Сергей Сидорский - Осознание ненависти
— Это вы, капитан?! — выдохнул Холмов. — Как вы меня напугали!
— Что за чушь вы здесь несете! Кто же еще, по-вашему? Или вы меня не заметили?
— Но отсюда только что вышел… кто-то другой!
— Уж не считаете ли вы, что я этого не видел?
— Видели? Тогда почему не остановили?
— Увы! Я не Господь Бог.
— Значит, он ускользнул от вас в темноте… Но кто это был?
— Не знаю. Но, если не ошибаюсь, это комната Полякова? — спросил Шердаков.
— Полякова? — пробормотал Холмов. — Да, конечно. Но тогда я ничего не понимаю.
— От вас и не требуется что-либо понимать. Продолжим нашу охоту. Вы никогда не видели, как загоняют зверя? — Капитан поднял пистолет и стал постукивать по нему металлической ручкой.
Холмов узнал этот звук.
— Он ушел туда, — Шердаков указал в сторону, противоположную лестничной площадке. — Там нет выхода. Только ваша комната. Вы?..
— Да, я велел Жене запереть дверь, — ответил Холмов.
— Отлично. Тогда ему от нас не уйти. И не беспокойтесь: я весьма неплохо стреляю.
— Надеюсь, это не понадобится.
Холмов зажег свечу, но стоило ему поднять ее над головой, как пламя тут же погасло.
— Оставьте это, — сказал Шердаков. — Здесь жуткие сквозняки.
Они двинулись вперед в полной темноте, с каждым шагом приближаясь к конечной цели.
Гроза разбушевалась. В наэлектризованном воздухе стоял беспрерывный монотонный гул. Дом сотрясали громовые раскаты.
Проходя мимо своей комнаты, Холмов задержался и проверил, хорошо ли заперта дверь. В какой-то момент ему показалось, что при нажатии ручка слегка подалась, но нет — она тут же встала на свое место.
Холмов с облегчением вздохнул и продолжил путь. Тот, кого они преследовали, должен был быть совсем рядом.
— Держитесь ближе ко мне, господин Холмов, — прошептал капитан и замолчал — они достигли конца коридора.
Никого.
Шердаков зажег спичку и поднял вверх, прикрывая ладонью. Она сухо вспыхнула и обожгла ему пальцы. Он уронил ее на пол и раздавил ногой.
— К черту! Ясно, что здесь никого нет. Но мимо нас нельзя было пройти незамеченным! Если только…
И прежде чем капитан успел сделать очевидный вывод, Холмов уже бежал к своей комнате.
— Женя! — закричал он, не опасаясь, что может кого-нибудь разбудить, и с яростью рванул дверь на себя. — Женя! Что ты молчишь? Открой мне немедленно!
— Александр? — Это был ее голос, но слишком слабый, чтобы успокоить Холмова.
— С тобой все в порядке? Пока меня не было, в комнату никто не входил?!
— Я… Я не знаю. Я задремала.
— Это ты заперла дверь?!
— Я?.. Нет. А разве это сделал не ты?
Холмов пробурчал под нос что-то вроде проклятия и с новой силой потянул дверь на себя. Задвижка с треском вылетела, и Холмов ворвался внутрь.
Женя сжалась в углу кровати.
— Что с тобой? — Ее глаза смотрели на него со страхом и укором. — Ты напугал меня!
— Извини, — Холмов огляделся, но ничто не указывало на присутствие в комнате постороннего человека. — Я же велел тебе запереть дверь! Почему ты не сделала этого?
— Просто забыла. Но какое это имеет значение?
— Никакое. Это я так, — он подошел к кровати и поцеловал Женю, не заметив, как в дверной проем проскользнул человек в плаще. Зато эту фигуру видел капитан. Более того, стоя возле двери, он ожидал ее появления и чуть было не схватил. Но человек, опознать которого Шердаков не сумел, с поразительной легкостью выскользнул из его рук и бросился к лестничной площадке. Капитан устремился за ним. С его комплекцией это стоило ему немалых сил, но уже на лестнице капитан все же догнал беглеца. Преследуемый им человек остановился, не успел увернуться и был сбит с ног. С невероятным грохотом оба пролетели весь лестничный пролет. Подвернув руку, капитан сильно ушибся и потерял пистолет.
Неизвестный первым оказался на ногах, но убегать не стал. В темноте мелькнуло лезвие ножа. Шердаков понял, что столкнулся с убийцей. Опасаясь удара, он откатился в сторону и лихорадочно пошарил вокруг себя — пистолета нигде не было. В отчаянии капитан попытался найти какую-нибудь опору и встать, но убийца уже наклонился над ним. Страшная боль пронзила руку Шердакова, когда лезвие достигло кости. Он закричал. Неизвестный готов был нанести второй удар, который мог оказаться смертельным, но Шердаков, извернувшись, все-таки оттолкнул противника ногой. Тот покачнулся, и лезвие лишь вспороло ткань на плече капитанского кителя.
