Энтони Беркли - Убийства шелковым чулком
— В большинстве дел консервативные методы отлично срабатывают, мистер Шерингэм, — заметил Грин.
— Но они никогда не сработали бы в этом деле, — возразил Роджер, — что я говорил с самого начала. Верно, Морсби?
— Верно, мистер Шерингэм, — вынужден был признать старший инспектор. Роджер и в самом деле говорил это неоднократно.
Было три часа. Прошло уже больше двух с половиной часов с тех пор, как увели бешено сопротивляющегося Плейделла, и в кабинете Роджера заседал квартет, состоящий из торжествующего хозяина квартиры и трех чиновников Скотленд-Ярда. Энн все еще лежала в соседней комнате после перенесенного испытания, покуда Мойра держала ее за одну руку, а Джерри Ньюсам за другую. Она провисела на двери всего сорок секунд (Роджер следил по часам) и пришла в себя куда быстрее, чем после вчерашнего удара по голове.
Страшный шок, вызванный разоблачением в присутствии стольких свидетелей, поверг расстроенную психику Плейделла в бездну полного безумия. Он был гением в финансовой области, а так как гений — само по себе явление ненормальное, грань между ним и безумием всегда тонкая. В случае с Плейделлом эта грань уже начала ломаться и любой шок — например, финансовый крах — неминуемо сокрушил бы ее полностью. Все восприняли этот факт со вздохом облегчения. Такой исход был наилучшим, так как если бы Плейделл остался в здравом уме, отказался от своего признания и заявил о своей невиновности, оставалось сомнительным, смогли бы его осудить на основе имеющихся Доказательств.
Заместитель комиссара, рассыпаясь в похвалах и поздравлениях, остался на ленч в Олбани, а оба офицера, сдав арестованного под охрану и выполнив необходимые формальности, вернулись послушать рассказ их коллеги-любителя. Для них, как и для сэра Пола, опознание в Плейделле маньяка, за которым они охотились, явилось полной неожиданностью.
— И мы не можем обвинить вас, мистер Шерингэм, что вы наблюдали за всеми и указали на него, как на самого вероятного, — признал Морсби, — так как вы написали ею имя в конверте, который передали комиссару заранее.
— Я так поступил именно с целью обезопасить себя от подобных обвинений, — усмехнулся Роджер.
— К тому же мистер Шерингэм в самом начале бросил мне на колени записку с предупреждением не спускать глаз с Плейделла, — добавил сэр Пол.
— Я боялся, что он впадет в буйство, — объяснил Роджер. — Вот почему устроил для вас наблюдательный пункт позади него.
— А когда вы начали его подозревать, мистер Шерингэм? — спросил Грин. После полудня инспектор успел немного оттаять, но явно все еще считал, что любитель не имел права преуспеть там, где потерпел неудачу Скотленд-Ярд.
— Вчера, после нападения на мисс Мэннерс, — ответил Роджер. — Не скажу, что такая возможность не приходила мне в голову и раньше, но я не воспринимал ее всерьез, а когда наконец сделал это, то подозрение быстро перешло в уверенность. Чем больше я думал о таком варианте, тем более очевидным он казался. Я знал, что у настоящего преступника, кем бы он ни был, должны иметься ключ от квартиры Ньюсама, фальшивая борода и очки в золотой оправе, не говоря уже об оружии из твердой резины в форме пестика, поэтому я указал в записке, которую отдал сэру Полу, что эти предметы поджидают вас в квартире Плейделла.
— Мы их нашли, — кивнул Морсби, — хотя, как вы сказали, они не являются подлинными доказательствами. Но я и сейчас не понимаю, как вам удалось опровергнуть его алиби, мистер Шерингэм? Каким образом Плейделл мог убить девушку в Пелем-Мэншинс, одновременно сидя с вами за ленчем в вашем клубе?
Роджер сделал большой глоток из стоящей перед ним кружки. Снаружи, в чопорном мире, полицейским возбранялось утолять жажду добрым старым пивом "ХХХХ", но в Олбани, с помощью круглого бочонка, этот мелочный запрет можно было обойти.
— Наливайте, — предложил собеседникам Роджер. — Остались еще один-два галлона, а я ненавижу застоявшее пиво. Вам следует подкрепиться, так как я намерен начать с самого начала.
Оба представителя власти повиновались с довольной усмешкой.
— Так как началом было Монте-Карло, — продолжал Роджер, — я начну оттуда. Правда состоит в том, что в Монте-Карло не произошло никакого убийства. Французская полиция оказалась права — это было настоящее самоубийство. Так что надобность в алиби номер один отпадает. Но это событие подало Плейделлу идею. Как вы помните, он прибыл туда вскоре после него и, должно быть, слышал много разговоров о нем. История воспламенила его фантазию. Возможно, Плейделл переусердствовал в работе, или его подвело здоровье, но он впал в весьма странное состояние. Могу вообразить, как он представлял в своих мыслях девушку, повесившуюся на двери с помощью собственного чулка. Ему нравилась эта картина. Он твердо решил лично увидеть подобное зрелище и, вернувшись в Англию, первым делом занялся этим.
