Патриция Вентворт - В тихом омуте
— После того, как я забрала детей.
Джон Лентон, мгновение помедлив, рассерженно и вместе с тем твердо объявил:
— В моем доме такого не может быть! Это очень опасно! Для этого не должно быть причин.
Однако оба подумали о том, что причина все-таки была.
Если девушка уходила ночью, ей нужно было позаботиться о том, чтобы ее уход остался незамеченным.
Он сказал:
— Мне нужно ее увидеть.
— Джон, нет, не надо!
Викарий взглянул недобро, так, как никогда до этого не смотрел.
— Такие вещи нельзя скрывать.
Глаза миссис Лентон наполнились слезами.
— Джон, можно я первая с ней поговорю? Она ведь ужасно слабая, а теперь еще и несчастна. Наверное, дело обстоит не настолько плохо, как ты думаешь.
Джон остановился на миг, затем, словно нехотя, произнес:
— Ладно, поговорите с ней, но только сейчас.
— Она готовится ко сну.
Он посмотрел на свои наручные часы:
— В половине десятого?
— Иногда она ложится и в половине девятого, ты же знаешь. Когда сильно устает.
— Значит, пока она еще не заснула или же вам придется разбудить ее. «Не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня». Не думайте, что вам удастся замять эту историю. Вы обязательно должны поговорить с ней сегодня!
Мэри Лентон впервые за свою супружескую жизнь почувствовала, как между ними возникает барьер. В данном случае это была совесть Джона. Миссис Лентон ошеломила мысль, что такое между ними возможно. Ее собственная совесть была более склонна к компромиссам. С ней всегда можно было договориться, если Мэри внутренне ощущала какие-то сомнения. Теоретически она всегда осуждала грешника, но практически почти всегда прощала.
Она пошла наверх с тяжелым сердцем и постучала в дверь Элли. Ответа не последовало, и миссис Лентон постучала снова. После третьего раза она повернула ручку. Дверь была заперта.
Глава двадцать шестая
У викария был очень старый дом. Стены его оплели заросли плюща, здание окружали плодовые деревья. Они были так стары, так высоки, что, казалось, кроны их уже достигают неба. Когда Элли решила, что дома бывать по вечерам и даже по ночам не обязательно, ей даже в голову не пришло использовать лестницу или дверь, для того чтобы уйти. Все, что требовалось, — сделать крошечный шажок от выступа окна до толстой ветки грушевого дерева. Это было совсем нетрудно, и совесть сначала не мучила ее. Элли переполняла романтика и страстная любовь. Ей всего лишь хотелось прикоснуться к этому чуду, отогреть свое сердце. Однако, когда Джеффри обратил на нее внимание, когда прикоснулся и впервые поцеловал, все стало мучительным. И ее совесть, которая шептала, что она поступает не совсем правильно, и мысли об Эдне, от которой страшно хотелось избавиться, — именно она не отпускала Джеффри, следила за ним. Конечно, Элли все понимала: он не мог сейчас уйти от Эдны, иначе Адрианна оставила бы его без средств к существованию.
Теперь Элли понимала, что Джеффри никогда не уйдет от жены, что он любит свой стиль жизни — легкий, непринужденный — гораздо больше, чем когда-либо будет любить женщину. Раньше Элли все виделось словно в тумане, теперь же она начала понимать, каким человеком был Джеффри. Он только пришел и взял то, что она ему предлагала, потому что это было легко и относительно безопасно, а когда безопасность исчезла, исчезла и его любовь. Если она, конечно же, была вообще. Настало время попрощаться.
В день похорон бедной Мэйбел Престон Элли Пейдж чувствовала самое настоящее горе, наверное, первое в своей жизни. Она даже отказалась пойти на похороны. Мэри Лентон пошла: «Джон сказал, что мне нужно обязательно сходить. У бедняжки совсем никого нет». Элли в качестве оправдания привела свои занятия — ее будут ждать дети, с которыми ей нужно заниматься. В своей комнате тем же вечером она заперла дверь, выключила свет и села ждать возле окна.
Элли уже давно это делала. И теперь, когда ее глаза привыкли к темноте, она могла видеть все окружающее. Домик Эсме Трент, стоящий напротив, был как на ладони.
Девушка находилась в таком состоянии, что не могла лечь спать, пока в полной мере не убеждалась в том, что из дома Фордов никто не выходил и не посещал Эсме Трент. Только в этом случае Элли, полностью опустошенная, сонная, усталая, валилась на кровать и засыпала беспробудным сном.
Иногда, правда, на улице было настолько темно, что она до конца не могла понять, заходил кто-нибудь в домик к Эсме или нет. В этом случае Элли изо всех сил старалась применять другие средства: и тайную мольбу, и просьбу, и веру в то, что все в порядке. Она, конечно, знала, что не имела никакого морального права молить Бога о таком низменном желании. Но разве могла Элли здраво судить о чем-нибудь в таком состоянии?
