Джорджетт Хейер - Зачем убивать дворецкого? Лакомый кусочек
– Лучше не надо было допускать этого, – сказал Фонтейн сердито. – Сдается мне, пришло время рассчитать вас, приняв все во внимание.
Тень улыбки скользнула по тонким губам Коллинза, но он промолчал. В этот момент из библиотеки вышел Коркрэн, и Фонтейн повернулся ему навстречу. Лакей, тихо ступая, ушел через холл.
– Вы были совершенно правы, приятель, – сказал Фонтейн. – Звонила девица! Какая наглость! Спасибо, что предупредили меня.
В семи милях от особняка в «Голове кабана» мисс Ширли Браун с торжествующим видом вышла из кабинки телефона-автомата. К ней подошел портье и сообщил, что приехал джентльмен по фамилии Эмберли и хочет повидать ее. Выражение торжества сменилось настороженным. Она попросила сообщить мистеру Эмберли, что ее не будет, и в качестве извинения сказать, что она должна выгулять собаку и не может задерживаться.
Выждав десять минут, за которые ее посетитель успел удалиться, она сошла вниз, ведя на поводке Билла. Мистер Эмберли ушел, не оставив записки. Вздохнув облегченно, но испытывая разочарование, Ширли направилась к Айви коттеджу, где намеревалась упаковать вещи Марка.
В пять часов она закрыла Билла в спальне и вышла, одетая в длинное пальто из твида и низко надвинутую на лоб фетровую шляпу. Она прошла прямо на рыночную площадь, где останавливались автобусы, курсирующие до деревень, расположенных вокруг города. Автобус номер девять, судя по табличке, ходил по маршруту до Лоуборо. В него-то она и села. Через несколько минут водитель, выполнявший также и функции кондуктора, занял свое место и включил мотор. Ширли, выбравшая место рядом с кабиной водителя, наклонилась и попросила его высадить ее у поворота, ведущего в Нортон.
Весь день было пасмурно, и не успел автобус выехать за пределы города, пошел мелкий моросящий дождь.
Сразу потемнело, и пейзаж, видимый из окна автобуса, был серым и безотрадным. Ширли поежилась, глядя на ровные мокрые поля, и с подозрением оглядела других пассажиров автобуса. Она подумала, что, должно быть, у нее разыгрались нервы. Хотя вообще-то ссылки на нервы она презирала, но сейчас испытывала чувство, что за ней следят с тех пор, как она вышла из «Головы кабана».
Ее спутники казались совершенно обычными людьми. Два фермера обсуждали погоду; краснолицый мужчина, должно быть лесник, сидел, развалившись на двойном сиденье, и перелистывал журнал «Наши собаки»; несколько женщин ехали из города с покупками. По пути в автобус село еще несколько пассажиров, которых приветствовали как знакомых. Позади Ширли ирландка шептала на ухо доверчивой и явно заинтересованной попутчице подробности чьей-то операции аппендицита.
У первой маленькой деревушки большинство пассажиров вышли, шофер вышел, чтобы передать пакет в гостиницу. Ширли и краснолицый мужчина остались одни в автобусе. И опять неприятное чувство, что за ней следят, заставило ее исподтишка взглянуть на него. Он был весь поглощен чтением журнала и, казалось, совсем не проявлял к ней интереса. Через милю от деревушки автобус остановился и высадил его у загона для охотничьих собак. Ширли уселась поудобнее, усмехнувшись над своими подозрениями.
Автобус останавливался еще несколько раз, чтобы подобрать пассажиров. Непривыкшая к неторопливому ходу сельских автобусов, Ширли начала терять терпение и поглядывать на часы. Уже почти стемнело, и водитель включил освещение. Капли дождя струились по оконному стеклу, по ногам неприятно дул холодный ветер.
Водитель свернул на обочину дороги и нажал на тормоз.
– Вам выходить, мисс. Вечер сырой.
Ширли достала кошелек.
– Мерзкая погода! – согласилась она. – Скажите, пожалуйста, когда будет обратный автобус?
– На обратном пути я буду здесь через час, – ответил водитель. Было ясно, что на этом маршруте только один автобус. – Возьмете обратный билет, мисс? Тогда с вас шиллинг.
– Нет, я, должно быть, не успею, – сказала Ширли.
– Что ж. Шесть пенсов, мисс.
Она протянула ему деньги, и водитель нажал на рычаг, открывая дверь. Она спрыгнула на дорогу и минуту постояла, наблюдая, как автобус скрылся за поворотом.
Она прихватила с собой фонарик, но еще было достаточно светло, чтобы разглядеть дорогу. Она стояла на перекрестке. Дорожный указатель показывал дорогу на Нортон и, подняв воротник пальто так, чтобы дождь не попадал на шею, она быстрым шагом пошла туда.
