Артур Гриффитс - Пассажирка из Кале (сборник)
– В основном они касаются вашей горничной.
– А, – быстро и слегка взволнованно произнесла графиня, но взгляды троих официальных лиц выдержала, не моргнув глазом. – Разумеется. Я ничего утаивать не буду и расскажу все, что знаю. – Теперь она уже говорила с полным самообладанием. – Но, если позволите спросить… Почему вы ею заинтересовались?
– Скажу вам откровенно. Вы просили ее привести, мы послали за ней, и…
– Да?
– Ее не могут найти. Ее нет на вокзале.
Графиня вскинулась от удивления… Удивления слишком непосредственного для того, чтобы быть фальшивым.
– Не может быть! Это невозможно! Она бы не посмела оставить меня здесь одну.
– Parbleau![69] Она посмела. Ее совершенно точно нет на вокзале.
– Что с ней случилось?
– В самом деле, мадам, что? Может быть, у вас есть соображения на этот счет? Мы надеялись, вы сможете нас просветить.
– Не смогу, мсье.
– Быть может, вы посылали ее в гостиницу предупредить ваших друзей о том, что вы задержаны? Или с просьбой помочь вам в беде?
– Как я могла? Когда я видела ее в последний раз, ни о какой беде я не знала.
– Вот как! И когда это было?
– Прошлой ночью в Амберье. – Она указала на мсье Фльосона, которому пришлось кивнуть.
– Как бы то ни было, она куда-то ушла. Это не имеет особого значения, но все равно странно, и ради вашего же блага мы бы хотели, чтобы вы помогли нам ее найти, если вы хотите ее найти, конечно же.
Очередная маленькая ловушка не сработала.
– Я думаю, что не буду ее держать после такого бесстыдного бегства.
– И более того, ее нужно призвать к ответу. Она должна рассказать, почему так поступила. Поэтому мы должны заняться ее поисками…
– Не испытываю ни малейшего желания, – быстро сказала графиня, чем накликала на себя еще большее подозрение.
– Хорошо, мадам, теперь описание. Вы можете описать ее рост, сложение, цвет глаз, волос и общий вид?
– Высокая, во всяком случае, выше среднего роста, стройная, хорошая фигура, глаза и волосы черные.
– Красивая?
– Это зависит от того, что вы вкладываете в это слово. Кое-кому из людей ее положения она могла бы показаться такой.
– Как она была одета?
– Простое саржевое платье, черная соломенная шляпка с коричневыми лентами. Я не разрешаю своей горничной носить яркую одежду.
– Понятно. Имя, возраст, где родилась?
– Гортензия Петипри, тридцать два года, родилась, кажется, в Париже.
Когда были названы ее приметы, судья посмотрел на сыщика, но ничего не сказал. В этом не было необходимости, потому что мсье Фльосон, писавший в своем блокноте, сразу встал и вышел. Покинув комнату, он подозвал Галипо.
– Вот подробное описание горничной. Перепишите его и раздайте всем, кому надо, начальнику вокзала и полицейским агентам. У меня есть предположение, всего лишь предположение, что эта женщина ушла недалеко. Возможно, все это ничего не даст, но попробовать стоит. Люди, которых ищут, часто оказываются именно в том месте, куда бы они ни за что не пришли, если были бы поумнее. Действуйте и возвращайтесь сюда.
Тем временем в комнате судья продолжал допрос:
– Где, мадам, вы нашли эту горничную?
– В Риме. У нее не было места. Я узнала о ней в агентстве и в бюро найма, когда искала горничную пару месяцев назад.
– Значит, она служит у вас не так уж давно?
– Да, я же говорю, она попала ко мне в декабре.
– У нее были хорошие рекомендации?
– Прекрасные. Она жила с хорошими семьями, французскими и английскими.
– А как она вела себя у вас?
– Безукоризненно.
– Что ж, довольно о Гортензии Петипри. Я думаю, она находится где-то неподалеку. Если она нам понадобится, мы сможем ее найти, не сомневайтесь, мадам.
– Прошу вас, не тратьте на нее силы, я все равно не хочу ее оставлять у себя.
– Хорошо, хорошо. А теперь еще один небольшой вопрос. Насколько я понимаю… – Он сверился с грубым планом вагона, который набросал мсье Фльосон. – Насколько я понимаю, вы занимали купе «D» с местами номер 9 и 10.
– Я ехала, кажется, на девятом.
– Верно. В соседнем купе… Вы знаете, кто ехал в соседнем купе? Я имею в виду номера 7 и 8.
Губы графини дрогнули, и она, поддавшись внезапному чувству, промолвила тихим голосом:
– Это там… там…
– Будет, будет вам, – сказал судья таким тоном, будто успокаивал ребенка. – Вам не обязательно об этом говорить, для вас это наверняка очень тяжело. И все-таки, вам это известно?
