Найо Марш - Чернее некуда
— Если речь идёт о мотивах, — рассуждал Фокс, — можно сказать, что теперь на каждого есть минимум по одному. Чабб — дочь, Санскриты — утраченный бизнес, Шеридан — знаете сами. А как же с полковником и его женой?
— Бумер мне сказал, что полковник был глубоко уязвлён, получив отставку. Уже видел себя в мундире фельдмаршала или что-то в этом роде. Вместо этого ему осталась только выпивка.
— Эти мотивы одинаково связаны и с президентом, и с послом. Полагаю, оба с одинаковым успехом могли стать жертвами покушения.
— В случае с Шериданом так не получается.
— Верно, — подтвердил мистер Уиплстоун, — в его случае это не подходит.
Долго они сидели молча. Наконец Аллен сказал:
— Полагаю, мы поступим следующим образом: вас мы оставим здесь, Фокс, и вы будете, хотя судя по всему и напрасно, наблюдать за керамической мастерской. Мы не знаем, к какому они придут решению, да и зачем вообще собрались. Попытаются вновь покушаться на Бумера? Или ликвидируют свой рыбный Ку-Клукс-Клан? Мы вообще ничего не знаем. Но вполне возможно, что-то произойдёт. Если вы сегодня сможете подольше продержаться на ногах, Сэм, я хотел бы взглянуть на ваши вырезки.
— Разумеется, рад буду помочь.
— Тогда пойдёмте?
Они вышли из машины и Аллен вновь просунул голову в окно.
— Санкриты сюда не вписываются.
— Нет? — переспросил Фокс. — У них нет мотива?
— Нет. Бумер мне сказал, что они возвращаются в Нгомбвану. Им вернули фирму. Не помните?
— Гм, в самом деле, — вздохнул Фокс, — совсем забыл.
— По крайней мере есть о чем подумать, — сказал Аллен. Оставайтесь на связи.
Он сунул в карман переносную радиостанцию и отправился с мистером Уиплстоуном на Уол.
На столике в холле лежала карточка с аккуратно напечатанными словами «Я ВЫШЕЛ».
— Это чтобы знать, — пояснил мистер Уиплстоун. — Из-за цепочки на двери.
Он перевернул карточку другой стороной, где стояла надпись «Я ДОМА», провёл Аллена в салон, закрыл дверь и включил свет, сразу предложив:
— Давайте чего-нибудь выпьем. Виски с содовой? Я схожу за содовой. Присаживайтесь, я сейчас вернусь.
И бодрым шагом удалился.
Люстра освещала картину, висевшую над камином. Трой написала еe довольно давно. Это был весёлый пейзаж, отчасти склонявшийся к абстрактности. Аллен очень хорошо его помнил.
— А, — промолвил мистер Уиплстоун, вернувшийся с сифоном содовой в руке и Люси, путавшейся под ногами, — любуетесь моим сокровищем! Я приобрёл его на одной выставке вскоре после женитьбы. Ради Бога, малышка, осторожнее! Пойдёмте в столовую, там можно будет разложить вырезки на столе. Но прежде выпьем. Можете начинать, пока я разыщу вырезки.
— Поосторожнее с виски. Мне бы нужно сохранить ясную голову. Не возражаете, если я позвоню Трой?
— Да на здоровье. Телефон на столике. Шкатулка с вырезками у меня наверху, в мансарде. Так что нужно время, чтобы еe найти.
Трой подняла трубку почти сразу.
— Алло, ты где? — спросил Аллен.
— В студии.
— Творишь?
— Вот именно.
— Я у Сэма Уиплстоуна и задержусь ещe на час. Есть под рукой карандаш?
— Подожди минутку.
Он словно видел, как она роется в карманах своего рабочего халата.
— Есть кусочек угля.
— Я просто хочу, чтобы ты записала номер телефона.
— Подожди. Давай.
Он продиктовал номер, пояснив:
— На случай, если я кому-то понадоблюсь. Например, тебе.
— Рори?
— Да?
— У тебя проблемы? Из-за того, что я пишу Бумера… Ты понимаешь?
— Понимаю, не волнуйся. Я рад, что ты это делаешь, но зол на обстоятельства, которые этому сопутствуют.
— Видишь, — заметила Трой, — это называется прямой ответ на прямой вопрос. Спокойной ночи, дорогой.
— Спокойной ночи, милая.
Мистер Уиплстоун отсутствовал слишком долго. Наконец он вернулся с большим старомодным альбомом и конвертом, полным газетных вырезок. Отворив дверь в столовую, положил все на стол и согнал с него Люси, которая проявляла к вырезкам необъяснимый интерес.
— В те времена я был страстным собирателем таких вещей, заметил он. — Все рассортировано, на каждой вырезке есть дата. Так что не должно быть никаких проблем.
И действительно их не было. Аллен просматривал альбом, вызывавшей, как и все подобные собрания, изрядную меланхолию, пока мистер Уиплстоун копался в содержимом конверта. Вырезки, относившиеся к фотографиям в альбоме, были заботливо наклеены рядом с ними. Удачливее оказался Аллен.
