Слепой цирюльник [litres] - Джон Диксон Карр
Морган зажмурился. В тот миг, когда наступила оглушительная, жуткая тишина, он не хотел видеть выражение лица капитана. Он скорее попытался бы выдержать взгляд Медузы. Хуже того, он жалел, что не может заставить тело выскочить из каюты и бежать. Однако Морган слышал, как «Русалка» все еще шипит, поливая дверной косяк рядом с головой капитана, и отважился открыть один глаз, чтобы взглянуть, но не на Уистлера, а на Уоррена.
Уоррен обрел голос.
– Я ничего не мог сделать, шкипер! – взвыл он. – Клянусь всеми святыми, я ничего не мог сделать. Я все перепробовал. Я нажал на все кнопки, но оно не останавливается. Смотрите! Видите, я вам покажу! Смотрите…
Раздался резкий щелчок. И струя моментально захлебнулась, опала и вовсе исчезла в сопле «Русалки». Все прекратилось. «Русалка» выглядела такой же безобидной, как и раньше.
Позже Морган пришел к выводу, что их в тот момент спасло только одно. В дверном проеме, над плечом капитана замаячила встревоженная физиономия Вальвика. Из трепещущей груди капитана «Королевы Виктории» успели вырваться лишь несколько сдавленных слов: «Так… это… вы!» – как Вальвик огромной ладонью закрыл ему рот. Зажимая ему рот одной рукой, а другой подтаскивая обезумевшего шкипера за штаны сзади, он спешно затащил его в каюту и пинком захлопнул дверь.
– Быстро! – рявкнул Вальвик. – Необходимо чем-то заткнуть его, пока он не успокоится, или же он вызывайт старшего помощника, и тогда все мы, наверное, отправляйт в карцер. Мне ужасно жаль, краб, но йа просто обязан так делать… – Хмурясь, он бросил на Уоррена взгляд, полный укоризны. – Во что это вы тут играете, а? Сейчас не время для игрушек, точно вам говорю. Йа потратил столько сил, объясняя старому крабу, чем мы заняты, и успокаивая его, и сейчас нет времени играть. Шёрт! Что это за дрянью здесь воняет?
– Это же просто средство от насекомых, шкипер, – не унимался Уоррен. – В конце-то концов, это просто средство от насекомых!
Судорога прошла по плотному туловищу капитана Уистлера, его здоровый глаз выпучился, однако все негодующие вопли тщетно бились о ладонь Вальвика шириной с Гибралтар. И все же даже Вальвику пришлось использовать обе руки, чтобы не дать капитану высказаться.
– Честное слово, краб, это ради твоего же блага! – уговаривал Вальвик, подтаскивая капитана к креслу перед письменным столом и силой усаживая. Ответом ему была последовательность приглушенных звуков, похожих на гудки парового органа, несущиеся из-под земли. – А не то ты делайт что-нибудь, о чем потом пожалейт. Эти джентльмены могут все объяснить, йа знаю! Если ты обещайт ничего не делать, йа тебя отпускайт. Ну, ругаться на чем свет можешь, конечно, если тебе от этого полегчайт, только ничего не делай. Иначе нам придется искать кляп, согласен?.. Йа говорю, это ради твоего блага!.. Итак? Ты же человек слова. Так ты согласен?
Ответом ему были покорное мычанье и кивок умирающего гладиатора. Вальвик отступил на шаг, убрав руку.
Следующие полчаса стали тем событием в жизни Моргана, какое он хотел бы вычеркнуть из памяти. Слово «нервотрепка» тут не подходит, к тому же оно лишено тех nuances, которые, по уверениям мистера Лесли Перригора, составляют основу классической драмы. Немало классического пыла проявлялось в ремарках капитана: он то и дело хватался за горло, устремлял трясущийся указательный палец на Уоррена, словно Макбет, увидевший привидение, и не уставал повторять: «Он сумасшедший, говорю же вам! Он пытался меня отравить! Это маньяк-убийца! Вы что, хотите, чтобы он поубивал моих пассажиров? Почему я не могу посадить его под замок?»
И если в конечном счете победил здравый смысл, то лишь благодаря обстоятельствам, о которых Морган в тот момент не подозревал. Он был вынужден признать, что капитан Уистлер имел веские основания для протестов. Если даже оставить в стороне все вопросы личного свойства (струя «Русалки», словно метровая стрела парня из Локсли[29], угодила прямо в и без того пострадавший левый глаз капитана), хватило бы одного вездесущего средства от насекомых. Каюта провоняла инсектицидом. Амбре призрачными волнами исходило от парадного мундира капитана, сочилось из его постели, пропитывало его простыни, липло к ботинкам, тянулось шлейфом от судового журнала и завитками кружило над письмами. Короче говоря, можно было с уверенностью ставить на то, что даже самый безрассудный таракан не рискнет приблизиться ни к одной вещи капитана на расстояние запаха.
И потому Морган был просто ошеломлен, когда за короткий промежуток времени – полчаса – удалось убедить капитана принять их объяснения. Правда, он швырнул автоматическое электрическое противокомариное ружье «Русалка» на пол посреди каюты и потоптался на нем. Правда, он ни на секунду не отказался от своего убеждения, что Кёртис Уоррен опаснейший психопат, который скоро начнет резать глотки, если его не изолировать. Однако (то ли благодаря льстивым увещеваниям Пегги, то ли по иной причине, о которой скоро станет известно, – решайте сами) капитан согласился дать Уоррену еще один, последний, шанс.
– Единственный шанс, – объявил он, подавшись вперед в своем кресле и хлопнув ладонью по столу, – и на этом все. Еще одно подозрительное движение, не обязательно с его стороны, но и со стороны любого из вас – любого из вас, вы меня поняли? – и он тут же отправится под охраной в карцер. Вот вам мое последнее слово. – Сверкая глазом, капитан откинулся в кресле и отхлебнул целительного виски с содовой, которое ему успели поднести. – Ну а теперь, если не возражаете, перейдем к делу. Прежде всего я должен сообщить следующее. Мистер Морган, я обещал поделиться всеми сведениями, какие получу, потому что вас я, по крайней мере, считаю человеком разумным. Так вот, кое-какие сведения я получил, хотя и признаю, что они сбивают меня с толку. Но прежде чем продолжать, я хочу заметить вот что. Этот юный маньяк и вы трое доставили мне неизмеримо больше хлопот, чем кто-либо еще на борту моего судна. Так бы и поубивал всех четверых! Вы доставили мне куда больше хлопот, чем кто-либо еще, за исключением похитителя изумруда, и вы некоторым образом причастны к этому…
(«Спокойно», – подумал Морган.)
– Однако есть кое-что поважнее. И если захотите, то можете, я сказал можете, немного помочь мне в качестве компенсации… За дверью точно никто не подслушивает?
Он говорил таким мрачным и напряженным заговорщическим тоном, что Вальвик не только высунулся за дверь, но и задраил после все иллюминаторы. Пегги произнесла самым искренним голосом:
– Капитан, вы даже не представляете себе, как мы рады чем-то посодействовать вам. Если мы можем хоть как-то…
Уистлер пока сомневался. Он сделал еще глоток
