Девятью Девять - Энтони Бучер
— Я даже бываю домработницей. — Сестра Урсула улыбнулась. — Если какая-нибудь бедная женщина больна или не оправилась после родов, она зачастую обращается в благотворительное общество, которое присылает сиделку, но хозяйство тем временем просто разваливается. Никто не присматривает за другими детьми и не поддерживает порядок в доме. Это одна из наших обязанностей. Вот почему мы называемся “сестры Марфы из Вифании”. Помните? У Лазаря было две сестры. Марфа жаловалась, что Мария проводит слишком много времени, слушая Христа, и слишком мало трудится по хозяйству. Мать Ларош решила, что многое можно сказать в пользу Марфы.
— Но в других орденах устав строже, не так ли?
— В чем-то да. Мы приносим обычный тройной обет — бедности, целомудрия и послушания, — но не подлежим церковному праву. Видите ли, мы не испрашивали апробации у папы римского. Мать Ларош хотела, чтобы наша община оставалась светской, а обеты приносились частным образом. В строгом смысле слова, мы совсем не монахини.
— Я не вполне понимаю…
— Ничего удивительного. В общем, различие сугубо формальное, но благодаря ему у нас больше простора для действий. А в пятницу мы совершенно свободны.
— Каждую пятницу?
— Господи помилуй, нет. Я имею в виду эту пятницу. Послезавтра. Мы приносим обеты сроком на год и в течение двадцати четырех часов накануне дня памяти матери Ларош теоретически свободны от всех обетов. Разумеется, никто этим не пользуется, но приятно сознавать, что при желании ты вправе делать что угодно.
Маршалл встал:
— У вас странная и удивительная жизнь, сестра. Я бы не отказался еще послушать, но у меня дела. Вы не станете возражать, если я как-нибудь зайду еще?
— Да, и лучше раньше, чем позже. Если вы не против, я бы хотела поговорить с вами через пару дней, и очень серьезно.
— Насчет…
— Да. Мы должны распутать этот ужас, лейтенант. Он не улыбнулся, услышав “мы”.
— А то я не знаю, сестра.
— Добраться до истины гораздо важнее, чем просто раскрыть убийство. От этого зависит счастье семьи. Харриганы хорошие люди, лейтенант. Жить в темноте и страхе — слишком тяжкая кара. И девочка вдобавок в переходном возрасте… Вся ее жизнь так или иначе может оказаться под ударом.
— Скажите, сестра, — медленно произнес Маршалл, — при чем тут Вильгельм Второй?
Сестра Урсула решительно встала. Хоругвь с матерью Ларош затрепетала на легком ветерке.
— Не могу, лейтенант. Пока я не сумею объяснить, каким образом убийца покинул комнату, мои обвинения будут беспочвенны. Я уже знаю, кто убил Вулфа Харригана, но что толку, если я ничего не в состоянии доказать? А теперь, лейтенант, если вы будете так любезны и поможете отнести хоругвь, прежде чем уйдете…
— Конечно. А если вы скажете мне, где тут телефон…
Телефон зазвонил, когда Мэтт рассматривал обрывок желтой ткани. После минутного разговора, во время которого он мало говорил, зато напряженно слушал, Мэтт повесил трубку и повернулся к Конче.
— Лейтенант просит меня помочь ему в одном деле, — коротко сказал он. — Так что я побежал.
Он шагнул к двери.
— Но… — Конча жестом указала на кусок ткани в руке у Мэтта.
— Ах да. Положите обратно в тайник. — Он улыбнулся. — Пожалуй, это единственная улика в истории, что могла бы вдохновить Роберта Геррика[20].
Конча не улыбнулась в ответ.
— Но разве не… разве?..
— Не волнуйтесь, Конча. Желтый — достаточно распространенный цвет. Просто мы на нем помешались. Возможно, Артур подыскивал нужный оттенок для подарка своей девушке. — Мэтт открыл дверь. — Стало быть, яичница тети Элен мне не суждена. Увидимся за ужином.
— Что хочет лейтенант? Он не… вам не грозит опасность?
— А я думал, вы считаете, что все опасности сосредоточены в кабинете. Нет, все довольно безобидно. У детектива появилась неплохая догадка насчет того, кто явился сюда в понедельник вечером в желтом одеянии. Он хочет, чтобы я помог ему это доказать.
Конча отвернулась, чтобы спрятать обрывок ткани обратно в укромное местечко.
— Ступайте с богом, — негромко произнесла она. — По-английски звучит глупо, да?
Мэтт закрыл дверь и шагнул в коридор. Его захватил такой водоворот мыслей и чувств, что он чуть не столкнулся с Баньяном. Величественный дворецкий помедлил и впервые обратился к Мэтту учтиво и почтительно:
— Мистер Дункан, пожалуйста, не думайте, что я подслушиваю, но я невольно уловил вашу последнюю фразу. Я правильно понял, что, по мнению лейтенанта, в понедельник вечером здесь побывал не Агасфер?
— Я превращаюсь в отдел справок. “Спросите мистера Дункана!”
— Я не прошу раскрывать тайны следствия, но если действительно…
— Допустим, мы не исключаем такую возможность. Что теперь?
— Тогда, боюсь, я должен попросить отгул на сегодня, чтобы посетить Храм Света. Спасибо, мистер Дункан.
Мэтт уставился вслед величаво удаляющейся фигуре дворецкого и встряхнулся, чтобы прийти в себя.
— Ну нет, — произнес он вслух. — Бред какой-то.
— Робин Купер, — с чувством сказал Маршалл, когда они с Мэттом отъехали от дома Харриганов. — Милое имечко, правда? Прелесть что такое. Будь я проклят, если могу представить себе парня по имени
Робин Купер, который выкидывает подобную штуку, но дело, по всей видимости, обстоит именно так.
— Что навело вас на след?
— Мои ребята разузнали, кто из помощников Агасфера отлучался во время проповеди вечером в понедельник, когда человек в желтом нанес нам визит. Этот самый Купер ушел и вернулся, и время вроде бы совпадает. Если кто и сыграл роль Агасфера, то, похоже, именно он.
— Но как я могу поручиться?
— Я не прошу давать откровенно ложные показания. Несомненно, среди детей Света сыщется какой- нибудь ловкий адвокат, способный доставить нам неприятности. Я лишь прошу ответить утвердительно на вопрос, он ли это. Разумеется, он! Не она же.
Мэтт пожал плечами:
— Ладно, лейтенант.
— Так. А если мы сумеем доказать, что Купер способен выдать себя за учителя, показания ста восьми свидетелей не очень-то сойдут в качестве алиби.
— Но Агасфер не мог быть убийцей, иначе он унес бы свою папку. Тот, кто убил Харригана, оставил в кабинете столько материалов на Агасфера, что хватит на целую серию разоблачительных статей.
— Утешительная мысль, правда? Расправившись с Харриганом, убийца наверняка забрал то, что имело отношение к нему. Следовательно, вы, продолжая дело Харригана, можете ничего не опасаться.
— Но, насколько нам известно, преступник ничего не взял. По крайней мере, все папки на месте. Не пропало ничего, кроме приписки к завещанию, возможно, секретных заметок и книги, украденной вчера
