Поль Магален - Кровавая гостиница
Ночь стояла тихая и темная. Луна лишь изредка проглядывала сквозь темные тучи, плывшие по небу. Ребенок спал на своем маленьком ложе. Не раздеваясь, кружевница прилегла. Она закрыла глаза и долго лежала, пока легкая дрема не овладела ей. Но вдруг послышался какой-то шум, будто кто-то крался по лестнице. Девушка встрепенулась. Она приподнялась на постели и тихо окликнула:
– Жервеза? Ты уже вернулась?
Никто не ответил. Шум стих, чтобы через минуту возобновиться вновь. Дениза, убежденная в том, что служанка тихонько пробирается к себе, опасаясь разбудить ее и ребенка, встала, желая узнать, почему она вернулась так скоро. Кружевница взяла лампу и направилась к двери. Но та внезапно распахнулась, и Дениза отпрыгнула в сторону, словно ужаленная.
Пока все пировали у гражданина судьи, наследник Агнессы Шассар задавался одним и тем же вопросом: «Кто тот больной, которого скрывают в павильоне?» Дениза, по всей вероятности, отказалась от пира с одной-единственной целью — поскорее вернуться к нему. «Разве я не слышал, как начальник судебной палаты поблагодарил ее за опеку над страждущим гостем? Соперник!» — подумал Жозеф. Глухая и дикая злоба закипела в груди бандита, и сердце его залила жгучая ревность.
Старший Арну не сомневался, что человек, которого прячут в павильоне, представляет для него опасность. Он должен был все выяснить. Вот почему глава семейства Арну провожал новобрачных до Армуаза: он твердо решил, что на обратном пути проникнет в жилище Денизы и увидит того, кто нарушил его спокойствие.
Жозеф осторожно прошел по парку до самого павильона. На втором этаже горел неяркий свет. Жозеф встрепенулся. «Там, наверху, по всей вероятности, и скрывается таинственный гость», — подумал он.
Двери павильона были заперты, но Жервеза по нерадению оставила открытыми окна. Арну был силен и проворен. Он вспомнил, что в доме нет никого, кроме больного и женщины. Через окно трактирщик проник в просторную столовую и стал подниматься по лестнице, которая привела его в комнату кружевницы. Дениза стояла перед своим ночным гостем совершенно изумленная и озадаченная.
– Прошу прощения, — сказал он. — Для смелых нет неподходящего часа. Девчонка, перед тем как пойти на пляски, заперла двери, но не закрыла окна, так что пробраться в дом мне не составило труда. Меня никто не заметил. Впрочем, к невесте ведь можно прийти в любое время. А мы ведь жених и невеста, не правда ли?
– Что вам угодно? — спросила хозяйка.
Трактирщик не сразу ответил. Он стоял и смотрел на бедную девушку. Она, как всегда, была прекрасна, прекрасна беспорядком своего туалета, своей женской скромностью, оскорбленной присутствием постороннего, и страхом, который внушало ей неожиданное вторжение этого человека. Дениза инстинктивно прикрыла рукой полуобнаженную грудь и замерла в безмолвном ожидании.
– Стоит ли противиться мужу? — спросил Жозеф, и глаза его налились кровью из-за лишней выпитой рюмки. — Я же вам сказал, что через две недели вы будете моей женой. Это все равно как если бы вы и теперь уже были моей… Я твой жених, твой супруг и повелитель! — дерзко заявил он и приблизился к ней с угрожающим видом.
– На помощь!.. Жервеза! — вскрикнула, обезумев, Дениза и отступила в альков,[27] прикрываясь занавеской.
– На помощь? — захохотал бандит. — Откуда же она к тебе придет? Жервеза на свадебных гуляньях, так что ждать помощи не от кого!
– От Бога! Он всегда защищает несчастных и мстит за безоружных, оказавшихся во власти разбойников!
– Ну что же! Пусть он защитит тебя! — вскрикнул негодяй, вырвав занавеску из рук девушки, и вдруг отступил, преисполненный ужаса…
Во мраке алькова стояла фигура с бледным лицом и в белой одежде.
– Проклятие! Это сон! — прошептал Жозеф, протирая глаза и опускаясь на стул. — О нет! Я не сплю и не брежу. Это мальчик торговца!
Действительно, это был тот самый ребенок. Разбуженный шумом борьбы, он встал на детской постельке. Его блуждавший взор остановился на сыне Агнессы Шассар. С минуту дитя не могло оторвать неподвижных глаз от злодея, но потом его детское личико исказилось от ужаса… Увидев Денизу, упавшую в обморок, он кинулся к ней и стал поднимать ее, схватив за шею и умоляя:
– Скорей! Скорей! Спаси меня! Возьми меня на руки!
