Чудовище маякаи другие хонкаку - Осака Кейкичи

Однако, к моему удивлению, Табэй отрицательно покачал головой.

– Вы ошибаетесь, – сказал он. – Хотя это может быть одной из возможных версий. Когда я впервые взглянул на следы за окном, я сначала подумал то же, что и вы. Но когда вы рассказали об исчезающих следах, я понял, что дело в другом.

– Поясните.

– Вы же ведь предположили, что снег мог засыпать следы?

– Да.

– Но тогда почему снег падал так неровно, как бы частично?

Табэй положил руку мне на плечо.

– Видите ли, – продолжал он, – отправная точка ваших выводов неверна. В доме были убиты люди, а ребенок был похищен. Окно было открыто, а снаружи на снегу – следы от лыж и от одной лыжной палки с левой стороны, как будто действительно в правой руке лыжник что-то нес. Обнаружив все это, вы сделали вывод, что злодей похитил ребенка и удалился через окно. И в этом как раз заключается ваша ошибка.

Табэй немного помолчал, собираясь с мыслями. Потом заговорил снова.

– Итак, давайте проанализируем ситуацию... Предположим, что человек скользит на лыжах во время сильного снегопада, но постепенно снегопад начинает стихать, и небо проясняется. Как будут выглядеть следы такого лыжника? Когда снег падал густыми хлопьями, следы неминуемо были бы засыпаны. Но если снег становился реже, то и две полоски от лыж должны были становиться все глубже и глубже, ведь они все меньше и меньше заполнялись бы снегом. Подумайте еще раз об этих следах и мысленно проследите за ними в обратном направлении. Лыжные следы не могут показать нам направление движения, как, например, следы ботинок. Поэтому все могло быть наоборот; лыжник мог двигаться в обратном направлении. Итак, мы можем предположить, что снегопад прекратился в тот момент, когда кто-то шел по полю на лыжах. Теперь вам понятен эффект этих исчезающих следов? Человек, который их оставил, не вылезал из окна. Он через окно забрался в дом. Сегодня снегопад прекратился в восемь вечера, поэтому некий Санта-Клаус пришел, видимо, из города и оказался в доме уже после восьми.

– Понятно, – я почесал в затылке и спросил: – А почему же тогда отметины от лыжной палки были только с одной стороны?

– Ну, это просто. Как вы и решили с самого начала, Санта-Клаус что-то нес в другой руке. Мне представляется, что это был не ребенок, а большая картонная коробка с игрушками, вся мокрая от снега. Это был подарок от Санты... В общем, теперь большая часть дела для нас стала ясна. Следы под окном появились потому, что кто-то проник в дом. Но нет никаких следов, ведущих от дома. А ведь поскольку внутри нет ни ребенка, ни Санта-Клауса, значит, они должны были выйти через входную дверь... Кстати, когда вы подошли к дому, на земле перед входом были какие-нибудь следы?

– Не могу сказать... Я был в смятении.

– Теперь тут трудно что-либо увидеть. Но давайте поищем хотя бы отметины от одной лыжной палки.

Табэй присел на корточки и начал осматривать снег. Я последовал его примеру. Вокруг стояли удивленные зеваки; они не понимали, что мы ищем.

Снег был сильно истоптан ногами многих людей, включая полицейских. Мы с Табэем так и не смогли найти никаких следов от лыж с отметинами от одной лыжной палки. Вскоре вернулись полицейские эксперты, которые ходили в поле к точке исчезновения лыжных следов. В доме Санширо снова стало многолюдно.

Вдруг Табэй спросил:

– Мики ведь пришла к вам, не так ли? У нее были взрослые лыжи?

Я кивнул.

– Значит, это были лыжи ребенка, – загадочно пробормотал Табэй.

Он повел меня туда, где живая изгородь изгибалась в сторону дороги, и показал на снегу два набора следов, которые еще были там видны.

– Мы не нашли лыжных следов, возле которых с одной стороны были бы отметины от палки. Санта-Клаус не нес ребенка. Санта просто его увел, а на ногах мальчика были его собственные детские лыжи.

Действительно, на снегу отпечатался след от узких детских лыж, которые рядом со следами взрослых лыж шли по направлению к главной дороге.

