Энтони Беркли - Убийства шелковым чулком

— Да, помню, — кивнул Морсби. — Шарфом или чем-то в таком роде. Но как насчет записки, мистер Шерингэм?

— Ах да, записка, — улыбнулся Роджер. — Я все время чувствовал, что записка увела вас на ложный след, Морсби, но вы все равно не стали бы меня слушать. Меня насторожило то, каким образом была сложена эта записка. Вы обратили внимание, что основная складка проходила не посередине, следовательно, кто-то отрезал верх, но упустили тот момент, что если бы это сделал тот человек, для которого предназначалась записка и который позже воспользовался ею в своих целях, то складка находилась бы как раз посередине, так как он бы срезал верх до, а не после того, как сложил записку. Когда я узнал от слуги, что записку оставили без конверта, я понял, что ею воспользовался не тот, кому она была адресована, а другой человек, который завладел запиской, сложил ее и унес, прежде чем срезать верх. Понимаете?

— Право, мистер Шерингэм! — запротестовал Морсби. — Это уж слишком изощренно.

— Я знал, что вы так скажете, — невозмутимо отозвался Роджер. — Потому и помалкивал об этом. Но благодаря столь изощренным умозаключениям, я пришел к выводу, что кто-то, по-видимому, завладел ключом от квартиры Ньюсама. Спросив слугу, я узнал, что один из его ключей действительно исчез. Ньюсам объяснил, что несколько недель назад кто-то обчистил его карман, забрав ключи и бумажник. Разумеется, это сделал Плейделл, который искал письма леди Урсулы и решил, что ключи ему тоже пригодятся.

Правда становится достаточно очевидной, если читать между строк. Плейделл безумно ревновал леди Урсулу к Ньюсаму. Он пытался получить доказательство, что между ними существовало нечто большее, чем близкая дружба — отсюда карманная кража. Не сомневаюсь, что Плейделл часто тайком следовал за леди Урсулой — во всяком случае, он наверняка видел, как она входила в квартиру Плейделла накануне убийства. По-видимому, тогда его подозрения перешли в уверенность. Как только слуга вышел из дому, Плейделл проник в квартиру с помощью украденного ключа и нашел записку. Он забрал ее, сразу поняв, что может ею воспользоваться, если подвернется случай. Почему вы не прислушались к моему намеку, Морсби, и не попробовали допустить, что Ньюсам говорит правду, а лгут факты? Не знаю, тогда или позже Плейделл осознал, что вольно или невольно сфальсифицировал убедительное дело против Ньюсама. Оставалось развить его должным образом. И здесь мы подходим к последнему убийству.

До сих пор мы сталкивались с убийствами по двум различным мотивам. Первые два были совершены только из жажды убивать. Причиной убийства леди Урсулы была месть или, если хотите, мания величия. Единственной же целью последнего убийства было сделать более убедительными доказательства против человека, которого Плейделл ненавидел. То, что леди Урсула предпочла ему Ньюсама, было со стороны последнего непростительным грехом. Ньюсама следовало уничтожить любой ценой, и ему расставили коварную ловушку.

Роджер сделал паузу, чтобы не дать застояться очередной порции пива.

— Плейделл был очень коварным человеком. Знаете, Морсби, что привело его в Скотленд-Ярд? Не смутные подозрения, как мы думали тогда, а заметка в "Ивнинг клэрион", которую вы мне показывали и которая сообщала об интересе полиции к смерти леди Урсулы. Плейделл отлично знал, что полиция интересуется смертью, только подозревая нечто вроде убийства. Он намеренно привлек к себе наше внимание и вел себя именно так, как мы ожидали от него, превосходно играя свою роль. Но ему хотелось идти в ногу с нашим расследованием и быть в курсе всех наших дел, мыслей и намерений. Должен признать, что я оказался простофилей и сам преподнес ему то, что ему было нужно.

Плейделл отнюдь не возражал против полицейского расследования. Он приветствовал его, и оно ужасно его забавляло. О подозрениях в его адрес не могло быть и речи, поэтому ничто не мешало фабриковать дело против Ньюсама. Разработав план, Плейделл начал приводить его в действие. Он явился в облике "адвоката", на случай если его заметят снаружи, в дом девушки, участвовавшей в одном из его шоу (вчера вечером я узнал по телефону от мисс Дипинг, что Плейделл финансировал и "Жену своего мужа"), позвонил в дверь, быстро избавился от маскировки и вошел в квартиру. Несомненно, он заранее связался с Дороти Филдер по телефону или узнал каким-то иным способом, что до ленча препятствий не возникнет, и ловко организовал себе алиби. Первым делом Плейделл сообщил Дороти, что его друг Джералд Ньюсам очень ею интересуется (конечно, это всего лишь догадка, но, по-видимому" достаточно близкая к фактам) и советовался с ним насчет вложения денег в шоу, где она будет звездой. (Разумеется, Плейделл специально выбрал девушку, которая знала Джерри). Якобы Ньюсам собирался пригласить ее сегодня на ленч, чтобы обсудить предложение. Получала ли она от него какие-нибудь известия? Дороти ответила отрицательно. "Тогда, на вашем месте, я бы сразу позвонил ему и договорился о встрече, — сказал Плейделл. — Только не раньше часа, так как до этого я сам хочу с вами побеседовать". Возбужденная перспективой девушка, естественно, повиновалась. Таким образом, было обеспечено присутствие в доме Ньюсама в час дня, когда его должен был заметить консьерж. Я не сомневался, что Плейделл достаточно знал о Пелем-Мэншинс, чтобы быть в курсе графика портье. Это тоже подтвердилось вчера вечером, как я объясню позже.

