Неизвестен Автор - Тайна башни (сборник)
Он занес некоторые заметки в свою записную книжку, и девушка с облегченным сердцем распростилась с великим сыщиком.
— Мы едем, Гарри, — сказал Шерлок Холмс, возвратившись в свою комнату, и они начали укладывать свои вещи.
. . . . . . . . . .Старый лакей Вильгельм был немало удивлен, когда в одно прекрасное утро к нему явился посетитель, представившийся мистером Блэкфильдом.
— Я хотел бы узнать от вас подробности об убийстве, совершенном над вашим барином и о предполагаемом убийце.
Старик, обыкновенно молчаливый, едва узнал цель посещения, как стал во всех подробностях излагать всю историю происшедшего.
Он описал убийство, т.е. нахождение трупа, до мельчайших деталей. Он рассказал о следствии и его результатах, о том, что единственным следом убийцы оказалась пробка от коньячной бутылки, и о том, как несчастные случайности навлекли подозрение на любимого им молодого барина Курта. Он в блестящих красках обрисовал характер своего томящегося в подследственном аресте любимца, и не находил достаточно слов для прославления его благородства, его барства, добросердечия и любезности.
Шерлок Холмс слушал его молча. Когда он кончил, он попросил его показать место злодеяния, но старик должен был отказать в исполнении этой просьбы, так как комнаты были еще опечатаны.
Они еще поговорили о происшедшем, и хорошо осведомленный старик дал сыщику многие существенные указания.
Шерлок Холмс в продолжение некоторого времени сидел в своем кресле, глубоко задумавшись.
— Кто унаследует миллионы убитого, в случае если Курт фон Росла по каким-либо обстоятельствам лишится права наследования? — спросил он наконец.
Вильгельм потирал свой гладко выбритый подбородок.
— Тогда может быть принят в соображение разве только еще дальний родственник барона, если он вообще еще жив. Дело в том, что он уже много лет назад пропал без вести. Он был неисправимый негодяй, в молодые годы его отправили за океан, и с того времени никто ничего о нем не слышал. Ходил, правда, слух, будто его видели в городе, но я как-то этому не верю. Ведь в таких случаях всякий рад почесать язык.
— Этот родственник также носит фамилию Росла? — спросил заинтересованный в высшей степени Холмс.
— Нет, его зовут Фриц Ротман.
Затем Холмс распростился со стариком, обменявшись с ним крепким рукопожатием, и отправился к себе в гостиницу.
В своем номере он застал своего помощника Гарри, который пришел по-видимому с целью повидаться со своим начальником и получить от него инструкции.
— Здравствуй, Гарри, — приветливо поздоровался с ним Шерлок Холмс, — ну расскажи, как ты устроился!
— Все в порядке, начальник, я взял комнату в Сапожной улице в простенькой гостинице, конечно, не под именем Гарри Тэксона, помощника знаменитого Холмса, а под личиной Бременского купца Лендлея. Я основательно рассмотрел город по плану и готов принять всякое поручение.
— Хорошо, мой милый. Время деньги, и вот ты послушай: прежде всего, ты должен будешь, путем чтения здешних газет и разговоров с добродушными жителями Майнца, ознакомиться со всеми ходящими в публике слухами и мнениями об убийстве — ведь мы находимся в южной Германии, стране добродушия. Здесь ты не встретишь ту суету и беспокойство, как у нас. Здесь процветает квасная политика. Вот ты и старайся познакомиться с этими добродушными кутилами в маленьких ресторанчиках, поведи разговор на дело Росла, будь хитер, как змея. Мне лично сейчас удалось узнать важную новость. Оказывается, что вторым по очереди наследником убитого барона является некий Фриц Ротман, молодой человек сомнительного поведения, много лет тому назад исчезнувший из Майнца. Говорят, он теперь опять здесь. Наведи об этом справки, и если это подтвердится, то приложи все старания, чтобы познакомиться с этим человеком. Если будет у тебя что-нибудь важное, то уведоми меня, а я также в свою очередь буду извещать тебя обо всем.
* * *В конторе юстиции советника и присяжного доверенного д-ра Готоп во время послеобеденных часов царило большое оживление; популярный юрист в это время не был занят в судебных заседаниях и поэтому имел возможность посвятить себя своим клиентам.
