Чарльз Вильямс - Клеймо подозрения
Тайное воображение рисует женщин-убийц стройными и узкобедрыми, порхающими в облаках нейлона, которого ровно столько, чтобы оставить вас в сомнении, какого цвета у них соски — кораллового или розовато-лилового. И они носят при себе крупнокалиберные револьверы — только один бог знает, где они их прячут. Но эта женщина выглядела типичной молодой домохозяйкой, которая года через четыре будет матерью двух детей и постоянной посетительницей автогонок в детском саду. Может быть, я просто рехнулся.
В комнатах царила тишина, нарушаемая лишь легким постукиванием ее ногтей по телефонному столику, пока она ждала ответа. Я бесцельно бродил по комнате, как вдруг мой взгляд упал на яркую обложку одного из журналов. На этой обложке красовалась фотография музыканта с гитарой, и его имя было напечатано довольно крупными буквами: «Карлос Монтойя».
Монтойя!
Мне сразу стало не по себе. «Нет, — подумал я. — И тем не менее...»
— Хорошо, благодарю вас, — сказал она в трубку, закончив тем самым разговор. — Там его нет. — Она слегка нахмурилась. — Может, позвонить в кафе Феррара? Он часто туда заходит...
Она повернулась было к телефону, но вдруг потянула носом и взглянула на кофейный столик.
— Сначала я уберу эту противную пепельницу, а то запах никотина пропитывает все мои занавески!
Она подхватила пепельницу и прошла мимо меня. В пепельнице лежали два окурка, и один из них был овальной формы, с очень черным табаком. Мои нервы немного расслабились.
Когда она вернулась, я спросил:
— Вы все-таки хоть что-нибудь поняли из слов Монтойи?
Она заколебалась.
— Ну, это, наверное, звучит страшнее, чем на самом деле, особенно в его интерпретации. Но, как я поняла, он поехал к ней насчет покупки старого мотора для лодки, а она как раз в этот момент садилась в машину с двумя мужчинами. Они поддерживали ее под руки, словно она была пьяна, и он не смог поговорить с ней. Но давайте я позвоню в кафе, а если Келли там нет, то в дорожный патруль.
Она вернулась к телефону и набрала номер. Я ждал, дрожа от нетерпения. Ожидая ответа, она повернулась ко мне лицом.
В следующий момент она вдруг вскрикнула: «Келли! Келли!» и как будто случайно сбросила телефонный аппарат вместе с трубкой на пол.
Что я мог сделать? Только быть при сем немым свидетелем. Каким-то отдаленным уголком мозга я подумал о том, как выглядит ее загар при искусственном освещении.
А она перегнулась назад и опрокинула столик, а потом схватила с дивана подушку и бросила ее на телефонный аппарат, уже валявшийся на ковре.
Взявшись обеими руками за ворот платья, она с силой дернула его вниз, и передние швы треснули до самой талии. Разумеется, на ней не было ни комбинации, ни бюстгальтера. Загар выглядел совсем неплохо.
— Через две минуты он будет здесь! — сказала она, критически оценив результат своих действий.
— А вы не подумали о том, — мрачно сказал я, — что для того, чтобы вас прикончить, мне понадобилось бы гораздо меньше времени?
— Подумала, — сказал она и распушила свои волосы, перекинув их на грудь. — Но зачем вам это? Вы не тот человек. Вы можете спастись, если сразу броситесь бежать.
— Еще бы! — сказал я. — Жаль, что я потерял такой великолепный шанс!
Она расстегнула на мне куртку и увидела лохмотья моей рубашки.
— Пожалуй, вы и так хороши, не правда ли? Ну? Чего же вы стоите? Вы не собираетесь бежать?
— Нет, — сказал я. Я уже слышал вой сирены. — Меня подстрелят прежде, чем я добегу до шоссе! Я просто разоблачу вас! Ваш супруг не так глуп, как вы предполагаете!
— О, так вы еще и оптимист, а? — Она сунула руку под юбку и переступила через упавшие трусики.
— Не понимаю только, зачем вам все это понадобилось? — спросил я. — Ведь вы были в полной безопасности! Никто ничего не смог бы доказать.
Она не ответила. Полицейская сирена прозвучала уже теперь совсем близко.
— Вы не доверяете остальным? Или они не доверяют вам?
— Вы что ж, так и не попытаетесь бежать? — снова спросила она с мрачным видом.
— Я же вам уже сказал, что нет!
Судя по всему, машина уже находилась в трех или четырех кварталах от дома и мчалась с бешеной скоростью.
Она облизала пересохшие губы:
— Какой же вы идиот!
— Ну, а теперь хватит, миссис Редфилд! — сказал я и обхватил ее руками. Она попыталась вырваться, но это было совершенно бесполезно, ибо мне было наплевать, причиню я ей боль или нет. Я рывком поставил ее перед собой, крепко сжав ее запястья правой рукой, а левой закрыл ей рот и прижался спиной к стене, неподалеку от двери в прихожую; утвердившись в этом положении, я обхватил ногой ее ноги, чтобы она не лягалась.
