Смертельный номер - Кристианна Брэнд
Изображение мисс Трапп пришлось оставить, и Кокрилл постарался описать Лео Родда, показав, как отпиливают правое плечо. Наконец он вытолкал свою руку из рукава, и тот повис. От того, что инспектор кричал, английский ничуть не стал более понятным торговцу, и он продолжал бессмысленно хлопать глазами. Зато мальчишкам представление очень понравилось, они поснимали курточки, бросили их на плечи и стали по-обезьяньи расхаживать по лавке, размахивая пустыми длинными рукавами.
Кокрилл, естественно, рассердившись на тупость торговца, перешел к визуально-словесному портрету Фернандо, поочередно выкрикивая слова:
— Сеньор! Гибралтар! Много золота! — при последних словах он оскалил зубы в улыбке до ушей и указал на рот. Хуанита, обрадовавшись, что может наконец сделать для этого чудака что-то полезное, протянула ему жестяную коробку с закрепителями для зубных протезов.
И все же: если хотя бы один из этих троих заходил в лавку в тот день и купил нож, неужели торговец не уловил бы, к чему вся эта дурацкая пантомима с возгласами на незнакомом языке? Инспектор Кокрилл стиснул зубные протезы и мужественно продолжил. Для описания Лувейн он не придумал ничего оригинальнее, чем повихлять бедрами и описать вокруг своей худощавой фигуры хорошо развитые женские формы. Расшалившиеся дети быстро надели курточки и с готовностью подбежали к англичанину. Теперь все было понятно, яснее некуда:
— Джига-джига? Сеньор хотеть джига-джига? Очень красив девушка, большой сестра. Я походить вести? — Не дожидаясь ответа, ребята понеслись в разные стороны, визжа во все горло: — Мария! Мариетта!
Их родители расплылись в улыбках, счастливые, что такая головоломная история уладилась ко всеобщему удовлетворению и пользе. Кокрилл же, напротив, пришел в ужас.
— Нет-нет! — завопил он. (О господи, ну что за люди?) — Нет-нет, никакой джига-джига, все ошибка, позовите мальчиков обратно, эй, ну позовите же дрянных пацанов обратно!.. — Но никто не двинулся с места. — Я говорю: не нужна молодая леди. Ньенте! Но импорта! — Его терпение лопнуло. — Ну, послушайте же. Послушайте. Поднапрягитесь и пошевелите мозгами, если они у вас вообще есть, в чем я уже начинаю сомневаться. — Он в отчаянии взглянул на их радостно улыбающиеся лица, взял с прилавка нож и снова принялся объяснять. — Нож-а. Как эта. Сегодня, ну, до ленча — как он у вас там, черт возьми, называется… колларпиони. Колларциони — понятно? Нет-нет-нет, да не хочу я есть! Ну, ради бога, остановитесь и хоть минуту послушайте!
Он снова заговорил громко, очень медленно и терпеливо, поясняя слова описательными жестами, каким позавидовал бы сам Фернандо.
— До — понятно, мэм? До… колларциони… сего-дня… был нож… нож-а, как эта… куплен сеньора? Очень худой, вот такой худой; бледное лицо… волосы желтые… э-э… золотые… смотрите: волосы, как рама у эта картина… очень, э-э, очень… — Он устало перевел дух. — Сеньор, ну, один в один, сеньорита…
— Си, си, — энергично закивал торговец. — Сеньор один на один сеньорита. Мальчики идти вести.
— Да нет же, не хочу я никакой сеньориты! Объясняю: этот сеньор, кто купил этот нож, в нем много от сеньорита, он смотрится как сеньорита, понятно? Сеньор… смотрится как вылитая сеньорита…
Он потянул на лоб седую прядь волос, сделал женоподобное движение тощим телом и развернул руки в издавна известном жесте женоподобного мужчины.
Хуанита не выдержала, расхохоталась и помчалась за мальчишками.
И все-таки инспектор Кокрилл был уверен: как бы ни был смешон разыгранный им спектакль, он заставил бы торговца припомнить кого-либо из туристов, зашедших купить нож. Инспектор вышел на мощеную булыжником улочку, спустился к набережной, купил у старушек кулек персиков, устроился на швартовой тумбе и стал есть, бросая косточки между носами тесно стоявших рыбацких лодок. Потом он будет высматривать и расспрашивать, будет отрабатывать алиби, передвижения каждого и все прочее и сопоставлять. Хотя вряд ли из этого что-либо серьезное выйдет.
Была примерно половина четвертого, когда Лео Родд ушел и оставил жену спать одну в номере. После ухода Лео кто-нибудь, видевший это через щелку жалюзи, мог спокойно пробраться незамеченным к спящей женщине. Вопрос: кто? И почему он хотел убить Хелен Родд?
Кокриллу виделся только один ответ. Он запустил в воду косточки от последних персиков и вдруг понял: под ложечкой у него засосало не от переедания фруктов — он вспомнил, как на пароходике Лео Родд подходил к жене и протягивал ей чем-то поврежденную руку — капризно, как трудный, но доверчивый ребенок…
Кокрилл расправил помятый кулек от персиков, нарисовал женскую фигуру и одел ее в широкую юбку, изобразив на ней лоскутки разнообразной формы. Вернувшись к лавочке, он подстерег двух экскурсанток, болтавших на смеси итальянского и английского. Догнав их на улице, инспектор пустился в очередное вранье — и на сей раз ему повезло больше. Он объяснил, что договорился встретиться с молодой леди в лавочке, где продают «ножи из Толедо». На ней должна была быть примерно такая юбка, как на рисунке, юбка из ярких лоскутков — такую невозможно не заметить или спутать с другой. Не могли бы экскурсантки сделать любезность и зайти в лавочку (без него, если можно) и спросить владельца, не заходила ли к нему эта молодая леди в последние три-четыре часа. В юбке из ярких лоскутков.
«Как странно, — говорили друг другу экскурсантки, завершив свою добрую миссию и отправившись дальше, — джентльмен так обрадовался, узнав, что эта молодая леди в лавочку не заходила».
Глава 10
На следующее утро Лео Родд был вызван во дворец. Сам наследный принц пожелал его видеть. Нет, инспектора Кокрилла или гида Фернандо Гомеса наследный принц видеть не желал. Он не желал видеть никого, кроме сеньора Родда. В полдень за сеньором Роддом должна была прибыть карета, и начальнику полиции надлежало доставить его во дворец. О том, каким образом он вернется в гостиницу, упомянуто не было.
Высившийся на горе дворец выглядел сказочно: тонкое переплетение белого резного мрамора, подобно изысканной паутине, сияло на солнце. Но Лео Родд помнил, что происходит с мухами, которые попадают в паутину.
