Эллери Квин - Сердца четырёх
— Ну да. А разве это не так?
— Я вас не понимаю.
— Да будет вам, доктор.
— Нет, правда, мистер Квин.
— Только не говорите мне, будто вы не в курсе, как этот чудак обеспечил вам старость.
Доктор Джуниус запрокинул голову и громко захохотал. Правда, с горечью.
— А, вы об этом! Конечно, я в курсе. А почему, как вы думаете, я здесь себя заживо похоронил?
— Думаю, что для этого должна быть весомая причина.
— Значит, он вам все выложил.
— Ммм...
— Не уверен, что я выиграл от этой сделки, — пожав плечами, сказал доктор Джуниус. — Сто тысяч — это так, дешевка. Десять лет под одной крышей со старым пиратом и его выкрутасами — скорее ближе к миллиону, даже по скромным подсчетам.
— Доктор, как ему вообще-то пришла в голову такая странная сделка?
— Когда я познакомился с ним, он как раз получил печальное заключение парочки «специалистов», которые просто доили его. Они его вконец запугали, сказали, что у него рак желудка и что жить ему осталось не более двух лет.
— Хотите сказать, что они умышленно поставили ему неправильный диагноз?
— Думаю, что да. Вероятно, эти знахари понимали, что рано или поздно их дойная корова перестанет давать молоко, и решили сосредоточить усилия на небольшом отрезке времени, вместо того чтобы возиться я с его ипохондрией. Кто-то порекомендовал ему обратиться ко мне. Я его обследовал и обнаружил всего лишь язву. Я ему об этом сказал, и знахари исчезли бесследно.
— Но мне все же непонятно...
— Я же говорил: вы не знаете Толланда Стюарта. Он человек очень подозрительный. Тем шарлатанам он не поверил и от канцерофобии до конца не смог избавиться. Язву я ему легко залечил, он почувствовал себя вполне здоровым. Поскольку ему понравилась, как он сказал, моя профессиональная честность, мистер Стюарт пригласил меня к себе на службу, чтобы моими заботами прожить еще, как минимум, десять лет. И если он проживет в добром здравии в пять раз больше, чем отпустили ему другие медики, то меня ждет приличное наследство.
— И вы неустанно поддерживаете его «доброе здравие» весь этот период.
— Ха! Язву я ему залечил очень быстро, и с тех пор него не было ничего страшнее простуды.
— А микстуры, таблетки на столике?
— Подкрашенная вода и успокоительное в виде драже. Обман, конечно, но во благо пациенту. Представляете, за восемь лет я не дал ему ни одного патентованного лекарства из моей аптечки. Приходится делать вид, что я его лечу. Не то он выставит меня за дверь.
— И вы не получите эти сто тысяч, когда он умрет.
— Когда он умрет! — Доктор воздел руки к небу. — Да он и до девяноста дотянет. У него все шансы меня пережить, а я за все годы мук получу две строчки в колонке об умерших.
— Но жалованье-то он вам платит?
— Да-а, и очень достойное. Но оно у меня не задерживается. Я начинаю сходить с ума, если долго не бываю в Лос-Анджелесе. А как прилечу, так все деньги спускаю на скачках или в рулетку.
— Не у Алессандро? — спросил вдруг Эллери.
Джуниус задумчиво смотрел в сторону горизонта.
— Скажите, вам случалось когда-нибудь испытывать непреодолимую тягу к чему-то? — спросил он.
— Часто.
— В самом начале своей врачебной деятельности я осознал, что медицина не для меня. Характер не тот. То, что я хочу больше всего на свете и чего лишен из-за отсутствия денег, — это праздность, свобода распоряжаться своим временем.
— Но ведь с какой-то целью?
— Писать книги! Знаете, я мог бы о многом поведать миру! Столько сюжетов! Но все это заперто здесь, — он похлопал себя по груди, — и не выйдет на волю, пока мой разум занят заботами о деньгах и спокойной обеспеченной жизни.
— Но и здесь...
— А что у меня здесь? — неожиданно резко ответил доктор Джуниус. — Я здесь узник. Думаете, у меня есть время? Да я с утра до поздней ночи на ногах! Готовлю этому старому дураку, вытираю ему нос, убираю дом, исполняю все его прихоти... Нет, мистер Квин, заняться литературной деятельностью я здесь не в состоянии. Одна надежда, что старик в один прекрасный день пойдет охотиться на кроликов и сломает себе шею.
— Да, человек вы откровенный.
Доктор Джуниус испугался. Он коротко попрощался и быстро зашагал к дому.
— До свиданья, — пробормотал мистер Квин и полез в самолет.
