четыре раза ловила его, когда он пытался улизнуть за своим мерзким ДЖИНОМ! – Мысль об этом мерзком джине едва не заставила ее разрыдаться, однако же она решительно развернула к ним непреклонное, хотя и сморщившееся личико. – Но наконец мне удалось его убедить, и все стало хорошо, и он пошел вниз, в ресторан, в отличной форме, чтобы поужинать, и все так удачно…

– Твой дядя Жюль, – протянул Морган задумчиво в наступившем странном молчании, – пошел куда, чтобы поужинать?

– Как куда, сюда же! И…

– Не приходил он сюда, – сказал Морган.

Пегги развернулась кругом. Медленно, старательно, хотя взгляд ее туманился, а рот приоткрылся от напряжения, она дюйм за дюймом изучала ресторан. Гомон и вопли колыхались под потолком в клубах табачного дыма, но дядюшки Жюля нигде не было. Пегги смутилась. А потом она села за стол и разрыдалась.

– Ну же! – выпалил Морган, вскакивая на ноги. – Помогите, шкипер! Еще есть шанс спасти корабль от крушения, если действовать быстро. Раз он ушел, значит сидит в баре… Сколько он времени без присмотра, Пегги?

– Т-три ч-четверти-и-и-и! – заливалась Пегги, колотя себя ладонями по лбу. – И всего час до этого и-и-и… И зачем т-только изобрели это ужа-а-а-асное пойло, и почему эти гнусные мужчины пьют…

– Много он может выпить за три четверти часа?

– Г-галлоны, – сказала Пегги. – И-и-и…

– Дорога-ая моя-а, – прокричала миссис Перригор, и у нее на глазах тоже выступили слезы, – неужели вы это серьезно, что cher ме – ик! – сье Фортинбрас в са-амом дэле, по-настоящему – ик! – мог надраться? О дорогая, ужасно, кошма-арно напиться…

– Дамы, дамы, – загромыхал капитан Вальвик, стуча по столу, – йа вам говорийт, сейчас не пора рыдать! Давайте-ка, мистер Морган, вы забирайт одну, а йа – другую. Хватит, прекратите, обе! А теперь идем…

Морган рывком крепко подхватил миссис Перригор под руку, пока капитан поддерживал Пегги, и они заскользили через беззаботную дружелюбную толпу, которая теперь стремительно перетекала наверх, в бар, поскольку до начала концерта оставался еще час. Бар, уже многолюдный и шумно бурлящий, показался Моргану еще более многолюдным и бурлящим, чем на самом деле. До появления Пегги они втроем прикончили ровно три бутылки шампанского, и, хотя он с презрением отверг бы любое предположение, что его слегка развезло от кварты шипучки, он все же не мог, положа руку на сердце, отрицать очевидные коварные проявления. Например, ему казалось, что у него совершенно нет ног, а его туловище, должно быть, движется по воздуху каким-то поразительным образом, словно привидение; и чем больше обе дамы сокрушались по поводу напившегося дядюшки Жюля, тем явственнее все это представлялось ему уморительной шуткой. С другой стороны, разум его был яснее обычного; картины, звуки, краски, голоса обрели алмазную остроту и четкость. Он всеми порами ощущал тепло, табачный дым и алкогольные испарения в воздухе бара. Он видел, как краснолицая толпа топчется вокруг кожаных кресел под вертящимися вентиляторами и пасторальными сценами на потолке. Он видел, как янтарные отсветы ламп играют на витражных стеклах, и слышал, как кто-то бренчит на фортепьяно. Добрый старый бар! Великолепный бар!

– Давайте! – сказал капитан Вальвик. – Сажайт дам в кресла у стола, а мы погуляйт вокруг. Шёрт! Йа и сам хочу увидеть это представление с марионетками. Идемте. Мы начинайт от стены и дальше по кругу. Видите его где-нибудь? Йа не знаю его в лицо.

Морган его не видел. Он видел, как снуют через толпу со своими подносами стюарды в белых кителях; и все в толпе, похоже, сговорились путаться у них под ногами. Они дважды обошли бар по кругу и не обнаружили дядюшку Жюля.

– Ничего страшного, как мне кажется, – сказал Морган, утирая лоб носовым платком, когда они вернулись к двери, ведущей на палубу В. – Наверное, он пошел вниз еще раз взглянуть на своих кукол. Все в порядке. В конце концов, ему ничего не угрожает…

– «Когда на город ляжет тень, – заговорил у них за спиной загробный голос, – и кончится базарный день, и продавцы бегут, задвинув засовом двери магазинов, и нас кивком сосед зовет…»[39]Недурно, недурно. – Голос оборвал сам себя. – Добр-р-рого вечер-р-рка, мистер Мор-р-рган!

Морган развернулся. В алькове, в углу, обставленном кожаной мебелью, чья-то рука замахала, приветствуя его. Доктор Оливер Харрисон Кайл в одиночестве сидел, выпрямившись в кожаном кресле. На морщинистом лице доктора отражалось довольство Юпитера: он, правда, казался слегка заторможенным, но при этом витал где-то в облаках и настроен был весьма благожелательно. Он так и сидел, вскинув руку, глаза у него были полузакрыты, пока он читал стихи. Но теперь он гостеприимно манил их к себе.

У доктора Кайла «над кружками клубилась пена и слышался хрустальный звон». Доктор Кайл на самом деле набрался.

– «Старинный Эйр ему казался, – объявил доктор Кайл, жестом давая понять, что он сам оттуда родом и гордится этим, – гораздо выше всех столиц по красоте своих девиц»! Ага! И это утвер-р-рждение, мистер Мор-р-рган, можно почерпнуть из строк великого шотландского поэта Р-р-робби Бер-р-рнса. Присаживайтесь, мистер Мор-р-рган. Может, глоточек виски, а? «Но был он, к счастью, погружен в рассказ, который начал Джон»…

– Прошу меня извинить, сэр, – сказал Морган. – Боюсь, нам сейчас нельзя задерживаться, но, возможно, вы подскажете нам. Мы ищем француза по фамилии Фортинбрас, такой невысокий, крепкий… вы не видели его?

– А-а, – в задумчивости протянул доктор. Он покачал головой. – Добр-р-рая лошадка, мистер Мор-р-рган, добрая лошадка, только нетерпеливая. Так-так! Я мог бы ему сказать, судя по той скорости, с какой он преодолел первые шесть барьеров, всего забега ему не выиграть. Вы его найдете там, – указал доктор Кайл.

Они выудили дядюшку Жюля из-под кожаного дивана, на его красной физиономии играла приятная рассеянная улыбка, а сам он явно пребывал в полусне.