В этот момент наверху послышались торопливые шаги.
Убийца, не раздумывая ни секунды, бросился в темноту. Хлопнула входная дверь, и все стихло.
Шердаков сел на ступеньку, достал из кармана носовой платок и попытался перевязать левую руку. Кость болезненно ныла. Шердаков не мог видеть, но чувствовал, что теряет много крови. Беспокоила также правая рука, на которую он неудачно упал.
Сверху спустился Холмов.
— С вами все в порядке, капитан? — встревоженно спросил он. — Я слышал, как вы кричали.
— Ну, наконец-то, дьявол вас побери! — сердито пробурчал Шердаков. — Хотел бы я знать, где вы там застряли?! Этот сумасшедший чуть было не прикончил меня.
— Прошу прощения. Могу я чем-нибудь помочь?
— Потом, все потом. Слышали, как хлопнула входная дверь?
— Да.
— Он убежал. Нужно выяснить, кого сейчас нет в доме. Сделайте это поскорее. Куда же вы, стойте! — Голос Шердакова становился все слабее и слабее. — И разберитесь со светом. Прежде всего разберитесь со светом! Не думаю, что там что-то серьезное. Ступайте!
Когда спустя десять минут Холмов вместе с доктором Энским вернулись к капитану, тот лежал на спине и, казалось, был без сознания. Но едва они попытались поднять его, Шердаков сразу открыл глаза.
— Я слушаю, — прошептал он, глядя на Холмова.
— Нет Дениса Полякова, — ответил сыщик.
Шердаков кивнул.
— Я знал это.
Глава XIII
Пропала Каролина
Шердаков кивнул вошедшему к нему в комнату Холмову и, не вынимая изо рта сигареты, пробурчал:
— Спасибо, что нашли хотя бы минутку и заглянули ко мне. С вашей-то занятостью… Я очень, очень рад! Присаживайтесь, пожалуйста. Рассказывайте.
Холмов сел на стул и невозмутимо улыбнулся.
— Как вы себя чувствуете, капитан?
— Как видите, сижу в кресле, курю сигареты, думаю. Есть, знаете ли, время обо всем подумать. Кстати, который сейчас час? Почти полдень? Так-так. Немного беспокоит слабость, но ничего страшного. Что у вас? Удалось что-нибудь раскопать?
— Да, кое-что удалось. Жаль, не осталось следов вне дома — дождь не прекращался всю ночь. Но теперь и это уже не имеет существенного значения — убийца у нас в руках.
— Вы действительно так думаете? — всем своим видом Шердаков выражал сомнение. — Разве он не убежал? Конечно, поймать его — дело времени…
— Бежал Поляков, а не убийца, — резко возразил Холмов. — И не совсем тем способом, каким вы себе представляете.
Шердаков приподнял бровь.
— Что ж, весьма любопытное заявление. Весьма. Я бы даже сказал, в некоторой степени неожиданное. Но не кажется ли вам, что оно требует определенного обоснования?
— Я готов его дать, — спокойно ответил Холмов.
— Да уж, будьте любезны.
— Прежде всего, у Полякова нет мотива.
— На первый взгляд его нет ни у кого из проживающих в этом доме. Но только на первый взгляд. Заметьте это!
— Вы правы. И именно поэтому вызывает интерес то обстоятельство, что Полякова минувшей ночью пытались убить!
— Полякова?!
— Вы не ослышались. Именно он, а не вы или я, должен был стать следующей жертвой!
Шердаков сквозь облако сигаретного дыма внимательно посмотрел на своего собеседника.
— И все-таки я не совсем понимаю…
— Как вы полагаете, капитан, что произошло в комнате Полякова после того, как погас свет? — спросил Холмов.
Шердаков положил сигарету в пепельницу, на секунду-другую задумался и вдруг лукаво усмехнулся.
— Определенные соображения на этот счет у меня, конечно же, есть. Но прежде… Прежде я бы хотел выслушать вашу версию, мой друг.
Холмов улыбнулся краешком губ.
— Хорошо, капитан. В таком случае начнем со вчерашнего обеда. Вспомните, как вел себя Поляков. Он нервничал. И едва совладал с собой, когда вы упомянули о том, что он чаще других поднимался на третий этаж! Вполне естественно, что мы оба обратили на это внимание. Действительно, его поведение говорило о многом! Зачем он туда ходил? Вот какой вопрос мы должны были перед собой поставить. Ответ, как ни странно, лежит на поверхности, и просто удивительно, что мы не сразу нашли его. Поляков писал там свою картину!
Ну и ради Бога, скажете вы. Писал себе и писал. Этаж-то ведь пустой. В конце концов, Поляков — художник. Может быть, он стремился проникнуться духом старого дома, древней легенды?