Она медленно кивнула, но не произнесла ни слова.
– А этот человек, этот несчастный, вы видели его… Нет-нет, не потом, конечно же, а за время поездки. Вы разговаривали с ним?
– Нет. Нет… Определенно, нет.
– И не видели?
– Видела. Он обедал в Модане с остальными.
– Совершенно верно! Это единственный раз, когда вы его видели? Раньше, в Риме, вы его не встречали?
– Кого? Убитого мужчину?
– Кого же еще?
– Нет, насколько я знаю, не встречала.
– Если бы он входил в круг ваших друзей…
– Прошу прощения, но он совершенно точно не входил в круг моих друзей, – прервала его графиня.
– Хорошо, если бы он вас знал, он бы наверняка подошел к вам и сказал об этом.
– Думаю, да.
– И он этого не делал? Не пытался заговорить с вами? А вы с ним?
– Я видела его, пассажира этого купе, только один раз, я уже сказала когда. Почти всю поездку я провела в своем купе.
– Одна? Наверное, вам было очень скучно, – с улыбкой произнес судья.
– Я не всегда была одна, – нерешительно ответила графиня, немного краснея. – В вагоне у меня были друзья.
– Вот как! – значительно протянул судья. – Кто они? Лучше назовите, мадам. Мы все равно выясним.
– Я и не собиралась это скрывать, – ответила она, и на смену румянца пришла бледность, вероятно, из-за возможных подозрений. – Зачем мне это?
– И эти друзья…
– Сэр Чарльз Коллингем и его брат. Они несколько раз заходили ко мне. Иногда один, иногда другой.
– Днем?
– Конечно, днем. – Глаза ее негодующе вспыхнули.
– Вы давно их знаете?
– С генералом я познакомилась в Риме зимой. Он познакомил меня со своим братом.
– Замечательно. Генерал знал вас и был к вам не безразличен. Это объясняет его странное, непозволительное поведение…
– Мне не кажется, что оно было странным или непозволительным, – с чувством прервала его графиня. – Он джентльмен.
– Конечно, настоящий preux cavalier[70]. Но продолжим. Я полагаю, вы не очень крепко спите, мадам?
– Да, это так. Обычно я плохо сплю.
– Значит, вас просто разбудить. Прошлой ночью вы не слышали ничего необычного в вагоне и, главное, в соседнем купе?
– Ничего.
– Ни голосов, ни ссоры, ни звуков борьбы?
– Нет, мсье.
– Странно. Не понимаю. Внешний вид тела, трупа не оставляет сомнений в том, что была стычка, драка. Но вы, человек, который очень чутко спит, не услышали ровным счетом ничего, хотя вас разделяла тонкая деревянная перегородка. Это в высшей степени необычно.
– Я спала. Да, я спала.
– Человек, привыкший спать чутко, наверняка проснулся бы. Как, в таком случае… Как вы это объясните? – Вопрос был задан в мягкой форме, но судья не особенно старался скрыть недоверие.
– Очень просто. Я приняла снотворное. Я, когда путешествую, всегда принимаю снотворное, и поэтому мне все время приходится иметь под рукой сульфонал или хлорал.
– Значит, это принадлежит вам, мадам? – Судья с торжествующим видом достал стеклянную бутылочку, которую мсье Фльосон подобрал в спальном вагоне рядом с креслом проводника.
Графиня быстрым жестом протянула руку, чтобы забрать ее.
– Нет, я не могу вам это отдать, но можете осмотреть вблизи, если хотите. Скажите, это ваше?
– Конечно, мое. Где вы ее нашли? В моем купе?
– Нет, мадам, не в вашем купе.
– А где же?
– Прошу прощения, этого мы вам не скажем… пока.
– А я ее вчера искала, – продолжила графиня в некоторой растерянности.
– После того, как приняли хлорал?
– Нет, до этого.
– А зачем вам понадобился пузырек? Это лауданум.
– Для нервов. У меня больной зуб… Право же, мне не обязательно рассказывать вам о своем здоровье.
– Пузырек горничная забрала?
– Я так решила. Она, должно быть, достала его из сумки.
– И не вернула.
– Другого объяснения я не вижу.
– Понятно.
Глава VII
Подведя допрос графини к вопросу о пузырьке лауданума, судья замолчал и с удовлетворенным «понятно» посмотрел на коллег.
И мсье Фльосон, и комиссар одобрительно кивнули, разделяя его торжество, после чего сдвинули головы и зашептались.
– Великолепно, мсье судья! – сказал сыщик. – Ловко вы это обставили. Теперь дело ясное.
– Несомненно, – кивнул комиссар, который был человеком грубоватым и верил, что самый лучший и простой способ решать вопросы – это бросать все и вся в кутузку. – С ней все понятно. Ее нужно арестовать немедленно.