Не забывайте, что Плейделл страдал сильной манией величия. Я подмечал это несколько раз. "Если я что-то говорю, значит, так оно и есть; если я говорю, что нужно совершить невозможное, значит, так и будет". Но он произносил эти фразы абсолютно спокойно, а не напыщенно, как обычно произносят их мегаломаны, поэтому они не привлекали к себе внимания. Однако Плейделл убедил себя, что для него нет ничего неосуществимого. Если ему хочется увидеть, как девушки умирают, вися на собственном чулке, значит, они должны умереть подобным образом для его удовольствия, а его при этом не то что не разоблачат, но даже не заподозрят.
Мы как-то шли вместе по улице, когда Плейделл встретил мисс Карразерс, и меня удивило, что он ее знает. Оказалось, Плейделл финансировал шоу с ее участием. Тогда мне это не пришло в голову, но, по-видимому, таким же образом он был связан и с Юнити Рэнсом. Возможно, Плейделл даже не пришел на Сазерленд-авеню с намерением убить ее, а просто воспользовался подвернувшимся шансом.
Что касается записок, оставленных после этого, и следующего преступления, то я не могу сказать с уверенностью, каким образом он заставил девушек написать их. Быть может, Плейделл предложил им новую авторучку и захотел посмотреть, как она подходит к их почерку, или притворился, будто умеет определять по почерку характер. В любом случае, он убедил их написать продиктованный им текст. Но, по-видимому, это было не так уж легко, так как в последнем случае, когда Плейделл не располагал лишним временем, он удовлетворился вырезанными строчками из подвернувшегося тома стихов.
Смерть Дженет Мэннерс разожгла его аппетит. Плейделл продержался шесть недель, а потом убил эту жалкую проститутку, Элси Бенем. Конечно, выбор жертв был для него достаточно безопасным, так как обнаружить какую-либо связь с ним было практически невозможно. Впрочем, сомневаюсь, чтобы его беспокоили такие вещи, так как следующей он прикончил собственную невесту.
— Не вижу, каким образом это могло навести на его след, — заметил Морсби.
— Никто из нас его не заподозрил, но это произошло потому, что мы оба допустили одинаковую ошибку — сочли само собой разумеющимся, что их помолвка была счастливой. В действительности все было совсем наоборот. На дознании об этом не упоминалось, но в кругу их близких друзей ходили кое-какие сплетни. Болван Ньюсам упомянул мне об этом только прошлой ночью, после того как я часа два приставал к нему с расспросами. Но вы допустили худшую ошибку, чем я, когда, узнав, что Ньюсам и леди Урсула одно время были довольно близки, подумали, что ее последовавшая помолвка с Плейделлом дала Ньюсаму мотив для убийства. Зная Ньюсама, я не мог предположить подобное. В действительности мотив появился у Плейделла.
Заместитель комиссара, уже слышавший все это, глубокомысленно кивнул.
— Насколько я понял, — продолжал Роджер, — леди Урсула всегда была влюблена в Ньюсама и обручилась с Плейделлом, лишь впав в отчаяние, так как думала, что Ньюсам не любит ее. Он до сих пор не имеет об этом понятия, но для меня это очевидно. Такая помолвка едва ли могла быть счастливой, верно? Очевидно, жених и невеста постоянно ссорились, и леди Урсула собиралась разорвать помолку. В ту ночь они случайно встретились (как вы помните, на это время у Плейделла не было подлинного алиби), снова поругались, и леди Урсула, чьи нервы были на пределе от головной боли, дала ему окончательную отставку. Очевидно, они зашли в студию, чтобы не привлекать внимание своей ссорой, и Плейделл, чьей мегаломании был брошен серьезный вызов, принял, по его мнению, надлежащие меры, дабы восстановить самоуважение. На сей раз не обошлось без борьбы, так как при нем не оказалось оружия, поэтому он был вынужден связать ей запястья и лодыжки, а также заткнуть рот таким способом, как я предполагал.
— Да, помню, — кивнул Морсби. — Шарфом или чем-то в таком роде. Но как насчет записки, мистер Шерингэм?
— Ах да, записка, — улыбнулся Роджер. — Я все время чувствовал, что записка увела вас на ложный след, Морсби, но вы все равно не стали бы меня слушать. Меня насторожило то, каким образом была сложена эта записка. Вы обратили внимание, что основная складка проходила не посередине, следовательно, кто-то отрезал верх, но упустили тот момент, что если бы это сделал тот человек, для которого предназначалась записка и который позже воспользовался ею в своих целях, то складка находилась бы как раз посередине, так как он бы срезал верх до, а не после того, как сложил записку. Когда я узнал от слуги, что записку оставили без конверта, я понял, что ею воспользовался не тот, кому она была адресована, а другой человек, который завладел запиской, сложил ее и унес, прежде чем срезать верх. Понимаете?
