Роковая ошибка - Найо Марш

Движения Шрамма немедленно приобрели некую скованность.

– Я неоднократно заявлял ее адвокатам, коронеру и полиции, что здоровье миссис Фостер улучшилось и она пребывала в прекрасном настроении, когда я видел ее в последний раз, перед отъездом в Лондон.

– А когда вы вернулись, она была мертва.

– Совершенно верно.

– Вы ведь не диагностировали у нее болезнь Паркинсона, не так ли?

– Именно так.

– Доктор Филд-Иннис полагал, что у нее была эта болезнь в начальной стадии.

– И, разумеется, он имеет право на собственное мнение. В любом случае это не подтвержденный диагноз. Насколько мне известно, доктор Филд-Иннис рассматривает его всего лишь как вероятный.

– Сэр Джеймс Кёртис тоже.

– Весьма возможно. Я не являюсь специалистом по болезни Паркинсона и готов склониться перед их суждением. Конечно, если кто-то намекнул миссис Фостер…

– Доктор Филд-Иннис энергично утверждает, что не делал этого.

– …тогда, безусловно, у нее могла возникнуть причина для беспокойства, депрессии…

– Вам не показалось, что она была встревожена, угнетена?

– Нет.

– А наоборот?

– Наоборот. Да, пожалуй. Она была…

– Да?

– В особенно хорошей форме, – закончил доктор Шрамм.

– И тем не менее вы уверены, что это было самоубийство?

Декоративные часы на письменном столе доктора Шрамма отсчитали секунд пятнадцать, прежде чем он заговорил снова. Подперев подбородок сцепленными ладонями и поджав губы, он посмотрел на Аллейна. Игнорируемый им мистер Фокс тихо кашлянул.

Решительно рубанув рукой, доктор Шрамм хлопнул по столу ладонями и откинутся на спинку кресла.

– Я надеялся, – сказал он, – что до этого не дойдет.

Аллейн ждал.

– Я уже сказал, что она находилась в особенно хорошей форме. Это было преуменьшение. У меня были все основания предполагать, что она впервые за множество лет чувствовала себя такой счастливой.

Он встал, пристально глядя на Аллейна, и громко произнес:

– Она была помолвлена и собиралась выйти замуж.

Складки, пролегавшие между ноздрями и уголками губ, растянулись в подобии улыбки.

– Я ездил в Лондон, – пояснил он, – чтобы купить кольцо.

IV

– Разумеется, я понимал, что это может выйти наружу, – продолжил доктор Шрамм, – но надеялся избежать этого. Она очень беспокоилась о том, чтобы до поры до времени держать в тайне нашу помолвку. Сама мысль о чем-то вроде… посмертного оглашения на следствии, казалась мне недопустимо бестактной. Понятно, какой шум поднялся бы в прессе и какие сплетни поползли бы в округе. Мне, повторяю, была отвратительна сама мысль об этом.

Он начал энергично шагать туда-сюда по комнате, расправив плечи, словно солдат на плацу.

– Я не ищу себе оправдания. Все это было для меня чудовищным шоком. Не могу поверить, что это самоубийство. Особенно когда вспоминаю… Если только что-то совершенно невообразимое случилось между тем, как мы с ней попрощались, и моим возвращением.

– Персонал вы, конечно, опросили?

– Конечно. Она поужинала в постели, потом смотрела телевизор. Чувствовала себя замечательно. Вы, разумеется, видели протоколы дознания и все это знаете. Официант забрал у нее поднос около половины девятого. Она была в ванной, он слышал, как она там поет. А после этого – ничего. Никаких сведений до тех пор, пока я не вернулся и не нашел ее.

– Это, должно быть, оказалось для вас страшным ударом.

Шрамм издал короткий звук, обычно выражающий презрение.

– Можно и так сказать. – И вдруг неожиданно добавил: – А почему вас сюда вызвали? Что это означает? Послушайте, вы что, подозреваете грязную игру?

– А вам такая идея не приходила в голову? – поинтересовался Аллейн.

– Конечно. Поскольку в самоубийство поверить невозможно, идея приходила. Но и в это невозможно поверить. Обстоятельства. Факты. Всё. У нее не было врагов. Кому понадобилось бы это делать? – Он осекся. В лице появилось выражение… чего? Озлобленности? Насмешки? Казалось, он глумился над самим собой.

– Но она бы… – произнес он, – я уверен, что она не…

– Не?..

– Неважно. Это глупо.

– Вы думаете, что миссис Фостер в конце концов доверилась кому-то и рассказала о вашей помолвке?

Шрамм уставился на Аллейна и ответил:

– Именно. Ведь в тот день у нее были посетители, как вам, безусловно, известно.

– Ее дочь, жених ее дочери и мисс Престон.

– И садовник.

– А разве он не оставил цветы у дежурного администратора и не уехал, не повидав миссис Фостер? – спросил Аллейн.

– Так он говорит.

– И ваш дежурный администратор говорит то же самое, доктор Шрамм.

– Да? Ну что ж. Значит, в этом направлении искать нечего. В любом случае сама идея кажется неправдоподобной. Или должна казаться.

Мистер Фокс, используя технику, которую Аллейн имел обыкновение называть «акцией исчезновения», сделал так, чтобы его крупная фигура оказалась не видна. Он отошел от Аллейна как можно дальше, сел на стул, находившийся за креслом доктора Шрамма, прикрыл ладонью – а ладонь у него была широкой – блокнот и, продолжая писать на коленке коротким огрызком карандаша, устремил вежливый взгляд перед собой, не останавливая его ни на чем конкретно. Аллейн и Фокс взяли за правило не смотреть друг на друга, но связь между ними была такова, что Аллейн не сомневался: взгляд Фокса выражает спокойное одобрение, которое означало, что оба они думают одинаково.

– Когда вы говорите «должна казаться», вы имеете в виду мотив? – спросил Аллейн.

Шрамм издал ничего не выражающий смешок. Его неожиданная для врача манера поведения наводила на мысль, что ничто из обсуждаемого для него не важно. Интересно, подумал Аллейн, со своими пациентами он ведет себя так же?

– Я не хочу навязывать вам свои соображения, – сказал Шрамм, – но если быть совершенно-совершенно откровенным, это приходило мне в голову. Мотив.

– Я не восприимчив к навязываемым идеям, – ответил Аллейн. – Так что поделитесь.

– Может, я поднимаю бурю в стакане воды, но мне кажется, что наша помолвка не встретила бы бурной радости в определенных кругах. В ее семье, если говорить без обиняков.

– Вы имеете в виду пасынка миссис Фостер?

– Вы это сказали – не я.

– Какой же у него может быть мотив?

– Я знаю, что мотива как такового у него нет. Но он тянул из нее деньги и донимал ее, и у него весьма позорный послужной список. Ее очень расстроило его появление здесь, и я отдал распоряжение, чтобы его, если он появится, не допускали к ней. И не звали к телефону, если будет звонить. Просто сообщаю вам это, отнюдь не претендуя на то, что это сколько-нибудь важно.

– Но, я думаю, у вас на уме есть что-то еще, я прав?

– Если и есть, я бы не хотел, чтобы этому придавали слишком большое значение.

– Я не придам этому слишком большого значения, надеюсь.

Доктор