Джеймс Чейз - Еще один простак

— Ничего особенного, лейтенант, — сказал Холден с несчастным видом. — Так, мелочи.

Реник вышел под горячее солнце. Мы молча двигались через пляж по деревянным плиткам, проложенным по песку, обходя полуголых купальщиков, недоуменно взиравших на людей в костюмах, пока не подошли к бунгало, где погибла Одетта.

Ключ торчал в замке. Реник толкнул дверь и вошел внутрь. Он огляделся, потом повернулся и посмотрел на меня жестким взглядом.

— Ты ведь не говорил мне, Гарри, что снял это бунгало?

— А надо было сказать? — Я оставался у двери. — Мне и в голову не приходило, что это могло бы тебя заинтересовать.

— Возможно, здесь ее и убили.

— Ты так думаешь? Ее могли убить на пляже.

— Прошу тебя подумать и вспомнить, запирал ты дверь или нет.

— Не надо мне думать, я и так помню, что не запирал. Я не говорил это при Холдене, потому что не хотел, чтобы он на меня разозлился. Я забыл ключ в дверях и обнаружил его там в понедельник, когда заехал, чтобы взять свою пишущую машинку.

— Значит, ее могли убить здесь, в этом бунгало.

— Замки в этих дверях ничего не значат. Ее могли убить в любом из бунгало или просто на пляже.

Он надолго задумался. Я неподвижно стоял, прислушиваясь к ударам собственного сердца.

Затем он взглянул на свои часы.

— Ладно, Гарри, отправляйся домой. Сегодня ты мне больше не понадобишься. Пусть кто-нибудь из ребят отвезет тебя. Остальным скажи, чтобы шли прямо сюда.

— Могу и остаться, если нужно, — сказал я.

— Ничего, отправляйся домой.

Он уже отвернулся от меня и осматривал комнату. Я знал, что произойдет, как только я уйду. Ребята из техотдела разберут бунгало на куски. Они обследуют каждый сантиметр, и рано или поздно найдут отпечатки пальцев Одетты. Не исключено, что найдут также отпечатки пальцев и Реи и О’Рейли. Мои найдут наверняка. Но это меня как раз не беспокоило. Меня беспокоило другое — что Реник может вернуться к Биллу Холдену и спросить, не видел ли он высокого широкоплечего мужчину в коричневом спортивном костюме, и Холден скажет ему, что на мне был коричневый спортивный костюм.

Но доказывает ли это, что я убил Одетту? Я так не думал. Я чувствовал, что у меня еще есть какое-то время, пусть совсем немного, но есть.

— Тогда до завтра, Джон.

— До завтра, — обронил он, не взглянув на меня.

Я вышел из бунгало и двинулся через песок к конторе Холдена. Он стоял в дверях.

— Извините, что я не рассчитался с вами, Билл, — сказал я. — Не пойму, как это у меня выскочило из головы. Я пошлю вам чек завтра, ладно?

— Было бы хорошо иметь его сейчас, мистер Барбер, — смущенно сказал Билл. — Хозяин не разрешает сдавать бунгало в кредит.

— Так уж получилось, что я забыл бумажник на работе. И пришлю чек. — Не дав ему возразить, я пошел к ожидавшей меня полицейской машине.

— Лейтенант просит вас, ребята, пройти к нему в бунгало, вон там, в самом конце, — сказал я одному из экспертов. — Я поеду домой на автобусе.

Один из детективов, которые охраняли лестницу в полицейском управлении, сказал:

— Да что вы, мистер Барбер, мы отвезем вас. Нам здесь все равно делать нечего.

Наконец-то представился случай проверить мои подозрения.

— Ничего, доеду на автобусе. Пока, ребята. — Я пошел к остановке.

Когда автобус тронулся, я посмотрел назад. Те двое в полицейской машине ехали следом.

Теперь я точно знал, что зажегся красный сигнал. В деле об убийстве Одетты Мальру я был Подозреваемый Номер Один.

Глава тринадцатая

Когда я шагнул в холл и закрыл за собой дверь, навстречу мне из гостиной вышла Нина. Лицо у нее было бледное и встревоженное. Я обнял ее, поцеловал и крепко прижал к себе.

— Гарри! — Она говорила шепотом. — Сегодня днем, когда я уходила, здесь делали обыск.

Я еще крепче обнял ее.

— С чего ты взяла?

— Говори тише. Вдруг они спрятали где-нибудь микрофон?

Такая возможность не приходила мне в голову. Я сразу осознал опасность.

— Если он есть, то только в гостиной.

— Я смотрела, но ничего не нашла.

— Подожди здесь.

Я прошел в гостиную и включил радиоприемник на полную катушку. Комната наполнилась треском и грохотом джаза.

