Девятью Девять - Энтони Бучер
Мэтт улыбнулся.
— Очень глубокомысленно. И что же вы чувствуете?
— Что смерть подводит итог только для того, кто умер. Но что подведет итог для остальных? Мой отец мертв. “Измена выдохлась; ни сталь, ни яд, ни тайный бунт, ни внешний враг, — ничто его не тронет”. В прошлом году мы проходили “Макбета”, — добавила Конча, на мгновение сделавшись опять ребенком.
— Весьма жизнерадостная пьеса. Знаете, что актеры думают о тех, кто ее цитирует?
— Тайный бунт, — продолжала Конча. — Вот оно. Ничто не тронет папу, но кое-что еще может тронуть нас. В том-то и беда. В доме царят подозрение, страх и, может, даже вещи пострашнее. А я знаю, как опасны подозрения.
— Насчет белены? — уточнил Мэтт.
Лицо Кончи вновь превратилось в застывшую маску ужаса.
— Ох, Мэтт, — выдохнула девушка, — если бы я только могла рассказать… но я не могу. Не могу.
Даже вам. — Она прижала ладонь ко рту и на мгновение отвернулась.
— Простите. Кажется, я зря пытался умничать. Больше не буду.
Конча вновь повернулась к нему. На костяшках пальцев виднелись белые отметины зубов, но лицо было спокойным.
— Вы правда умный. Честное слово. Просто молодчина. Но почему вы мне ничего не рассказываете?
— О чем?
Она указала на пустое место на полке:
— Например, об этом.
— Я же сказал. Я искал книгу, но не нашел. Наверное, ее по ошибке поставили не туда.
— Не надо скрывать от меня худшее! Я была здесь с вами вчера вечером, когда вы запирали кабинет! Помните? Я видела эту полку, и все книги стояли на местах, я хорошо помню. Значит, ничего никуда не перекладывали. Книгу забрали — забрали после того, как вы заперли дверь. Разве вы не понимаете, отчего я так боюсь? Не понимаете, зачем я пришла сюда сегодня? В кабинете опасно находиться. Здесь происходят странные вещи.
— Вы делаете из мухи слона. Вам только кажется, будто вы что-то помните. Пустое место на полке было уже вчера вечером. Я не искал книгу просто потому, что раньше она не была мне нужна. Если не ошибаюсь, пора обедать?
— Да. Но, Мэтт…
— Вы не знаете, что на обед?
— Ну ладно. Я буду умницей. Маленьким цветочком рядом с большим дубом. Заплачу от восторга, если вы улыбнетесь, и задрожу от страха, если вы нахмуритесь. Не хотите ли зашнуровать мне корсет? О, сэр, да вы понятия не имеете, как страдает женщина. А на завтрак, милорд, у нас яичница. Возможно, рыба, вероятно, сыр, но яичница — скорее всего.
— Сегодня не пятница.
— Какая разница? У Дженет выходной, и хозяйничает тетя Элен. У нее вечная среда — не только во время поста, но и круглый год. По-моему, невежливо распространять свою святость на окружающих таким образом.
— Вы не любите рыбу?
— Из меня плохая католичка. Я хочу мяса.
— Если ужин обещает быть таким же постным, может, поедим где-нибудь в другом месте?
— Охотно. — Конча улыбнулась. — Я не намекала, ничего такого, но очень любезно с вашей стороны предложить. У нас свидание!.. И раз уж вы такой милый, я кое-что расскажу.
— Что?
Она вновь заговорила серьезно:
— Почему мне страшно. Ну, одну из причин.
— Вы напрасно боитесь.
— Да, вы хотите, чтобы я думала, что все это меня не касается… что беды закончились после смерти папы. Но она — только часть происходящего. Что-то творится вокруг, и мы не можем выпутаться.
— Вы снова чуете правду?
— Отчасти. И вижу. Вчера я бездельничала. Наверное, надо вернуться в колледж. Не знаю, каких нахватаю отметок, если заброшу учебу, а тем време нем наступят экзамены. Но прямо сейчас я не могу вернуться. Не хочу, чтобы в колледже на меня смотрели, толкали друг друга и говорили: “Гляди, вон девушка, у которой убили отца”. Лучше несколько дней побыть дома, чтобы они успели забыть.
— Даже не надейтесь. Я работал в газете и знаю. Людям просто не позволяют забыть. Через пятьдесят лет газетчики раскопают вашу историю и напишут статью перед заголовком: “Дочь убитого Харригана стала прабабушкой”.
— Всего через пятьдесят лет? Господи, мои дети не теряли времени даром.
— Испанская кровь. Испанцы рано взрослеют.
— Я рада, что вы наконец-то это признали. В любом случае вот почему я решила остаться дома. Но здесь еще хуже. Заняться нечем. Дженет уже до смерти надоело, что я кручусь на кухне, а читать неохота. Иногда я болтаю с мистером Рафферти. Его дочь — моя ровесница. Хорошо бы с ней познакомиться. Но мистер Рафферти тоже от меня устал. Поэтому я решила оказать Артуру услугу.
— Артуру?
— Да, он дурак, и, наверное, вы уже поняли, что я его недолюбливаю. Но Артур мой брат. Услугу человеку оказываешь не потому, что он тебе нравится, а потому что самому становится приятно. Вот почему вы предложили мне поужинать в городе. Чувствуете себя великодушным, поскольку решились целый вечер развлекать девочку, которой невесело живется. И гадаете, хватит ли у вас денег, потому что она наверняка избалованна.
— Послушайте… — начал Мэтт.
— Ничего страшного, я уже все спланировала, ужин обойдется в семьдесят центов на двоих, включая чаевые, и вам понравится. Так вот, об Артуре… Я решила прибраться в его комнате. Там всегда отвратительный бардак, и он терпеть не может, когда кто-нибудь перекладывает вещи, но при этом сам ничего не делает. Каждый раз, когда я прибираюсь, он страшно злится, а потом признает, что идея была неплохая, и говорит спасибо. Он как раз куда-то ушел, поэтому я поднялась к нему и взялась за дело. Ох, ну и работка! Неужели все мужчины такие? Папа тоже был страшным неряхой. В квартире у дяди Джо чисто, но у него слуга-филиппинец. В вашей комнате тоже беспорядок?
Мэтт вспомнил разбитое окно и дырку от пули в комоде.
— Таков мой образ жизни.
— Я навела порядок, вытряхнула пепельницы, вымыла расческу и щетку, забрала одежду, которую нужно было заштопать, и нашла несколько книг, которые явно попали в дом без ведома тети Элен.
— И что вы с ними сделали?
— Прочитала. Должна же я иногда развлекаться. И вдобавок моим образованием, сэр, пренебрегают. Никто мне ничего не рассказывает… — Она помедлила. — Вы же не согласитесь…
— Вы знаете, как бывает у птичек и пчелок? — спросил Мэтт.
— Да.
— Так вот, у людей по-другому.
— Я поняла. Люди намного изобретательнее…
по крайней мере, в книжках Артура. Но этим мои