В следующее мгновение у крыльца завизжали шины, и я услышал быстро приближающиеся шаги.
Как только он ворвался в комнату, я оттолкнул Цинтию и схватил Келли сзади за обе руки. Он упал на ковер, и я влепил ему как раз под правое ухо. Мой удар не очень-то подействовал, разве что удвоил его энергию. Тем не менее он упал, а я, подумав, что он вот-вот встанет, решил ударить его еще раз и добраться до его револьвера. Я надеялся, что, вбегая в комнату, он сам выхватит его из кобуры, но он этого не сделал.
Он неистовствовал как маньяк. Я превосходил его в весе на тридцать фунтов, но тем не менее он приподнялся, приподняв и меня. Однако через секунду мы уже покатились по полу, опрокинув по пути кофейный столик и разбросав пепельницы. Через какое-то время мне удалось снова пригвоздить его к месту, обхватив левой рукой за шею, а правой упереться ему в грудь. Он дрался, не издавая ни звука. Наконец, я ухитрился перетянуть ремень с кобурой и завладеть его револьвером.
Я сунул его себе в карман. На голубом экране вы повелеваете людьми с помощью револьвера, словно это не револьвер, а волшебная палочка, но сейчас передо мной был Редфилд, воображающий, что его жену избили и изнасиловали, и единственным способом остановить его при помощи револьвера было пустить в него пулю.
Предмет, который я мог бы использовать, должно быть, находился у него в кармане. Но прежде чем я успел добраться до кармана, он рванулся из моих рук, и мы снова покатились по полу, опрокидывая мебель, пока не оказались на другом конце комнаты. Но на этом новом кусочке поля битвы мы очутились как раз напротив того места, куда она упала, и Келли, наконец, ее увидел — в разорванной одежде, с растрепанными волосами. Он буквально ошалел. Теперь я не смог бы его удержать, даже если бы весил и 400 фунтов. Он просто стряхнул меня и встал на ноги. Я сразу двинул его в челюсть с такой силой, которая должна была бы повергнуть его ниц, но это было все равно, как если бы я ударил по стене. Он вцепился мне в лицо, снова кое-как поднялся на ноги и лягнул меня в голову. Я поймал его за ногу в последний момент, и он снова рухнул на пол. И когда мы покатились, молотя друг друга, я наконец нащупал его карман, а в нем — кастет.
Это было мерзко и жестоко, но это было единственным средством остановить его. И я не хотел, чтобы он лишился сознания — я хотел поговорить с ним. Я ударил кастетом его по рукам, а когда он ослабил хватку — по икрам, и это на время парализовало его. В этот момент миссис Редфилд бросилась к камину, вернулась с кочергой в руке и успела меня стукнуть прежде, чем я ее обезоружил. Потом я снова толкнул ее, и она упала...
Редфилд лежал среди обломков кофейного столика. Я прижимал его к полу, в то время как он старался атаковать меня руками и ногами, которые, правда, его еще не слушались. Дыхание мое было тяжелым и хриплым, во рту вкус крови — дорого заплатил я за то, чтобы добраться до кастета.
— Послушайте же, вы! — выдавил я из себя и был вынужден сделать паузу. — Ничего я этого не делал! Вы думаете, что я совсем с ума сошел? Это она подстроила все, чтобы оклеветать меня. Хотела, чтобы меня убили или чтобы я убежал отсюда без оглядки — и навсегда! Неужели вы еще не поняли, что это она убила Лэнгстона? И сколько времени вы еще намерены закрывать на это глаза?
Я вынужден был сделать передышку. Жадно глотая воздух, я посмотрел на его лицо и внезапно понял, что он не слышал ни одного моего слова. Он был в сознании и неподвижен, как я и хотел, но мои слова не доходили до него. Он просто не воспринимал. В его душе не было места никаким чувствам, кроме одного: как бы добраться до меня и прикончить...
Глаза его, поймавшие на какой-то момент в поле зрения свою жену, вновь устремились на меня. На них было страшно смотреть.
«Даже если я проживу сто лет, — подумал я, — я никогда не смогу их вычеркнуть из памяти».
Потом я вспомнил, что для меня будет чудом прожить не сто лет, а хотя бы до завтрашнего утра, и встал, едва держась на ногах.
В комнате стояла полная тишина. Было слышно только наше тяжелое дыхание. Я подошел к телефону и вырвал провод из стены. Потом стал искать ключ от его фургончика, но никак не мог найти. Но я могу воспользоваться его патрульной машиной! Трудно придумать более удобный способ скрыться быстро и незаметно Однако нет смысла заглядывать вперед дальше, чем на минуту. Кто знает, как обернется..
