Эдогава Рампо - Психологический тест

Эдогава Рампо

Психологический тест

1

Как и почему Сэйитиро Фукия решился на такое злодейство — с определенностью сказать не могу. Да, собственно, это и не имеет значения, поскольку речь пойдет о другом. Фукия был стеснен в средствах и подрабатывал, чтобы платить за учебу в университете, — возможно, данное прискорбное обстоятельство и толкнуло его на преступление. Он был весьма одаренным юношей, отличался исключительным усердием и прилежностью, и конечно же, его огорчало то, что столько драгоценного времени, необходимого для занятий, уходит впустую. Но вряд ли его недовольство можно признать веской причиной столь тяжкого преступления. Вероятно, все же были иные, неизвестные нам мотивы. Как бы то ни было, Фукия стал убийцей.

Все началось с того, что Фукия неожиданно для себя сблизился со своим однокашником Сайто. Дружба их зародилась стихийно, без каких-нибудь усилий с чьей — либо стороны, однако с течением времени неосознанные желания, томившие Фукию, начали обретать конкретное содержание.

Этот Сайто снимал комнату в богатом квартале. Хозяйкой дома была старуха лет шестидесяти, вдова правительственного чиновника. Детей она не имела и могла бы жить припеваючи на немалую ренту с оставленных ей покойным супругом доходных домов, но была жадновата и, стремясь приумножить свое состояние, ссужала под проценты некрупные суммы верным людям и в том находила смысл и усладу жизни. Из — за своей непомерной алчности старуха и в свой дом пустила жильца, хотя была и другая причина: страшновато женщине одной по ночам. Помимо вклада, хранимого в банке, она держала. как всякий скряга, изрядную сумму наличными при себе, спрятав деньги в укромном местечке, — во всяком случае, так уверяла молва.

Деньги эти стали неодолимым соблазном для Фукни. «Что проку от них старой карге? — рассуждал он. — Я молод, талантлив, подаю большие надежды. Мне деньги нужнее, и будет вполне справедливо, если они достанутся мне».

Он постарался выудить из простоватого Сайто все, что тот знал о старухе, однако в окончательном виде идея его оформилась в тот памятный день, когда Сайто проговорился, что обнаружил тайник.

— Ты только послушай, Фукия, — со смехом сказал тот, — до чего додумалась старая ведьма! Ну где обычно прячут денежки? За ширмой, на чердаке или в каком-нибудь темном углу, верно? А моя — то, моя… Нет, тебе и во сне не приснится! Старуха спрятала их в цветочном горшке, под карликовой сосной! А горшок стоит в нише, в гостиной. Какой вор додумается искать там? Так что деньги — как в сейфе. Здорово, правда?

После этого случая мысли Фукии потекли по новому руслу. Он обдумывал, как вернее и безопаснее заполучить старухины деньги. Задача оказалась трудней, чем он ожидал. Минуло уже полгода.

Главная трудность состояла в том, чтоб обмануть правосудие. Такие помехи, как, например, угрызения совести, были не в счет. Кто обвинил бы Наполеона в убийстве — из — за того, что по его воле погибли тысячи человек? Фукия благоговел перед бывшим капралом и полагал, что цель оправдывает средства: старуха все равно стоит одной ногой в могиле, а молодой талант нуждается в поддержке.

Но вот незадача! Старуха редко выходила из дому. День-деньской она тихо, как мышь, сидела в гостиной, а когда все — таки отлучалась, дом бдительно стерегла служанка, девушка из деревни. Ни разу за это время старуха не допустила оплошности, не оставила дом без присмотра.

Фукия перебрал множество вариантов. Сначала он собирался стянуть вожделенный пакет, услав с каким-нибудь поручением служанку, когда старухи и его друга Сайто не окажется дома; но потом отверг этот план как чистейшей воды безрассудство. Сам факт, что он хоть на короткое время останется в доме один, неизбежно навлечет на него подозрения. В итоге он пришел к чудовищному решению: старуху необходимо убить. Вознаграждение стоило риска.

Конечно, жестоко лишать жизни безвинного человека ради презренных денег. Но для полунищего Фукии любая приличная сумма — целое состояние. Все же не сами деньги явились главным соблазном: Фукия был одержим честолюбивой мечтой совершить хитроумное преступление, разгадать которое было бы невозможно.

Существует расхожее мнение, что убивать опаснее, нежели воровать. Это не так. Конечно, если исходить из того, что преступление непременно будет раскрыто, то убийство сопряжено с наибольшим риском. Если же исходить из обратного, то кража опаснее: она оставляет больше следов. Убийство — вот самый надежный способ спрятать концы в воду: жестоко, зато наверняка. Все великие злодеи убивали хладнокровно и без раздумий. И не попадались: чем дерзостней преступление, тем меньше возможность разоблачения.