В приемной за очередью ожидающих клиентов следила конторщица, посвящая каждую свободную минуту работе на пишущей машине; однообразный стук последней смешивался с тихими разговорами осужденных на долгое ожидание клиентов.
Открылась обитая мягкой материей соединительная дверь. Один из принятых адвокатом вышел из кабинета.
Конторщица подняла голову.
— Господин Блэкфильд, теперь ваша очередь, — кратко заявила она, и сейчас же опять привела в движение клавиши своей машины.
Мнимый Блэкфильд поднялся со своего стула в углу приемной, где он просидел молча и наблюдая, и вошел в кабинет популярного адвоката.
Последний сидел за громадным письменным столом, покрытым деловыми бумагами и другими документами; лицо его вследствие неутомимой комнатной работы раньше времени состарилось, но глаза ясно и открыто посмотрели на вошедшего.
— Что вам угодно, сударь?
Легким движением руки он указал на стоявшее вблизи кресло для клиентов.
Мистер Блэкфильд сел.
— Я намереваюсь поселиться в Майнце на постоянное жительство, и ищу подходящий моим требованиям дом, так как терпеть не могу жить в нанятых помещениях. Во время моих поисков мое внимание было обращено на виллу барона Росла, причем мне указали на вас, как на его душеприказчика. Я осмотрел виллу снаружи, и был бы не прочь приобрести ее, после подробного осмотра внутри и при более или менее подходящих условиях продажи.
Юстиции советник надавил на кнопку провода, ведущего в его контору, где находились служащие. Вошел мужчина лет сорока, и скромно стал ожидать указаний своего патрона,
Мужчина этот был до крайности безобразен собою; лицо его производило такое впечатление, будто черты его в беспрерывной, подневольной работе окаменели и лишились способности меняющегося выражения.
— Добрейший Крейзерт, — коротко, но приветливо обратился юстиции советник к своему давнишнему доверенному, — вот господин Блэкфильд намеревается при некоторых условиях приобрести виллу Росла и желал бы предварительно подробно осмотреть помещения. Когда собственно должно состояться вскрытие завещания Росла? Лишь после него можно будет определенно сказать, что можно будет сделать с пустующим домом.
Крейзерт взялся за дневник, который он постоянно носил с собою.
— Вскрытие завещания состоится через пять дней от сего числа. По истечении этого времени можно будет заявить с уверенностью, что будет предпринято с виллой. Предварительный осмотр до этого срока недопустим. Большая часть дверей опечатана.
Мистер Блэкфильд поднялся со своего места и обещал зайти через неделю.
Дальнейшее пребывание и разговоры не могли принести пользы, а только причинить вред. Посещение адвоката не осталось без результатов для сыщика: ему подтвердили, что завещание существует, и сказали, когда оно будет вскрыто.
Ознакомлением с этими двумя фактами надо было удовлетвориться на этот день, а потому Блэкфильд распростился.
Доверенный Крейзерт после нескольких несущественных деловых сообщений также вышел из кабинета юстиции советника, и отправился на свое место. С ворчанием, и избегая всяких разговоров со своими подчиненными, он распределил работу, тщательно следя за тем, чтобы потеря времени занятиями, не относящимися к самому делу, была сокращена до крайности. Сидящие у пишущих машин барышни знали бесцеремонность «урода», как они называли его, и отложили разговоры о происшествиях своего свободного времени до закрытия конторы.
Наконец, и этот день стал клониться к концу.
Часы пробили шесть; в течение нескольких минут книги и канцелярские принадлежности были убраны и, после краткого прощания барышни разлетелись, как стая напуганных птиц.
Доверенный Крейзерт остался еще на некоторое времени в затихшей конторе. Наконец и он вышел из конторы и отправился к себе домой.
Как во всем, так и по отношению к квартире, у него были очень скромные требования. Десятки лет он проживал в двух маленьких, скудно обставленных комнатах; из бережливости он не ходил в ресторан, а посылал за обедом свою хозяйку, вдову швейцара.
Скромный ужин уже стоял на чисто накрытом столе.
— Спрашивал меня кто-нибудь в течение дня? — обратился он к старухе, только что принесшей из ближайшего ресторана пенящуюся кружку пива.
— Нет, господин Крейзерт, здесь никого не было. Было так тихо, что даже становилось жутко.
Крейзерт знаком приказал болтливой старухе замолчать: машинально он проглотил ужин.