Глава 16
МИСТЕР КВИН — КРЫСА
В субботу утром Эллери, накинув халат поверх пижамы, расположился за кухонным столом и попеременно дарил свое внимание тостам, утренней газете с новостями по делу об убийстве Джона Ройла и Блит Стюарт, где никаких новостей в принципе не наблюдалось, книжке под названием «Гадание на картах». Раздался телефонный звонок, Эллери снял трубку и услышал нетерпеливый голос Тая:
— Квин, что она вам сказала?
— Кто что сказала? — озадачился Эллери.
— Бонни. Вы ее просветили?
— Ах, Бонни...
Скорей, скорей, что же придумать...
— Н-ну, знаете, Тай, у меня для вас плохие новости.
— То есть?
— Она по-прежнему считает, что карты посылал ваш отец.
— Не может быть! — воскликнул Тай. — А вы ей рассказали о службе рассылки писем и все такое?
— Разумеется, — уверенно лгал Эллери. — Но разве можно ждать рассудительности от женщины? Уж вы-то, с таким богатым опытом по женской части, должны это знать. Смиритесь, Тай. Дело безнадежное.
Тай молчал. Эллери прямо-таки видел, как он сжимает челюсти и потирает гладко выбритый подбородок.
— Нет, я не мог ошибиться, — наконец заявил он с упорством отчаяния. — Бонни меня любит. Я точно знаю.
— Фу-у! Да ведь девчушка — актриса. Все женщины в душе актрисы. А если это к тому же ее профессия...
— С каких это пор вы так много стали понимать в женщинах? Бонни точно передо мной не играла!
— Послушайте, Тай, — стараясь сохранить видимость спокойствия, сказал Эллери. — Сейчас я не в лучшей форме — никак не проснусь. Не морочьте мне голову с утра. Вы меня спросили, я вам ответил.
Но Тай продолжал бубнить:
— За свою жизнь я перецеловал много девушек, и чтобы я да не распознал фальшь...
— Эх, вы, Казанова, — вздохнул Эллери. — Нет, вам определенно надо взять отпуск. Слетайте в Нью-Йорк. Погуляете по Бродвею и забудете о Бонни.
— Да не хочу я о ней забывать! Проклятье! Пусть она мне все скажет в лицо. Мне надо было самому ей объяснить. Что я сейчас и сделаю!
— Подождите! — Эллери встревожился. — Не ищите себе неприятностей, Тай.
— Нет, я знаю, стоит мне с ней поговорить, обнять ее...
— Ага, и получить нож в спину. Хотите? Ей опять приходят письма.
— Как? — удивился Тай. — Я думал, мы забрали последнее в той пачке.
— Она показала мне то, что пришло вчера. Адресовано ей.
— Ей?
— Да. С семеркой пик. А это — враг.
— Но если конверт отправили в четверг вечером — и мы знаем, что не через контору Льюси, — то это доказывает, что мой отец здесь ни при чем!
— Да знает она, знает, что ваш отец отправить его не мог. Все гораздо хуже. Бонни думает на вас.
— А? — Для Тая это было запредельно.
— Теперь она убеждена, что вся затея с картами принадлежит семье Ройл. Блит их получала от вашего отца, а вчерашний конверт, открывающий, по-видимому, новую серию, — это ей от вас.
— Но это же... полный бред! Я послал ей конверт с картой? Она что же, думает, что я собираюсь...
— Говорю же вам, доводы рассудка она не воспринимает. Тай, вы не разберетесь с этим делом, не тратьте время попусту.
— Если она считает, что я затеял эту травлю, то я должен что-то сделать и разубедить ее!
— Тай, вам ведь известно, что самая стройная субстанция в нашем переменчивом мире — это мысль, засевшая в голове у женщины. Говоришь ей, говоришь, и все напрасно. Кстати, у вас есть пишущая машинка?
— Что?
— Я спросил, у вас есть пишущая машинка?
— Ну, есть. Но...
— Где она?
— В костюмерной. На киностудии.
— Куда вы сейчас собираетесь?
— К Бонни.
— Тай, не надо. Не делайте этого. Послушайтесь моего совета. Это может быть... смертельно опасным.
— Как это — опасно? Что вы хотите сказать?
— Вы прекрасно понимаете родной язык.
Тай разозлился:
— Это что, розыгрыш или вы сошли с ума?
— Вы можете сделать мне одно одолжение? Не встречайтесь с Бонни до тех пор, пока я вам не скажу, что вы оба вне опасности.
— Квин, я вас не понимаю!
— Вы должны дать мне слово.
— Но...
— Никаких но. Сейчас я не могу ничего объяснить. Так вы мне обещаете?
Тай долго медлил с ответом, потом вяло произнес:
— Ну хорошо. Обещаю.
Тай повесил трубку. Эллери смахнул пот со лба. Ф-фу-у, еле выскользнул. Неопытный ученик в лаборатории любви, он только-только начал понимать, какой мощной магнетической силой обладает настоящая страсть. Нет, к черту этого упрямца, нельзя ему поддаваться. Но в глубине души ему было жутко стыдно.
