Дороти Сэйерс - Смертельный яд
— Поразительно, просто поразительно, правда? — вслух произнесла миссис Климпсон. — Но не кажется ли вам, что это немного опасно? Мне говорили, что я сама очень восприимчива, но я ни разу не решалась попробовать. Разумно ли открывать свое сознание навстречу этим сверхъестественным воздействиям?
— Это нисколько не опасно, если вы знаете, как именно надо действовать, — ответила медсестра. — Надо научиться окружать свою душу щитом из чистых мыслей, чтобы за него не могло проникнуть что-то злое. Я так чудесно разговаривала с моими близкими, уже ушедшими отсюда…
Мисс Климпсон долила кипятка в заварочный чайник и отправила официантку за сахарным печеньем.
— … к сожалению, у меня самой нет задатков медиума — по крайней мере, пока. Когда я остаюсь одна, у меня ничего не получается. Миссис Крейг говорит, что мне надо научиться сосредоточиваться, и это придет с практикой. Вчера вечером я попыталась работать с планшеткой, но на ней выходили одни только спирали.
— Дело, наверное, в том, что ваше сознание слишком активно, — предположила мисс Климпсон.
— Да, наверное, это так. Мисс Крейг говорит, что я удивительно чувствительная натура. Когда мы работаем вместе, то результаты бывают просто поразительные. К сожалению, она сейчас за границей.
Сердце у мисс Климпсон подпрыгнуло так, что чай чуть не выплеснулся из чашки.
— Так значит вы сами — медиум? — продолжала расспрашивать медсестра.
— Так мне говорили, — осторожно ответила мисс Климпсон.
— Интересно, — сказала та, — если бы мы попробовали работать вместе…
Она жадно посмотрела на мисс Климпсон.
— Мне, право же, не хотелось бы…
— О, прошу вас! Вы такая милая. Я уверена, что у нас будут великолепные результаты. Духи просто жаждут общения! Конечно, я не стала бы пробовать, не будь я уверена в том, с кем имею дело. Сейчас так много людей просто выдает себя за медиумов… — («Так ты хоть это знаешь!» — подумала мисс Климпсон) — но с таким человеком, как вы, можно ни в чем не сомневаться. Вы убедитесь в том, что это совершенно изменит вашу жизнь. Я так огорчалась из-за того, что в нашем мире столько боли и горя — мы ведь видим их так много! — но потом я убедилась в истинности загробной жизни, и теперь понимаю, что все наши треволнения посылаются нам только для того, чтобы приготовить нас к существованию в более высоком мире.
— Ну, — медленно проговорила мисс Климпсон, — я, пожалуй, готова попробовать. Но не могу сказать, чтобы я на самом деле верила в это, знаете ли.
— Вы поверите, поверите!
— Конечно, мне приходилось сталкиваться со странными вещами — с такими феноменами, которые не могли быть обманом, потому что я лично знала этих людей… И объяснить это было невозможно…
— Я жду вас сегодня вечером. Приходите обязательно, — горячо попросила ее медсестра. — Мы проведем один маленький сеанс и проверим, действительно ли вы медиум. Но сама я в этом уверена.
— Ну, хорошо, — согласилась мисс Климпсон. — Кстати, а как вас зовут?
— Кэролайн Бут, мисс Кэролайн Бут. Я работаю сиделкой в большом доме на Кендал-роуд у одной старой дамы. Она парализована.
«И, слава тебе Господи!» — про себя воскликнула мисс Климпсон. Вслух же она сказала:
— А я — Катарина Климпсон. Кажется, у меня с собой есть визитная карточка… Нет, я оставила ее дома. Я остановилась в пансионе «На холме». Как мне до вас добраться?
Мисс Бут сообщила ей адрес, расписание автобуса и добавила приглашение поужинать, которое было принято. Вернувшись домой, окрыленная надеждой шпионка написала короткую записку:
«Дорогой лорд Питер!
Не сомневаюсь, что вы с нетерпением ждете от меня вестей и гадаете, что тут у меня происходит. Но наконец-то у меня есть НОВОСТИ! Я штурмом взяла КРЕПОСТЬ!!! Сегодня вечером я приглашена в тот дом, и вы можете ожидать ВАЖНЫХ СОБЫТИЙ!!!
Очень спешу Искренне Ваша Катарина А. Климпсон».
После ланча мисс Климпсон снова отправилась в город. Первым делом, будучи женщиной честной, она забрала свой альбом из «Уютного уголка» и заплатила по счету, объяснив свое странное исчезновение тем, что встретила в городе знакомую, с которой давно не виделась, и задержалась, заболтавшись. Затем она посетила несколько магазинов. Там она приобрела миниатюрную металлическую мыльницу, которая идеально подошла для ее целей. Ее половинки были чуть выпуклыми, а в закрытом виде после легкого сдавливания распрямлялись, издавая при этом звонкий щелчок. Эту мыльницу она с помощью лейкопластыря закрепила на прочной резиновой подвязке. Когда мисс Климпсон зажимала ее под одним своим костлявым коленом и нажимала на нее другим, то мыльница громко потрескивала, так что могла убедить даже самую скептическую натуру. Перед чаем мисс Климпсон целый час сидела перед зеркалом и тренировалась, чтобы производить треск без видимых физических усилий.
