Джайлс Блант - Нежная буря
Прежде всего вы должны уяснить себе, что все мы, все члены ФОК, стояли друг за друга горой, сохраняли абсолютную, нерушимую верность друг другу. Бернар и Даниэль — особенно. Они познакомились на демонстрации. Мы тогда все время ходили на демонстрации. И вот на одной из них, кажется, в поддержку рабочих завода «Севен-ап», а может быть, в защиту таксистов, — в общем, Бернара саданул дубинкой по голове какой-то мерзавец-коп, и у него пошла кровь. Извините…
— Ничего. Я не испытываю особой симпатии к копам, которые избивают людей.
— В общем, его затащили в машину, и он лежал там, истекая кровью. Даниэль Лемойн порвал на бинты свою собственную рубашку.
— Товарищи по оружию, — пробормотала Делорм.
— Товарищи по оружию. Именно так. И после этого они стали неразлей вода. — Она подняла два сплетенных пальца. — Неразлучные друзья. Но не проходило дня, чтобы я не пожалела об их знакомстве. Не знаю насчет Лемойна: судя по всему, на него мало влияло окружение, — но я уверена, что Бернар никогда бы никого не похитил, если бы не Лемойн. Бернар любил коллективные действия, он любил поднимать массы. Для индивидуальных операций он не годился. Но это похищение стало у них с Лемойном общей навязчивой идеей.
— И эту навязчивую идею разделял с ними Ив Гренель? Почему его имя так нигде и не всплыло?
— Ива Гренеля никогда не арестовывали, никогда ни в чем не обвиняли. — Что-то в поведении женщины вдруг переменилось. Она посмотрела на свои руки, словно держала перед собой хрупкий экран, на котором разворачивались события прошлого. — Это входило в соглашение.
— В какое соглашение?
— Между членами группы. Это же своего рода братство. У них был уговор, что если полиция их поймает, но кому-то удастся сбежать, то его не выдаст никто из товарищей. Никто не скажет о нем ни копам, ни журналистам. Никому. Словно этот человек вообще никогда не существовал.
Так и вышло с Ивом Гренелем. Он не попался вместе с остальными. В тот день, когда убили Рауля Дюкетта, он словно бы исчез с лица земли. С тех пор никто о нем ничего не слышал. Возможно, он сбежал во Францию — так поступили многие из наших, когда их прижала полиция. Многие потом вернулись. Но Гренеля больше никто не видел.
— Как его завербовали в ФОК? Он был другом вашего мужа? Или другом Лемойна?
— Наверное, другом Лемойна, Бернар с ним сначала не был знаком. Думаю, его познакомила с Лемойном за год-два до событий Симона Руо. Вот с кем бы вам потолковать, если вам интересно побольше узнать про вербовку в ФОК. Она была красавица. Можно было просто развесить везде плакаты с ее лицом — и численность ФОК утроилась бы за одну ночь. Она привела к нам много молодых людей. Она доказала, что у революции прелестное личико и очаровательный ротик. Ну и, конечно, она трахалась со всеми, кого встречала.
— Я где-то слышала это имя. Вы с ней близко общались?
— У нас были дружеские отношения. Правда, мы мало ее видели, потому что конспирация требовала пореже встречаться. Но она была та еще штучка. Девица с железным характером. — Миссис Теру покачала головой, вспоминая. — Пила она только шампанское, причем французское, «Вдову Клико». А курила только «Житан». Ненавижу их, они вонючие, как сигары. В общем, если захотите перемолвиться с Симоной, привезите ей бутылочку «Вдовы Клико», и она вам все выложит.
— Но Симона Руо входила в «Освобождение», группу, которая похитила Готорна, верно? Значит, Руо вряд ли могла пересекаться с Гренелем.
— Как видите, могла. Гренель был связным между группами. Он так и сновал туда-сюда. Говорун, постоянно фонтанировал идеями, постоянно хотел активных действий, постоянно стремился к какому-то движению вперед. Бернар и даже Лемойн выглядели по сравнению с ним… более рассудительными, что ли.
— И как же Гренелю удалось избежать ареста?
— Отчасти благодаря моему мужу. Бернар — плотник, как и его отец. Перед тем как похитить Дюкетта, они подготовили себе запасное убежище — домик на южном берегу. Бернар сделал внутри шкафа потайную каморку, чтобы в случае чего там отсидеться. Конечно, теперь это выглядит довольно жалко и смешно, но вы же понимаете, они не собирались никого убивать, а поэтому толком не продумали побег.
— В их заявлениях говорилось совсем другое. Они с первого же дня угрожали казнить Дюкетта.
— Они просто вели переговоры. Заложник служил ставкой в игре. Вы не верите мне, но поймите, прошло тридцать лет, мне незачем лгать. Их ошеломила реакция властей: ограничение гражданских свобод, введение военного положения… Никто не мог этого предвидеть. Бернар с Даниэлем просто считали, что, захватив заложника, они смогут добиться освобождения одного-двух политзаключенных. Никто не ожидал, что правительство позволит заложникам погибнуть. Бернар думал, что в худшем случае ему и Даниэлю придется перебираться на Кубу, в Алжир или еще в какое-нибудь такое место.