Дорога явно была не первоклассная, но хорошо отремонтированная. Она тянулась меж беспорядочно растущих кустов, минуя редко стоявшие коттеджи и фермы со службами. Два или три велосипедиста обогнали ее да еще одна машина, но видно было, что дорогой мало пользуются. Увидев идущего впереди пешехода, она торопливо обогнала его. Голос с сельским выговором пожелал ей доброго вечера, что было в привычке у деревенских. Она ответила на приветствие и поспешила дальше.
В миле от главной дороги скопление мерцающих огоньков подсказало, что в небольшой низине расположено маленькое село. Кроме него, жилищ попадалось очень мало. В сумерках Ширли не видела ничего, кроме полей, печально раскинувшихся до горизонта, который серой линией обозначался вдали. В полмиле от села несколько деревьев нарушали монотонность пейзажа. Но вот деревья стали попадаться чаще, и Ширли почувствовала запах сосен, увидела в угасающем свете серебристую кору берез. Пропитанные влагой опавшие листья покрывали дорогу. Никаких признаков жизни. Ширли подумала, что, возможно, слишком сыро, поэтому не видно кроликов, обычно в это время трусливо перебегавших дорогу и отваживавшихся покинуть свои норы.
У нее не было возможности определить расстояние, которое она прошла, но, вероятно, не меньше двух миль, а потому она начала оглядываться в поисках ворот. Злясь на себя, с презрительным удовольствием она обвиняла погоду и сумерки в своей нервозности. Дождь падал мягко и без остановки; ни одно дуновение ветерка не шевелило листья на деревьях; вокруг не было ни души. Несколько раз она ловила себя на том, что напрягает слух, чтобы услышать звук – какой именно, она не знала. Возможно, шагов, а возможно, шелеста шин машины на дороге. В какой-то момент ей показалось, что она слышит в отдалении рокот мотора машины, но ни одна не проехала мимо, и она решила, что либо она ошиблась, либо где-то поблизости проходит другая дорога.
Белое пятно впереди привлекло ее внимание. Она подошла ближе и обнаружила ворота у начала лесной просеки. Они были полуоткрыты. Она не решалась войти и высматривала табличку с названием на столбах ворот с полуоблезшей краской.
Улыбнувшись, она поняла, что ее подвело чисто городское мышление. Конечно же, здесь не может быть таблички. Сельские жители всегда знают, кто где живет, а потому на воротах не прикрепляют таблички. Однако для приезжих это очень неудобно.
Она прошла несколько ярдов, растерянно оглядываясь, но через пять минут увидела впереди большие металлические ворота и свет, падавший из сторожки. Эти ворота наверняка вели в поместье. Она повернулась и быстро пошла назад к первым.
В лесу было темно и таинственно; здесь рос густой подлесок, папоротник высотой в три фута потемнел от осенних холодов, тут и там виднелись кусты ежевики. Земля под ногами Ширли была скользкая от дождя, в колеях от колес машин стояли мутные лужи.
Она осторожно шла вперед, высматривая сквозь сгустившиеся сумерки коттедж. Недалеко от ворот тропинка разветвлялась. Она увидела в конце короткой тропинки свет и свернула налево.
Опять запахло соснами, и лес поредел. Земля под ногами была покрыта толстым слоем хвои, заглушившим звук шагов. Повсюду валялись упавшие шишки. Подлесок исчез; стройные стволы, блестевшие от дождя, ряд за рядом тянулись вдаль, скрываясь за стеной моросящего дождя и сгустившегося мрака.
Полная тишина навевала страх. Дождь, падавший бесшумно и быстро, казался пеленой, поглощавшей обычные звуки леса. Ширли сжала зубы, нащупала в глубоком кармане пальто холодный ствол автоматического пистолета и успокоилась.
Тропинка сделала поворот, и сразу вдалеке стали видны огни. Ширли вышла к озеру – искусственному резервуару для воды, сооруженному в конце широкой аллеи, прорубленной на юг от особняка. Редкие огни светились в темноте. Она с трудом различала очертания особняка на фоне неба и просторную лужайку на краю леса. На противоположном от особняка берегу озера, вид которого открывался из окон, выходивших на юг, находился белый павильон, построенный в классическом стиле, столь распространенном в восемнадцатом веке. В темноте он казался призрачным, его окна были слепы и не зашторены, Ширли почувствовала, как кровь стучит в висках. Павильон, стоявший среди деревьев, выглядел заброшенным и на удивление угрожающим. Желание убежать охватило ее, и она несколько минут стояла в тени деревьев, вглядываясь в павильон, в то время как предчувствие опасности молоточком стучало в голове.