Хуже всего, если она видела темную тень человека, который, как вор, проскальзывал в дверь. Это был, как она знала, Джеффри Форд. Элли продолжала сидеть почти до рассвета, пока Джеффри не выходил из домика.
Сегодня вечером ожидание оказалось недолгим. Элли просидела не более тридцати минут, когда увидела, что кто-то идет по дороге. Сначала все было очень неясно, словно в тумане. Тогда она, чтобы лучше разглядеть, открыла створки окна, высунулась наружу и заметила быстро идущего человека. Возможно, это был и не Джеффри — он редко приходил так рано. Элли спряталась за створку окна. Шум шагов стал более отчетливым. Элли услышала, как шаги стихли возле двери домика Эсме Трент. Значит, это Джеффри….
Мгновение спустя Элли услышала щелчок закрывшейся двери. Ему не нужно было ни стучать, ни звонить, он открыл сам. Его там явно ждали. Хозяйке этого дома он нравился так же, как и самой Элли.
Она отшатнулась от окна, все еще держась за створку. Такое случалось уже много раз, но Элли никак не могла к этому привыкнуть. Сегодня ей было гораздо хуже, она не могла больше сидеть в комнате и быть простым наблюдателем. Ей нужно было действовать.
Обычно Элли носила темную юбку и светлый джемпер. Она пересекла комнату, открыла ящик комода и на ощупь вынула одежду. Свет для этого ей не понадобился — все, что ей было нужно, она могла найти и в темноте. Надевая курточку цвета морской волны, которую Элли обычно носила вместе с юбкой, она успокоилась и немножко пришла в себя. Она снова вернулась к окну, шагнула через подоконник и спустилась по грушевому дереву вниз. Элли проделывала это много раз, каждый раз ощущая опасения, страх, сомнения, полурадостное предвкушение.
Когда она почувствовала под ногами землю, то успокоилась и направилась к домику Эсме. Приблизившись к двери, чисто интуитивно Элли почувствовала желание спрятаться. Через некоторое время, скрывшись за стоящим рядом деревом, Элли увидела тихо подходящую к дому женщину. Перед домом висел фонарик, дающий скудный свет. Элли не удалось узнать женщину, возможно, это была Эдна Форд. А в доме — Джеффри. Если она застанет его с Эсме Трент… Трудно представить, что произойдет. Но Элли нужно было все узнать.
Она обошла дом с правой стороны, там, где росли благоухающие кустарники розмарина. Здесь был заброшенный сад, куда выходили окна гостиной, занавешенные шторами. Эта комната была ярко освещена. Элли подошла к одному окну и увидела, что створки немного приоткрыты. Комнаты в домике были небольшими, тепло в них держалось долго, поэтому Эсме часто оставляла окна открытыми.
Элли Пейдж услышала, как Джеффри Форд говорит взволнованным голосом:
— Говорю же тебе, что она нас видела!
Эсме Трент нетерпеливо прищелкнула языком.
— Я не думаю, что она могла что-нибудь увидеть. Ты же знаешь, что она, если бы даже увидела, ничего не сказала бы.
В комнате топился камин. Элли ясно чувствовала аромат горящих поленьев, услышала, как затрещало одно из них.
— Откуда она узнала, что мы были у пруда, если она нас там не видела?
— Я думаю, она просто блефует. Она давно за нами наблюдала, я это заметила. Скорее всего, она увидела, как мы вылезаем из окна. Она не могла знать, что мы направились к пруду, просто предположила это. Она чертовски тебя ревнует.
— Ну не знаю…
Эсме Трент засмеялась:
— Пройти целую милю! Наверное, ты дал ей какой-то повод для столь пылких чувств!
Элли была просто изумлена. Она считала, что они говорили о жене Джеффри, но теперь стало понятным, что это была совсем другая женщина. Она снова услышала голос Джеффри:
— Мэриел нравится, когда мужчины ухаживают за ней, но не так, как ты можешь подумать.
— А как?
— В самый неподходящий момент она делает шаг назад, просто чтобы сделать человеку гадость.
— Джеффри, дорогуша, в твоем возрасте можно не переживать, что кого-нибудь заинтересует наша прогулка в саду.
Около двери послышался шум.
Глава двадцать седьмая
Мэриел специально разработала свое эффектное появление в домике Эсме. Поддавшись импульсу, она надела свое старое зеленое платье, раскритикованное Адрианной, и решила последить за Джеффри. Ей казалось, что платье столь сногсшибательного цвета и покроя — самое подходящее для той роли, которую она собиралась играть. Когда Мэриел дошла до домика, ей нужно было только войти и осторожно открыть дверь гостиной. Она уже не в первый раз так поступала — подслушивала, когда хотела узнать что-то для себя полезное, и никто об этом никогда не узнавал. Это был только вопрос времени — повернуть ручку и узнать, что ей хотелось. А теперь Мэриел могла бросить свою реплику.