— Вот! — воскликнул он и показал на три фотографии, к которым пунктуальный мистер Уиплстоун аккуратным почерком приписал дату и дополнил пожелтевшей страничкой из «Нгомбвана Таймс» с кричащим заголовком: «ПРОЦЕСС НАД ГОМЕСОМ. ПРИГОВОР ВЫНЕСЕН. СКАНДАЛ В ЗАЛЕ СУДА».
Первая фотография запечатлела судью в парике, вторая — толпу людей, ожидающих перед залитым солнцем зданием суда, а третья — открытый автомобиль с чёрным шофёром и двумя пассажирами в тропических костюмах. В одном из них, ухоженном, приличного вида мужчине лет сорока можно было узнать мистера Уиплстоуна."По дороге на процесс" — гласила подпись под фотографией. Снимки из газет оказались содержательнее. Молодой чернокожий в парике и мантии не мог быть никем иным кроме Бумера. «Мистер Бартоломью Опала, государственный обвинитель.» На другой фотографии был уже тогда изрядно плешивый, дочерна загорелый взбешённый мужчина в наручниках. Он шёл между двумя чёрными гигантами-полицейскими, которые охраняли его от грозных толп нгомбванцев. «После вынесения приговора. Узник покидает здание суда,» — гласил текст под фотографией.
Заметка сообщала о процессе и подчёркивала его драматический финал. Ему же была посвящена и передовая.
— Вот ваш Шеридан, — сказал Аллен.
— Вы его узнали?
— Да. Я полагал, что впервые, да и то издалека, увидел его сегодня вечером, но в действительности встречал и прежде. Сегодня, когда Бумер навестил Трой, он сидел перед кафе на улице.
— Явно вам не раз ещe придётся его увидеть, — сухо заметил Уиплстоун. — Мне это не нравится, Аллен.
— А вы думаете, мне нравится? — поднял Аллен взгляд от альбома. — Он тогда всерьёз угрожал отомстить?
— Нужно было вам это слышать! Все угрозы он адресовал именно Бумеру, — сообщил мистер Уиплстоун, склоняясь над альбомом. — Я не видел этих вырезок уже добрых лет десять. На старой квартире они канули в ящике с множеством других вещей. Все же я должен был вспомнить его куда раньше.
— Полагаю, он изменился. Как-никак, прошло двадцать лет!
— Что касается внешности — не слишком, и не верю, чтобы сильно изменился характер.
— Вы случайно не знаете, что с ним стало после выхода из тюрьмы?
— Нет. Вероятно, вернулся в португальские колонии на востоке. Или в Южную Америку. Или сменил имя. Во всяком случае, легально или нелегально, получил британский паспорт.
— Чем он занят в Сити?
— Может быть, импортирует кофе, — пожал плечами мистер Уиплстоун.
— Хорошо говорит по-английски?
— Да, без всякого акцента, если не считать шепелявости, видимо, врождённый дефект. Налить вам ещё?
— Нет, спасибо, Сэм. Мне нужно сохранить ясную голову. Аллен поколебался, но потом продолжал: — Вам стоит знать ещe кое-что. Касается это Чаббов. Но прежде пообещайте, что это никак не повлияет на ваше к ним отношение. Если нет, я предпочту держать язык за зубами.
Мистер Уиплстоун спокойно поинтересовался:
— Это может их дискредитировать?
— Нет, — не сразу ответил Аллен, — во всяком случае, не лично. Нет.
— Знаете, при моей профессии мне приходилось хранить секреты.
— Знаю.
— Так что можете на меня положиться.
Тогда Аллен рассказал мистеру Уиплстоуну о девушке с фотографии. А умолкнув, стал ждать реакции. Мистер Уиплстоун долго разглядывал комнату, потом произнёс, больше сам себе, чем Аллену:
— Ужасно. Мне их очень жаль. Бедные Чаббы… — И после изрядной паузы: — Разумеется, вы в этом видите мотив.
— Возможный мотив, не более.
— Мда… Спасибо, что вы мне сказали. На моё к ним отношение это никак не повлияет.
— Хорошо. А теперь не смею вас больше задерживать. Уже почти полночь. Только вот свяжусь с Фоксом.
Голос Фокса звучал по рации громко, ясно и спокойно.
— Жду приказов, мистер Аллен. — До сих пор ничего не происходило, но мне кажется, они уже расходятся. В окне на лестнице я заметил свет. Оставайтесь на связи.
— Все в порядке, — ответил Аллен и стал ждать. Мистеру Уиплстоуну он сообщил: — Посиделки кончились. Через пару минут оба вернутся, и Чабб, и Шеридан-Гомес.
— Алло? — отозвался Фокс.
— Да?
— Расходятся. Кобурн-Монфоры идут по противоположной стороне улицы. Молча. Чабб идёт по моей стороне, торопится. Продолжу, пока пройдёт.
