Рекс Стаут - С прискорбием извещаем

— Он вас укусил? — поинтересовался племянник без особого сострадания в голосе.

— Нет. Должно быть, я поранился, когда упал. Это просто царапина.

— А-а, вы споткнулись о Моисея. Сейчас принесу йод.

Я сказал, что не стоит беспокоиться из-за пустяка, но он провёл меня через террасу в дом, где в просторной гостиной с большими окнами и камином стояло множество кресел, диванов и пуфиков, достаточных для проведения вечеринки средних размеров. Когда Ларри открыл дверцу висевшего возле камина шкафчика, взгляду представилась батарея расположенных в полном боевом порядке медикаментов: перекись, бинт, йод, пластырь и всевозможные мази.

Я смочил ранку йодом и, чтобы не молчать, сказал:

— Удобное место для аптечки. Всё всегда под рукой.

Он кивнул:

— Это из-за Мистера. Сильно он не кусается, но оцарапать может. Потом есть ещё Лого и Лулу. Они тоже любят повозиться.

— Лого и Лулу?

— Медвежата.

— Ах, медвежата… Понимаю. — Я опасливо оглянулся по сторонам и, поставив бутылочку обратно на полку, закрыл дверцу. — А где они сейчас?

— Дрыхнут где-нибудь. Они всегда спят после обеда. Вы увидите их позже. Может, выйдем на террасу? Вы что предпочитаете: виски, водку, бурбон?

Терраса оказалась очень приятной. Она находилась на теневой стороне и была выложена большими каменными плитами неправильной формы, промежутки между которыми заполняли полоски плотного дёрна. Мы провели там больше часа, но вся польза, которую мне за это время удалось извлечь, — это три хайбола. Ларри не пришёлся мне по душе. Он говорил как актёр; из его нагрудного кармана торчал зелёный, под цвет рубашки, платок; меньше чем за шестьдесят минут он успел трижды упомянуть Светский календарь; и, наконец, его часы имели шестигранную форму, хотя ни одни уважающие себя часы не могут быть иными, кроме как круглыми. Что касается невзыскательной болтовни, он показался мне довольно остроумным, но, должен признаться, в компании он выглядел бы достаточно блекло. Секретами он не разбрасывался. Тема анонимных писем вызвала у него взрыв негодования. Ещё я узнал, что он умел пользоваться пишущей машинкой, что Мариэлла отправилась в центр города с какими-то поручениями, а Джанет была с доктором Брейди на верховой прогулке. К доктору Брейди он, похоже, относился несколько неуважительно, хотя я и не смог уловить, почему именно.

Когда пробило пять, а тётя так и не появилась, он пошёл разузнать и, вернувшись через минуту, сказал, что я могу подняться наверх. Он проводил меня по лестнице, показал нужную дверь и исчез. Я переступил через порог и очутился в кабинете. Там никого не было. Повсюду царил страшный беспорядок. В кресле горой лежали телефонные книги. Листки промокательной бумаги на столе использовались, очевидно, ещё со времен подписания Декларации Независимости. Пишущая машинка пылилась без чехла. Я стоял и невесело глядел по сторонам, когда наконец в комнату вбежала Бесс Хадлстон, за которой трусил тощий субъект. Его глаза были такими же чёрными, как у неё, но в остальном он казался усохшим и выцветшим.

— Извините. Здравствуйте. Мой брат. Мистер Голдвин, — произнесла она, прошмыгнув мимо меня.

— Гудвин, — твёрдо поправил я и пожал руку, протянутую её братом.

Я с удивлением обнаружил, что у него было крепкое рукопожатие. Тем временем Бесс Хадлстон уже села за стол и выдвинула ящик. Она достала чековую книжку, взяла ручку, выписала чек, развела несусветную грязь при попытке промокнуть чернила и протянула чек своему брату. Он скользнул по нему взглядом и сказал:

— Нет.

— Да, — отрезала она.

— Послушай, Бесс, но ведь это не…

— Придётся потерпеть, Дэн. По крайней мере, эту неделю. Ничего не поделаешь. Я тебе тысячу раз говорила, что…

Она замолчала, посмотрела на меня и перевела взгляд на него.

— Ладно, — сдался Дэниел, засунул чек в карман и опустился в кресло, задумчиво мотая головой.

— Итак, — Бесс повернулась ко мне, — что у вас?

— Похвастать пока нечем, — ответил я. — На письме и конверте уйма отпечатков пальцев, но поскольку вы их показывали брату, племяннику, девушкам и доктору Брейди, я полагаю, все они к ним прикасались, верно?

— Да.

Я пожал плечами:

— Ещё Мариэлла научила мистера Вулфа готовить фрикасе из солонины. Весь фокус заключался в требухе. Помимо этого никаких новостей. Кстати, Джанет знает, что вы её подозреваете. И ей очень хотелось заполучить фотографию.

— Какую фотографию?

— Тот самый её снимок, который я, по вашему распоряжению, отправил в корзину. Он случайно попался ей на глаза. Вы не возражаете, если она его получит?

— Конечно нет.

— Вы ничего не можете добавить по этому поводу? Вдруг существует какая-то связь…

— Нет, карточка не имеет к делу ни малейшего отношения. Она вам никак не поможет.