Сестра Филиппа, очнувшись благодаря этому голосу, поднялась. Мальчик продолжал взывать к девушке:
– Бежим! Я не буду кричать! Выпрыгнем в окно! Это он! — говорил ребенок, указывая на Жозефа. — Один из троих! Они убьют Антима!
– Антима? Ты сказал Антима?
– Да, Антима, моего друга, я шел с ним из Валенкура…
– Из Валенкура!..
Ребенок спрятал личико на груди Денизы. Все его тело дрожало.
– Была ночь… Небо гремело… Антим нес меня до самой гостиницы…
– Антим? Антим Жовар? Торговец?.. — спросила кружевница, задыхаясь от волнения.
– Не знаю. Он вел меня в Вогезские горы, к маменьке…
– К маменьке? А как ее имя?
– Я больше ничего не помню. Я весь промок и крепко уснул на кухне, у печки…
– А как же тебя зовут, мой милый мальчик?
– Меня зовут Жорж.
– Жорж!
Дениза приподняла дитя на руках, ее глаза ослепили горячие слезы. Растрепанная, полуодетая, обезумевшая от восторга, она повторяла:
– Жорж! Это мой Жорж! Небо вернуло мне его! Вот же они, эти шелковистые белокурые волосы, которые я целовала, когда он еще лежал в колыбели. Высокий лоб, как у его дорогого отца… Боже мой! Боже мой! Какой же ты милостивый! — приговаривала девушка, вытирая слезы.
Дениза молилась, смеялась и плакала.
– Я люблю тебя! Я люблю тебя! Ничего не бойся! Я — твоя мать! Тебе никто не причинит зла!
Мать покрывала поцелуями и слезами невинное существо, которое инстинктивно отвечало на ее ласки. Кружевница, упоенная счастьем, совершенно забыла о Жозефе Арну. Бандит, поначалу ошеломленный появлением мальчика, их разговором с Денизой, рыданиями и безумной радостью матери, постепенно обрел твердость. Почуяв опасность, он украдкой окинул взглядом комнату. Мы уже говорили, что на стене висела сабля и два пистолета покойного сторожа. Пистолеты были не заряжены, но тяжелые медные ручки, которыми они крепились к стене, можно было использовать как молоток.
Трактирщик подкрался к стене. Произведенный им шорох привлек внимание Денизы. Прижимая к груди свое дорогое дитя, она повернулась и, указывая бандиту на дверь, воскликнула:
– Мой сын по милости Бога снова со мной. Уходите прочь! Я вас прощаю.
– То, что вы меня прощаете, вполне возможно, — прошипел он сквозь зубы. — Но я не прощаю этому скверному выродку!..
Жозеф снял со стены пистолет и взял его в руки за дуло…
– Берегитесь! — зарычал он, побледнев от злобы.
Но в следующий миг чья-то железная хватка остановила его. Кто-то обхватил его сзади и бросил на пол, прижав к полу коленом…
– Выкинь эту игрушку, разбойник! — скомандовал чей-то голос прямо над ухом злодея.
Тот попробовал сопротивляться, но тиски, в которых он был зажат, надавили еще сильнее. Жозеф Арну забился в конвульсиях и взревел от боли. Пальцы, сжимавшие пистолет, невольно раскрылись.
– Великолепно! Поздравляю вас! — раздался другой голос.
– Это мое ремесло, гражданин, но, надо признаться, и вы не безрукий…
– Да, есть еще сила, слава Богу! Но это все не то… Вот когда я арестовал бывшего кардинала, раскрыв дел об ожерелье, вот это было да…
Потом, обращаясь к трактирщику, неизвестный господин добавил:
– Как можно, гражданин! Такие действия по отношению к даме! Наденьте кандалы на этого господина, — приказал он своему помощнику. — Если он не будет благоразумен и вздумает бежать, то мне, к сожалению, придется всадить в него пулю.
Жозеф был побежден и позволил заковать себя в кандалы, не оказывая сопротивления. Когда все закончилось, господин проговорил:
– Теперь, я полагаю, будет не лишним и представиться. Гражданка Готье, я — Паскаль Гризон, главный агент парижской полиции, а это, — прибавил он, указывая на другого господина, — мой помощник Россиньоль.
Прикинувшись эльзасским купцом и приказчиком, два полицейских, по указанию Декади, проследили за старшим Арну до самой мельницы гражданина Обри, куда он препроводил новобрачных. На обратном пути его также преследовали, но, когда бандит исчез в замке, почтенные сыщики, потеряв его след, направились в Виттель, недовольные собой. Но вдруг, проходя мимо павильона, они услышали крик.
«Вы слышали? — обратился подчиненный к начальнику. — Дело не чисто: там, кажется, драка…» — «Надо проверить, — заключил Гризон. — Окна, словно нарочно, остались открытыми. Ну, вперед! Докажем, что гимнастика придумана не для одних только воров и мошенников…»
Дениза быстро одела ребенка и завернулась в мантилью.