В числе других покупок оказался кусок жесткой черной проволоки — которую используют для окантовки полей на шляпках. Скрутив проволоку вдвое, аккуратно перегнув и закрепив на запястье, у мисс Климпсон получилось устройство, с помощью которого можно было легко раскачивать легкий столик. С тяжелым столом ей было бы не справиться, поскольку для этого понадобилось бы сделать специальный заказ у кузнеца. Однако надо было попробовать. После этого мисс Климпсон отыскала черное бархатное платье с длинными широкими рукавами и убедилась в том, что они достаточно хорошо прикрывают проволоку.
Ровно в шесть облачившись в новый наряд, закрепив мыльницу на ноге (повернув ее наружу, чтобы несвоевременным треском не напугать пассажиров автобуса), мисс Климпсон закуталась в широкий дождевик, надела шляпу, прихватила зонтик и отправилась похищать завещание миссис Рэйберн.
Глава 17
Ужин подходил к концу. Он был сервирован в красивой старинной комнате, обшитой деревянными панелями, с лепным потолком и мраморным камином в стиле архитектора Адама. Еда была превосходной. Мисс Климпсон чувствовала себя сильной и готовой ко всему.
— Мы перейдем в мою комнату, хорошо? — предложила мисс Бут. — Это единственное удобное место. Большая часть дома, естественно, закрыта. Если вы извините меня, милочка, то я только сбегаю наверх, накормлю миссис Рэйберн ужином и устрою ее, бедняжку, на ночь, и потом мы сможем начать. Всего полчаса, больше это у меня не займет.
— Наверное, она совершенно беспомощна?
— Да, совершенно.
— А говорить она может?
— Ну, настоящей речью это не назовешь. Иногда она что-то бормочет, но разобрать ничего нельзя. Печально, не правда ли? И это при таком-то богатстве! Наверное, она счастлива будет наконец отмучаться.
— Бедное создание! — сказала мисс Климпсон.
Ее новая подруга провела ее в небольшую хорошо обставленную гостиную и оставила ее среди кретоновых покрывал и всевозможных безделушек. Мисс Климпсон быстро пробежала взглядом корешки книг, которые оказались по большей части романами, между которыми затесались несколько популярных книг по спиритизму, а потом обратила внимание на каминную полку. Она была заставлена фотографиями, как это обычно бывает в комнатах медицинских сестер. Среди групповых снимков больничного персонала и фотографий с надписями «От благодарной пациентки» выделялась одна — кабинетная фотография усатого джентльмена, одетого по моде девяностых годов прошлого века. Он был сфотографирован рядом с велосипедом, судя по всему, на каменной террасе между небом и землей, а за ним открывался вид на каменистое ущелье. Рамка была серебряная, массивная, с узором.
«Слишком молод, чтобы быть отцом, — сказала себе мисс Климпсон, переворачивая портрет и отгибая защелку на картонке, удерживавшей фотографию на месте. — Либо возлюбленный, либо любимый брат. Гм! «Моей дражайшей Кэро от горячо любящего Гарри». Не брат, надо полагать. Адрес фотографа — Ковентри. Возможно, торговал велосипедами. И что же случилось с Гарри? Они не поженились, это ясно. Он умер? Или изменил? Первоклассная рамочка, стоит в самом центре, а в вазочке — букетик оранжерейных нарциссов. Думаю, Гарри перешел в мир иной. Что еще? Семейная фотография? Да. Имена, очень кстати, написаны внизу. Дражайшая Кэро с челочкой, папенька и маменька, Том и Гертруда. Том и Гертруда старше, но, возможно, еще живы. Папенька — священник. Довольно большой дом, возможно, дом сельского викария. Адрес фотоателье — Мейдстон. Минуточку! А вот папенька с еще одной группой, с дюжиной маленьких мальчиков. Либо школьный учитель, либо занимался частной практикой. На двух мальчишках соломенные шляпы с лентами, а на лентах зигзагообразный узор. Значит, скорее всего, школа. А что это за серебряный кубок? Томас Бут и еще три имени… Гребная четверка колледжа Пемброк, такой-то год. Колледж из недорогих. Интересно: возможно, папенька возражал против Генри из-за того, что он связан с велосипедами? А вон та книга похожа на школьную награду. Так оно и есть! Женский колледж, Мейдстон — за отличные успехи в изучении английской литературы. Кажется, она уже идет? …Нет, ложная тревога. Молодой человек в полевом мундире — «Любящий тебя племянник, Дж. Бут». А! Надо полагать, сын Тома. Интересно, вернулся ли он с войны? Да — на этот раз это точно она».