— А вы бы поехали на Кубу вместе с мужем?
— Да, конечно. Или в Алжир. Куда угодно. — Миссис Теру пожала плечами. — Я была совсем молодая.
— И вы не верили, что они могут кого-то убить, даже после того, как они похитили министра Дюкетта?
— Нет. Мне никогда не приходила в голову такая мысль. Никогда. — Она встала и подошла к окну. Делорм показалось, что она просто ищет повод отвернуться. — Такси что-то опаздывает.
— Да. Если не приедет через несколько минут, я позвоню еще раз.
Дверь открылась, и в кухню вошла девочка, на лице ее читалась неописуемая трагедия.
— Саша залил краской мою картинку.
— Как жалко, Моника. — Миссис Теру, наклонившись, положила руку девочке на плечо. — Но он, наверное, не нарочно.
— Нарочно! Саша плохой!
— Вернись обратно и поговори об этом с Габриэль. И потом, ты же всегда можешь нарисовать другую картинку.
— Не хочу другую!
— Поговори с Габриэль.
Миссис Теру придержала ей дверь. Из соседней комнаты донесся взрыв детских воплей. Потом она снова уселась напротив Делорм и помешивала свой кофе так долго, что Делорм уже стала опасаться, не испарится ли из чашки вся жидкость.
— Мне и в голову прийти не могло, что Бернар может быть замешан в убийстве. Я хорошо знаю своего мужа. И тогда я его знала не хуже. Взрывать памятники — пожалуйста. Нападать на учреждения — пожалуйста. Но ночью, когда никого вокруг нет, и после предупреждения. А вот хладнокровно кого-то убивать… Нет. Это на него не похоже. — Она, нахмурившись, потерла лоб, словно хотела стереть какие-то воспоминания.
Через четыре-пять дней давление стало просто невыносимым. Повсюду армия и полиция. А эти трое решают, как поступить. Говорун Гренель всей душой за то, чтобы убить Дюкетта, но Бернару и Лемойну требуется время на раздумья. Они отправляются домой к одному из сочувствующих, чтобы обсудить план действий, а Гренеля оставляют караулить министра. После долгих споров они приходят к выводу, что убийство заложника ничего не даст. Везде военные, правительство отказывается вести переговоры, операция, похоже, провалилась, представляете себе ситуацию? И они решают не убивать Рауля Дюкетта.
Они возвращаются, чтобы сообщить об этом Гренелю. Они находят его на кухне. Он глядит в окно, не говоря ни слова, что необычно для этого болтуна. Бернар мне рассказывал: «Он сидел и молча пялился в окно, словно его стукнули по башке молотком».
Они рассказывают ему, что решили не убивать Дюкетта. Излагают ему все доводы, все «за» и «против». Говорят ему, что это было трудное решение, но, как они считают, единственно правильное. И все это время Гренель молчит. Не произносит ни слова. Он просто сидит и смотрит в окно.
Наконец он поворачивается к ним и окидывает их взглядом, разочарованно качая головой.
«Что такое? — удивляются они. — В чем дело? Если ты не согласен, скажи. Нечего пялиться, как осел».
«Вы опоздали», — отвечает он им.
«Опоздали? Что значит опоздали?»
«Я его убил», — говорит Гренель — и ударяется в слезы. Здоровенный парень, мистер Активное Действие, ревет как ребенок. Бернар с Лемойном кидаются в соседнюю комнату и видят, что Гренель сказал правду. Дюкетт кучей лежит у окна — дыхания нет, пульса нет, на шее эти жуткие синяки. Окно разбито, в комнате беспорядок, словно здесь дрались.
Они идут обратно на кухню. Гренель все еще плачет. Наконец им удается привести его в чувство.
«Расскажи нам, что случилось, — просит Бернар. — Он пытался бежать?»
Гренель объясняет им, что Дюкетту каким-то образом удалось избавиться от веревок. Гренель в это время слушал новости на кухне. Вдруг он услышал звон стекла. Вбежал в спальню — и увидел, что Дюкетт уже наполовину вылез из окна. Гренель попытался втащить его обратно, но тот сопротивлялся как бешеный, — и Гренель демонстрирует им свой заплывающий глаз. В общем, они с Дюкеттом стали драться, и в конце концов Гренель ударил его в живот и изо всех потянул за свитер. Он хотел просто утихомирить его. Но как только он разжал руки, Дюкетт снова кинулся в драку. Тогда Гренель схватил его за свитер сзади и, чтобы на время вырубить противника, повис на нем всей своей тяжестью, так что горловина впилась в шею Дюкетта. Вот и все. Дюкетт потерял сознание, Гренель схватил веревку и связал ему руки. Только вот проблема в том, что Дюкетт не просто потерял сознание. Он мертв.