— Мистер Вулф приглашал доктора Брейди заглянуть к нему сегодня около двух, но доктор ответил, что слишком занят.

Бесс Хадлстон подошла к окну, выглянула и вернулась обратно к столу.

— Однако он не слишком занят, если катается на одной из моих лошадей, — заметила она едко. — Они с Джанет должны скоро вернуться. Я, кажется, слышала шум в конюшне.

— Он зайдёт в дом?

— Зайдёт. Чтобы выпить коктейль.

— Ясно. Мистер Вулф просил передать, что существует некоторая вероятность того, что отпечатки удастся найти на втором письме. На том самом, которое получил ваш богатый знакомый.

— Оно недосягаемо.

— Вы не могли бы попросить его на время?

— Нет.

— Ваш знакомый передал его в полицию?

— Господи, как вам такое пришло в голову?

— О'кей. Я уже поиграл в пятнашки с Мистером, споткнулся об аллигатора и переговорил с вашим племянником. Теперь я хотел бы посмотреть, где хранятся канцелярские принадлежности Джанет, и взять образец шрифта пишущей машинки. Это она?

— Да. Но сперва давайте зайдём в комнату Джанет. Я провожу вас.

Я пошёл за ней. Комната оказалась на том же этаже в противоположном конце коридора — приятное маленькое жилище, уютное и аккуратное. Но канцелярские принадлежности меня разочаровали. Они находились не в коробке. Они лежали в выдвижном ящике стола, который не запирался и имел ручку в виде тонкого металлического кольца — на нём едва ли могли оставаться отпечатки, — так что любой желающий имел возможность спокойно открыть его и взять бумагу или конверты, — словом, то, что нужно, абсолютно без всякого риска. Бесс Хадлстон ушла, предоставив мне изучать обстановку, и, осмотревшись там, где осматривать было в общем-то нечего, я вернулся в кабинет. Дэниел по-прежнему сидел в кресле, в той самой позе, в какой мы его покинули. Заправив в пишущую машинку взятый из ящика Джанет листок, я отстучал несколько пробных строк и уже собрался сунуть его в карман, когда Дэниел произнёс:

— Вы сыщик.

Я кивнул:

— По крайней мере, считаюсь таковым.

— Вы ищете того, кто распространял эти анонимки?

— Да. — Я щёлкнул пальцами. — Что-то вроде.

— Каждый, кто занимается подобными мерзостями, заслуживает быть погружённым до подбородка в десятипроцентный раствор плавиковой кислоты.

— Это что, неприятно?

Дэниел передёрнулся:

— Неприятно. Я задержался, потому что решил, что вы, возможно, захотите задать мне какие-нибудь вопросы.

— Очень признателен. Какие вопросы?

— В том-то и беда. — Он негромко вздохнул. — Мне нечего вам рассказать. Видит Бог, я был бы рад. Но у меня нет даже подозрений. Могу предложить лишь комментарий. Непредвзятый. Вернее, два комментария. И прошу довести их до сведения мистера Вулфа.

— Непременно. — Я сделал заинтересованное лицо. — Итак, комментарий номер один?

Дэниел окинул меня взглядом и поджал губы.

— Только что в разговоре с сестрой вы упомянули пятерых человек: её племянника Ларри — моего тоже, мисс Николс, мисс Тиммс, доктора Брейди и меня. Хочу заметить, что удар, направленный против Бесс, заденет четверых из этих пяти. Я как брат питаю к ней давнюю и глубокую привязанность. Девушки состоят у неё на службе, за что получают хорошее жалованье. Ларри она тоже платит приличные деньги. Откровенно говоря, — я его дядя и имею право судить, — слишком приличные. Не будь Бесс, он смог бы зарабатывать себе на жизнь, разве что разгружая баржи с углём за четыре доллара в сутки. Во всяком случае, я не знаю другого занятия, которое не перенапрягало бы его умственные способности сверх предела. Как видите, благополучие Ларри целиком зависит от благополучия его тёти. Таким образом, мы четверо можем быть безболезненно вычеркнуты из списка подозреваемых.

— Допустим, — согласился я. — Остаётся один.

— Один?

— Совершенно верно. Доктор Брейди. Я перечислил пять человек. Исключив четверых, вы тем самым указали прямо на него.

— Нет-нет, я совсем не это имел в виду. — Лицо Дэниела сделалось печальным. — Я довольно плохо знаю доктора Брейди. Впрочем, так получается, что мой второй комментарий касается непосредственно его. Повторяю: это всего лишь комментарий. Вы читали письмо, полученное миссис Хоррокс? Если да, то вы, вероятно, заметили, что оно никоим образом не угрожало репутации доктора Брейди. Оно было столь откровенно абсурдным, что просто не могло ему повредить. В самом деле, дочь миссис Хоррокс умерла от столбняка. Но от столбняка не существует неправильного лекарства, равно как не существует и правильного, когда токсин уже достиг нервных центров. Антитоксин может защитить организм, но никогда или почти никогда не вылечит уже начавшуюся болезнь. Поэтому содержащийся в письме выпад против доктора Брейди по сути таковым не являлся.