Джайлс Блант - Нежная буря
Рассказав им все это, Гренель снова начинает рыдать. Несокрушимый революционер вдруг превращается в маменькиного сынка. Двое его товарищей, конечно, подавлены, но они все-таки поняли теперь, как это случилось. Теперь им надо принимать решения, исходя из возникшей ситуации.
— Понимаю, — откликнулась Делорм. — Или объявить, что смерть Дюкетта — случайность, и тогда все сочтут их неуклюжими дилетантами, или же объявить, что они его казнили, а значит, они все же настоящие революционеры, пусть и безжалостные.
— Именно так. И они решили выглядеть настоящими революционерами и придерживаться первоначального плана. Группа берет на себя коллективную ответственность за действия любого своего члена, вне зависимости от того, кого арестуют, а кому удастся уйти. Они заявят, что это была групповая акция.
И вот, погрузив труп в багажник, они отправляются в аэропорт Сен-Юбер, оставляют там машину и сообщают журналистам о ее местонахождении. После чего уезжают в свое убежище на южном берегу. Три недели спустя на этот дом выходит полиция, и всем троим удается втиснуться в каморку, устроенную в шкафу. Они сидят там все время, пока копы обыскивают дом, и слышат все, что те говорят. Когда полиция уходит, они выжидают еще двенадцать часов и среди ночи снимаются. Полиция не оставила часовых, и они просто убегают через заднюю дверь.
Бернара и Лемойна нашли меньше чем через неделю: они жили в сарае, как бродяги. А Гренель исчез.
Миссис Теру глубоко вздохнула и закусила губу.
— Единственный, кому удалось исчезнуть.
— Почему вы никому раньше об этом не рассказывали? — негромко спросила Делорм.
— Во-первых, мы все давали клятву верности. И потом, Бернар не хотел никому говорить. Он хотел, чтобы прошлое осталось прошлым. — Из соседней комнаты донесся очередной взрыв детских криков. — Не шуми так, Саша! Здесь разговаривают!
— А никому не приходило в голову, что Гренель мог солгать? Возможно, он чувствовал, что его братья по оружию колеблются — то есть, с его точки зрения, проявляют слабость? И во имя революции убил Дюкетта по своей собственной инициативе?
— Конечно. Такая мысль возникала у всех, несмотря на все его рыдания. Гренель был из числа горячих голов. Ему всегда хотелось действий поактивнее, взрывов помощнее, статей поскандальнее. Во время процесса мы спорили об этом с Бернаром. Сначала он даже думать об этом не хотел, но потом, в тюрьме, он решил, что ему все равно, что сделал Гренель на самом деле. Вспомните, моего мужа обвинили в похищении, а не в убийстве.
— Меня вот еще что удивляет, — заметила Делорм. — Если Гренель был такой пламенный революционер, почему он не взял на себя ответственность за это убийство? Почему он сказал, что все произошло случайно? Ведь ему, вероятно, представлялось, что он ведет войну. Значит, он мог бы считаться героем?
— Конечно. Он вечно расписывал свои подвиги с бомбами и прочие дела. И он всегда первым брал на себя ответственность за любые активные действия группы. В каком-то смысле он имел на это право, потому что сам постоянно подстрекал других на такие действия.
— Но вместо того, чтобы расписывать, как он убил Дюкетта, он ударяется в слезы. Это как-то выпадает из его образа, который вы тут мне нарисовали.
Миссис Теру пожала плечами:
— Может быть, он всегда так реагировал… Не знаю, я никогда никого не убивала.
В отличие от Делорм. Была одна женщина — Эди Сомс, серийный убийца. Потом Делорм несколько недель ощущала страшную подавленность. Не обошлось и без слез.
— Я начинаю подозревать, что на самом деле вы не вызывали никакого такси.
— Ничего страшного, дождь, по-моему, уже кончается. Спасибо за кофе. — Делорм надела куртку. — Вы говорите, что ваш муж не хотел даже думать о том, что Гренель убил Дюкетта намеренно. Почему вы так считаете? Ведь намеренное убийство помогло бы ему считать себя и своих товарищей по борьбе «настоящими революционерами».
Миссис Теру встала одновременно с Делорм и теперь стояла полуотвернувшись, руками собрав фартук в складки. Она посмотрела в окно, за которым свисала бахрома сосулек.
— Он никогда не говорил с вами о других версиях?
Миссис Теру с видимым усилием покачала головой.
— Может быть, какие-нибудь детали, что-то на месте преступления? В спальне, куда они с Лемойном вошли и где они увидели тело Дюкетта? Он что-нибудь рассказывал о том, как там все выглядело? Все ли соответствовало рассказу Гренеля — о попытке к бегству, о разбитом окне, о драке?