– Давайте пройдем по этим следам, пока полицейские не вызвали нас для допроса.

И мы тут же двинулись к дороге.

С момента ужасного происшествия прошло уже немало времени, поэтому мы понятия не имели, как далеко успели уйти владельцы лыж, оставивших эти следы.

Две пары лыжных следов тянулись около пятидесяти метров параллельно изгороди, а затем, словно пытаясь уклониться от чего-то, двигавшегося с противоположной стороны, резко свернули вправо. Я почувствовал дрожь в коленях. Там, по соседству с жилищем Санширо, стоял пустующий дом. Лыжные следы вели мимо входной двери, огибали угол темного строения и уходили к его задней части. У меня перехватило дыхание.

– Все, оказывается, было совсем рядом, – с побледневшим лицом произнес Табэй. – Боюсь, дело кончится плохо... Кстати, как вы думаете, кто играл роль Санта-Клауса? Наверное, вы уже догадались, не так ли?

Я отрицательно покачал головой и в который раз почесал затылок. Когда мы достигли задней части нежилого дома, Табэй сказал:

– Трудно произнести вслух имя, даже если знаешь его. Кем был тот человек, который вырядился Санта-Клаусом и забрался с подарками в окно?.. И ребенок без всяких колебаний последовал за ним на лыжах... По-моему, каждый день в половине восьмого на вокзал N прибывает поезд... Думаю, Санширо Асами приехал на этом поезде на день раньше, чем его ждали.

– Кто? Санширо?! – воскликнул я. – Не может быть... Санширо вернулся и сделал все эти ужасные вещи? Невероятно... Он ведь так любил свою семью.

Но тут Табэй показал мне на две пары лыж – маленькие и большие, – которые стояли у стены под открытым окном. Через это окно Табэй забрался в темную комнату. Я последовал за ним.

– Мы опоздали... – дрожащим голосом произнес Табэй.

Когда мои глаза привыкли к темноте, я разглядел фигуру мертвого Санширо, тело которого свисало с потолка, где был закреплен шнур от штор. На полу распластался ребенок, задушенный поясным ремнем. Мальчик как будто просто спал. Рядом россыпью валялись шоколадные конфеты, и лежал аккуратно сложенный пополам лист бумаги. Табэй поднял этот лист, развернул его, быстро пробежал глазами, а потом протянул мне.

Это были последние слова Санширо, адресованные мне, его другу. Я стоял у окна и в отсветах вновь начавшегося снегопада с трудом разбирал торопливо написанные слова.

Дорогой Хатано.

Теперь я точно попаду в ад. И хочу, чтобы ты был единственным, кому станет известна правда. Каникулы из-за снегопада начались на день раньше. В семь тридцать вечера я поездом вернулся в город. Вспомнил, что сегодня канун Рождества, поэтому накупил подарков для Харуо и отправился домой. Я думаю, ты прекрасно знаешь, как сильно я любил мою жену и моего ребенка. Мысль о том, как будут рады моему приезду Хироко и Харуо, согревала меня.

В предвкушении радостной встречи я тихо подошел к дому с задней стороны. Снял лыжи и раздвинул створки окна.

И тут я увидел нечто, чему не должен был стать свидетелем. В гостиной на диване сидели в тесных объятиях друг друга Оикава и моя жена.

Сердце мое наполнилось горечью. Я швырнул в них картонную коробку с игрушками.

Но не думай, Хатано, что этого было достаточно, чтобы подавить переполнявшую меня ярость. Ты, наверное, уже знаешь, что я совершил при помощи той кочерги, которую схватил, будучи вне себя от горя.

Харуо спал в соседней комнате. Он проснулся от шума, но не понял, что случилось. Я что-то ему наплел, и мы с ним ушли через парадную дверь. Но бежать мне теперь некуда.

Ничто не может спасти мое разбитое сердце, Хатано. И меня радует только то, что мой любимый Харуо будет рядом со мной, когда я уйду из этого мира.

За окном падал снег, словно покрывая землю белым погребальным саваном. Церковные колокола стихли, но их звон эхом продолжал звучать в моей голове, заставляя сердце сжиматься от горя.