Я выглянул в окно. На улице никого не было, но я знал, что полицейская машина где-то рядом. Дом наверняка взят под наблюдение. Я вышел на кухню. Отсюда в окно был виден переулок, проходивший вдоль ограды с тыльной стороны дома. Я сразу заметил там двух монтеров, работающих на линии как раз напротив выхода из кухни. Один из них влез на столб, другой расположился внизу. Судя по всему, они не очень торопились.

Пока Нина следила за входом, я методично осмотрел гостиную в поисках микрофона. В конце концов я обнаружил его в радиаторе. Не будь у меня некоторых познаний в области полицейских методов, мне бы никогда его не найти.

Я поставил приемник в полуметре от радиатора, чтобы он работал как глушитель.

— Теперь нас не смогут услышать, — сказал я. — Почему ты решила, что здесь делали обыск?

— Не знаю… Какое-то чувство. — Она опустилась в кресло, глядя на меня испуганными глазами. — Как только я открыла дверь, мне показалось, что здесь кто-то побывал. Когда я заглянула в шкаф, мои вещи были в беспорядке. — Она вздрогнула. — Что это значит, Гарри?

— Это значит, что за мной следят. Сейчас они наблюдают снаружи.

Меня кольнула внезапная мысль. Я прошел в спальню и открыл платяной шкаф. Так и есть! Коричневый спортивный костюм исчез.

С тяжелым сердцем я долго смотрел на пустую вешалку, затем вернулся в гостиную.

— Искали мой коричневый костюм, — сказал я. — Они взяли его.

Нина с трудом сдерживала слезы, и вид ее перевертывал мне душу.

— Что же будет, Гарри? Неужели я опять тебя потеряю? Я даже подумать об этом не могу! Что они с тобой сделают?

Я знал, что со мной сделают — меня отправят в газовую камеру, но я не сказал ей об этом.

— Зачем ты отдал ему пленки? — продолжала она дрожащим голосом. — Я бы…

— Прекрати! Это дело касается только меня. Он не блефовал. Я должен был отдать ему пленки.

Она жестом отчаяния ударила кулаками по коленям.

— Но что же нам делать?

— Не знаю. Должен быть какой-то выход. Я все время пытаюсь что-нибудь придумать…

— Ты должен все рассказать Джону. Он поможет нам, вот увидишь!

— Он ничего не может сделать. У меня нет никаких доказательств. Единственно, что могло бы меня спасти — это признание самого О’Рейли, но как заставить его признаться?

— Что произошло с деньгами, Гарри? Куда делся выкуп?

Я тупо уставился на нее, и тут меня как током ударило. Я вспомнил слова О’Рейли: «Найдите выкуп, и вы найдете убийцу».

— Что с тобой, Гарри? Ты о чем-то подумал?

— Деньги! Где они? — Я вскочил на ноги и начал ходить из угла в угол. — Пятьсот тысяч долларов в мелких купюрах не так-то легко спрятать. Где они спрятали их? Что не в банке — это ясно. Дома? Вряд ли они пошли бы на такой риск. Они должны понимать: как только меня арестуют, я выложу всю правду, и Реник сделает у них обыск. Нет, они не могли спрятать деньги дома — но тогда где же?

— В банковском сейфе?

— Это было бы опасно. Тогда им пришлось бы открыть счет и расписаться за ключ. Наиболее вероятное место — камера хранения багажа в аэропорту, на автобусной станции или на вокзале. О’Рейли мог легко и без риска сдать чемодан на хранение в любом из этих пунктов. Никто его там не запомнил бы, и в случае крайней необходимости он может быстро забрать деньги, не предъявляя никаких именных документов.

— Ты должен сказать об этом Джону.

— Не поможет. Надо, чтобы О’Рейли был взят с поличным при получении чемодана с деньгами. Меня выручит только это.

Нина сделала жест отчаяния.

— Но он никогда не допустит, чтобы его взяли с поличным, — сказала она подавленным голосом.

— Верно. Если только… — Я замялся, потом продолжал: — Если только я не сумею подстроить ему какую-нибудь ловушку.

— Но как? Такой человек, как он…

— Дай мне подумать. Иди готовить ужин, а я тем временем пораскину мозгами. И надо выключить радио, а то с ума можно сойти.

— Я так боюсь. Если они заберут тебя…

— Пока еще этого не случилось. Возьми себя в руки, родная. Я на тебя надеюсь.

— Да, конечно. — Она поднялась на ноги. — Прости меня, Гарри.

— Иди готовь ужин. — Я поцеловал ее, затем выключил радиоприемник.

Пока она возилась на кухне, я ломал голову над стоявшей передо мной проблемой, но только после того, как мы в полном молчании закончили наш скромный ужин, меня осенила идея.

Нина, которая все время с надеждой на меня поглядывала, сразу заметила это по моему внезапно изменившемуся лицу. Она начала было говорить, но тут же осеклась, вспомнив о микрофоне. Я снова включил радио.