— Моему мужу было тогда девятнадцать лет. И он был плотником, а не судебным экспертом.
— Да, но в ситуации, которая могла оказать такое огромное влияние на их жизнь, а может быть, и на ход истории, они бы наверняка захотели разобраться, что правда, а что — нет. В конце концов, Лемойн и ваш муж на двенадцать лет сели в тюрьму. Если бы не Гренель, они могли бы благополучно перебраться на Кубу, а после возвращения отсидеть года два. Итак, я вам задаю вопрос: было ли на месте преступления что-то, что заставило вашего мужа усомниться в правдивости Гренеля?
— Не понимаю, что вы имеете в виду.
— Уверена, что понимаете. Более того, вы наверняка думаете об этом все тридцать лет.
— Вам лучше уйти. Бернар прав: от разговоров с копами никакой пользы, одни неприятности.
— Почему сюда звонил Майлз Шекли, миссис Теру? Меньше чем через месяц после этого звонка его убили.
— Я же вам говорю, я не знаю никакого Майлза Шекли. Но примерно месяц назад действительно звонил какой-то незнакомый человек. Назвался двоюродным братом Ива Гренеля. Мол, живет в Труа-Ривьер. Бернар сказал, что Гренели действительно там живут, но кто знает, были у Ива двоюродные братья или нет? Так или иначе, этот «кузен» сообщил нам, что его отец умер и часть его имущества должна отойти к Иву, так вот — не знаем ли мы, где его найти? Мы заподозрили неладное, но кто бы стал сейчас его разыскивать? Конная полиция? Там вообще не знают о его существовании.
— И что вы ему сказали, этому незнакомцу, который искал Гренеля?
— С ним разговаривал Бернар. Ответил ему, что никогда не слышал ни о каком Иве Гренеле.
Делорм оглядела кухню, детские рисунки. Здесь царила атмосфера безобидного домашнего уюта.
— Спасибо, — поблагодарила она. — Спасибо вам большое.
— Мой муж никогда не станет с вами разговаривать, а я вам рассказала все, что знаю. Надеюсь, вы не придете снова.
— Нет. В этом нет необходимости.
Тут к миссис Теру явилась делегация из трех малышей, призывавшая ее вернуться к исполнению обязанностей главного чтеца домашнего детского сада «Бо-Солей», и она исчезла в соседней комнате. Делорм не стала ее ждать, сама добралась до входной двери и вышла.
Дождь почти перестал, и омытые улицы Монреаля казались словно бы обновленными.
21
Возвращаясь в город после своего неудачного визита к бывшему капралу, Кардинал позвонил Кэтрин. Она сообщила, что его отца выписали из больницы и он уже дома.
— Я ему предложила пожить у нас, но он и слышать не хотел. Я не настаивала. Ты его знаешь.
— Как он? Как тебе показалось?
— Сравнительно неплохо. Немного нетвердо стоит на ногах, но вообще он у тебя очень крепкий старик.
Кардинал сказал, что вернется домой к завтрашнему дню.
— Только постарайся выехать не поздно. Дождь идет, а потом все, наверное, опять замерзнет. Неприятно ездить по таким дорогам.
Кардинал договорился с Делорм встретиться в кафе на улице Сен-Дени, но получалось, что он окажется там слишком рано, к тому же опять заморосило, поэтому он нырнул в один из подземных торговых центров под улицей Сен-Катрин. Такие центры есть в большинстве современных крупных городов, особенно в тех, которые славятся долгими зимами. Но Монреаль прячет под своими мостовыми целый мир. Всевозможные магазины и магазинчики — аптеки, универмаги, табачные лавки, меховые салоны — тянутся миля за милей. Кардинал вполне понимал эту идею, особенно в такой дождливый день (а уж тем более — если бы температура упала до минус тридцати), но сам он предпочитал проводить свободное время иначе. Под землей он ощущал подавленность, от которой не помогала избавиться окружавшая его роскошь, а яркое освещение делало все вокруг каким-то слишком промытым и словно бы ненастоящим.
Он дошел до перекрестка — площади размером с хороший аэропорт — и внимательно изучил указатели и вывески: пребывание под землей дезориентирует. Его внимание привлек магазин косметики. Какое-то время он стоял перед витриной, размышляя, нет ли здесь чего-нибудь, что он мог бы подарить Кэтрин. Он заметил туалетную воду «Торс» во флаконе соответствующей формы, но это сразу напомнило ему о вскрытиях.
В час дня он поднялся на поверхность и встретился с Делорм, как они и договаривались, в заведении «Тассе-Туа». Это была маленькая, кишащая туристами блинная, к потолку были приклеены сувенирные спичечные пакетики со всего мира. Среди посетителей, судя по всему, преобладали необъятные жительницы Техаса.