Должен признаться, что я по-настоящему горжусь своей следующей дедукцией. В ее основе вмятины на ногах девушки. Я уже пришел к выводу, что мужчина, похожий на адвоката, был замаскированным убийцей, и хотя понятия не имел, кто он такой, не сомневался, что его целью было организовать себе алиби. Помимо этого, я был убежден, что Дороти была жива, когда Ньюсам звонил в дверь ее квартиры, но ее лишили возможности откликнуться на звонок. Кстати, мне не следовало говорить "дедукция", так как это была чистой воды индукция. Я пришел к общему выводу, доказав правильность отдельных предположений.

Поставив себя на место убийцы, я задал себе вопрос, каким образом я мог заставить эту девушку умереть ровно через три четверти часа после того, как я незаметно вышел из ее дома. Это озадачивало меня, покуда я не начал интересоваться, не существовал ли какой-то метод, с помощью которого я мог лишить девушку сознания и придать ей такое положение, при котором возвращение сознания неминуемо приблизило бы ее гибель? Главное было подумать об этом вопросе — ответ пришел скоро. Да, ударив ее по голове каким-нибудь упругим орудием, наподобие мешка с песком, достаточно сильно, чтобы вывести ее из строя примерно на час, но не повредив ей череп. Это не оставило бы никаких следов и было бы неразличимо при вскрытии, если бы не стали обследовать мозг, что казалось невероятным. Мне незачем объяснять вам, экспертам, что травма, нанесенная подобным инструментом, оглушает в результате удара мозга о противоположную сторону черепной кости. Тогда я еще не догадывался, что материалом служила твердая резина, но понял это, когда мисс Мэннерс описала оглушившее ее орудие, которое успела увидеть мельком.

Нанеся удар, преступник, очевидно, должен был пристроить жертву с чулком на шее, уже прикрепленным к крючку, на спинке стула, слегка откинутого назад и прислоненного к двери под таким углом, чтобы малейшее движение сразу нарушило баланс всего сооружения. Дверь начала бы закрываться, а стул наклоняться следом за ней, пока не упал бы на пол и девушка не повисла бы на двери в петле. Особое изящество этого плана состоит в том, что человек, которого нокаутировали, приходя в себя, сначала вертит головой, а потом пытается вытянуть руки и тело. Я бывал в нокауте неоднократно и хорошо это знаю. В результате жертва надавила бы ногами на сиденье стула, оттолкнув его от двери. Потом должна наступить тошнота, но немедленное удушение избавило девушку от этого.

— И вы пришли к таким выводам, благодаря вмятинам на ее ногах? — спросил Грин с чем-то похожим на уважение.

— Более или менее, — с гордостью ответил Роджер. — А также использованному стулу с очень высокой спинкой и тому, что на девушке не было халата. Если убийца потрудился снять его с жертвы, то но какой-то особой причине, а единственная причина, которую я мог придумать, — то, что халат мешал преступнику усадить девушку на спинку стула в нужном положении. Поняв все это, я обследовал дверь в поисках двух маленьких вмятин, которые должны были оставить в краске набалдашники по обеим сторонам спинки стула, и легких царапин, которые нанесли бы те же набалдашники, скользя к полу. Я обнаружил то и другое.

— Ну, — признал инспектор, великодушно сжигая за собой мосты, — это самые толковые умозаключения, какие мне только приходилось слышать.

— Благодарю вас. А все из-за индуктивного метода, которым вы не пользуетесь. Кстати, мне пришло в голову кое-что еще. Уравновесить подобным образом обмякшее тело не так легко, поэтому убийца должен был каким-то образом помешать двери закрыться преждевременно. Легче всего этого можно было добиться с помощью ореха, вставленного между дверью и косяком. Он бы поддерживал баланс, но треснул, когда давление усилилось. Я нашел в пыли на полу обломки скорлупы грецкого ореха.