Фукия думал несколько месяцев. И наконец придумал… Но не будем забегать вперед. Читатель сам увидит, как развернутся события. Скажу лишь, что Фукия изобрел подробнейший и безопасный с точки зрения криминалистики план — убить, не запачкав рук и не оставив ни единой улики.

Теперь оставалось ждать случая. Он представился неожиданно скоро. В тот день Сайто был на занятиях, а служанка отлучилась куда — то по хозяйству, и Фукия знал, что оба не вернутся домой до вечера. Всю подготовку Фукия довел до конца несколько дней назад. Завершил он ее (об этом я вынужден сказать заранее) весьма хитроумным трюком, с помощью которого выяснил, не переложила ли старая ведьма свои денежки в новый тайник — ведь как — никак прошло много времени!

Фукия, придя к Сайто, заглянул на минутку к старухе, сидевшей по обыкновению в гостиной, — засвидетельствовать почтение, — и, болтая о том о сем, словно бы невзначай обронил: слышал, дескать, толки о тайнике. Произнося слово «тайник», он внимательно следил за старухой. Как и рассчитывал Фукия, та бессознательно поглядывала на стоявший в нише горшок с карликовой сосной. Уже через пару минут Фукия утвердился в мысли, что деньги на месте.

2

И вот настал долгожданный день. Фукия в студенческой форме, накидке и — из предосторожности — в перчатках отправился к дому старухи. После долгих раздумий он решил не устраивать никакого маскарада, поскольку это лишь осложняет дело и чревато опасностью разоблачения. Чем меньше примет, тем труднее искать, рассуждал он.

В дом нужно проникнуть, не привлекая к себе внимания. Скажем, если он встретится с кем-нибудь по дороге, это не страшно, так как можно легко отговориться: дескать, я каждый день здесь гуляю. Но при этом разумнее быть в обычной студенческой форме, а не в каком — то нелепом костюме. По той же причине Фукия выбрал не ночь, когда старуха одна, а день. Он все правильно рассчитал: внимание привлекать ни к чему.

Однако перед старухиным домом у него задрожали поджилки, как у жалкого воришки. Фукия трусливо огляделся. Но улица была пустынна; на противоположной стороне тянулась длинная, высокая бетонная ограда какого — то особняка. Даже днем там редко можно было встретить человека. Старухин дом отделяла от соседних строений живая изгородь. Фукия осторожно, беззвучно отворил тяжелую решетчатую калитку, издававшую обычно громкое металлическое лязганье.

Тихонько — чтобы не услыхали соседи — он окликнул хозяйку. Старуха вышла в прихожую, и Фукия, сказав, что хочет поговорить о Сайто, прошел вслед за нею в гостиную,

— Я сегодня отпустила служанку, — извинилась старуха и поднялась, чтобы подать чай. Фукия только того и ждал. Улучив момент, когда старуха нагнется, раздвигая фусума[1] , он набросился на нее сзади и изо всех сил стиснул ей горло. Старуха даже не дернулась — лишь издала какой — то булькающий звук. Но сведенные в предсмертной агонии старческие пальцы задели стоявшую рядом ширму. Ширма была двустворчатая, очень старая, покрытая позолотой; на ней художник изобразил шестерых великих поэтов древности, в том числе прославленную красавицу Оно — но Комати. Старухин ноготь почти проткнул ее прелестное лицо.

Убедившись в том, что старуха не дышит, Фукия положил труп на бок и встревожено осмотрел поврежденную ширму. Но после долгих размышлений решил, что повода для волнения нет: это ни в коем случае не улика. Фукия направился к нише и, приподняв за ветви сосну, вытащил ее вместе с землей из горшка. Как он и рассчитывал, на дне лежал сверток из вощеной бумаги. Фукия хладнокровно развернул его и, разделив добычу на две равные стопки, положил половину (изрядную сумму в пять тысяч иен!) в бумажник; остальные же деньги опять завернул в бумагу и спрятал на прежнее место — на дно горшка: никто, кроме старухи, не знает, сколько там было денег, а стало быть, ни одна живая душа не догадается, что половина исчезла. Подложив под старуху свернутый дзабутон[2] (чтобы не полилась кровь), он достал из кармана маленький ножик и аккуратно вонзил его прямо в сердце. Нож по рукоятку вошел в мягкую плоть; Фукия тотчас же вынул его, вытер лезвие о дзабутон и спрятал ножик в карман. Фукия сделал это для верности, на всякий случай — чтобы старуха, не дай бог, не ожила. Он побоялся сразу прирезать ее — из спасенья, что может запачкаться кровью.