Гастон Леру - Дама в черном
Рультабиль, поддерживая Даму в черном, почти потерявшую сознание, говорил ей нежным и умоляющим голосом:
— Так надо, мама. Так надо.
Мы вошли, и он начал ее расспрашивать, усадив в кресло, которое я поднял с пола.
Она отвечала ему односложно, кивками головы или движением рук, и я видел, что с каждым ее ответом Рультабиль становился все более взволнованным, обеспокоенным и испуганным. Он пытался взять себя в руки, но это ему плохо удавалось.
— Мама, мама, — все время повторял он, обращаясь к Даме в черном на ты, чтобы ее успокоить, однако мужество покидало бедную женщину.
Наконец Рультабиль протянул руки, она бросилась к нему в объятия, и это немного ободрило ее. Расплакавшись, она облегчила тот ужасный гнет, который над ней нависал. Я сделал было движение, чтобы уйти, но они задержали меня, и я понял, что им тяжело оставаться вдвоем в этой комнате, забрызганной кровью.
— Мы избавлены от опасности, — тихо произнесла она.
Рультабиль опустился на колени и умоляюще проговорил:
— Чтобы быть уверенным до конца, ты мне должна все сказать. Все, что произошло, все, что ты видела.
Только тогда она смогла наконец заговорить, украдкой посматривая на закрытую дверь. Взгляд ее с ужасом устремлялся на разбросанные вещи, на кровь, которой были забрызганы мебель и пол, и говорила она так тихо, что я принужден был подойти и наклониться, чтобы расслышать. Из этого рассказа мы узнали, что, войдя, господин Дарзак запер дверь на задвижку и подошел к письменному столику. Он остановился посреди комнаты, а Дама в черном, немного левее, собиралась пройти к себе, когда все и случилось. Комнату освещала только свеча на ночном столике слева, недалеко от Матильды. Внезапно в тишине раздался треск мебели, заставивший обоих поднять головы и взглянуть в одном направлении. Чувство страха охватило их сердца — треск исходил из стенного шкафа. Затем все смолкло. Они переглянулись, не осмеливаясь или, быть может, не в силах произнести ни слова. Треск показался им неестественным, и раньше они его не слышали. Господин Дарзак двинулся было к шкафу, находившемуся в глубине комнаты справа, но был пригвожден к месту новым треском, еще более сильным, чем первый. На этот раз Матильде даже показалось, что шкаф движется. Дама в черном хотела крикнуть, но не смогла и в безумном страхе нечаянным движением руки опрокинула на пол свечу именно в тот момент, когда из шкафа появился какой-то темный силуэт, и Робер Дарзак, издав отчаянный крик, бросился на него.
— А лицо этот силуэт имел? — перебил ее Рультабиль. — Ах, мама, почему ты не разглядела его! Вы же убили тень! И кто мне докажет, что эта тень была Ларсаном? Ведь ты не видела его лица. Вы, может быть, не убили даже и тени Ларсана!
— Нет, — сказала она глухо и просто, — он умер.
«Но кого же они тогда убили, если не его?» — спросил я себя, глядя на Рультабиля.
Если Матильда не видела его лица, то она слышала его голос. Он и сейчас еще звучит у нее в памяти. И Бернье тоже слышал этот голос и узнал его — ужасный голос Ларсана, голос Бальмейера, который во время безжалостной борьбы угрожал своему сопернику: «Сейчас я до тебя доберусь!» И голос Робера Дарзака, простонавший едва слышно: «Матильда!»
Ах, как он звал ее из глубины ночи, будучи уже почти побежденным! А она? Она могла только звать на помощь, которой не могла оказать и которой ждать было неоткуда. И тут раздался револьверный выстрел, заставивший Матильду дико закричать, как будто он поразил именно ее. Кто умер? Кто остался жив? Кто сейчас заговорит? Чей голос она услышит? И вот заговорил Робер!
Рультабиль еще раз сжал Даму в черном в своих объятиях и почти отнес к дверям ее комнаты.
— Иди, мама, отдохни, — сказал он, — оставь меня Мне предстоит хорошо потрудиться. Для тебя, для господина Дарзака и для меня самого.
— Не покидайте меня. Я не хочу оставаться одна до возвращения Робера! — воскликнула она, полная ужаса.
Рультабиль обещал, уговорил ее отдохнуть и собрался уже покинуть ее комнату, как вдруг кто-то постучал в дверь, выходившую в коридор, и мы услышали голос господина Дарзака.
— Наконец-то, — сказал Рультабиль и открыл дверь.
Нам показалось, что вошел мертвец. Никогда еще я не видел, чтобы лицо человека было более бледным, более обескровленным и безжизненным.
— Итак, все кончено, — сказал он и опустился в кресло, которое перед этим занимала Дама в черном.
Затем поднял глаза на свою жену.
— Ваше желание выполнено. Он там, где вы и хотели.
— Вы видели его лицо? — тотчас же спросил Рультабиль.
— Конечно, нет, — ответил Робер Дарзак, — неужели вы думаете, что я стал бы заглядывать в мешок?
Я решил, что Рультабиль придет в отчаяние, однако вместо этого он горячо пожал ему руку.
— Не видели? Это прекрасно. Сейчас самое важное не в этом. Необходимо замкнуть круг, и вы сможете нам помочь, господин Дарзак. Подождите немного.
Почти с радостью он опустился на четвереньки и принялся осматривать комнаты. Рультабиль напоминал мне теперь большую охотничью собаку. Он ползал под мебелью и под кроватью, заглянул во все углы, ну, точь-в-точь, как в Желтой комнате. Время от времени он поднимал голову и говорил:
— Да, кое-что я все-таки найду. И это кое-что спасет нас!
— А разве мы уже не спасены? — спросил я, глядя на Робера Дарзака.
— И спасет нас разум, — заключил Рультабиль, не слушая меня.
— Он прав, — сказал господин Дарзак, — просто необходимо установить, как этот человек сюда попал.
В этот момент Рультабиль поднялся. Он держал в руке револьвер, который обнаружил под шкафом.
— Прекрасно, — обрадовался господин Дарзак, — вы нашли его револьвер. К счастью, он не успел им воспользоваться.
С этими словами Робер Дарзак извлек из кармана пиджака свой собственный револьвер и протянул его молодому человеку.
— Вот отличное оружие, — сказал он.
Рультабиль взял револьвер Дарзака, повернул барабан и извлек гильзу от смертоносного патрона. Затем он сравнил револьвер Дарзака с тем, который нашел под шкафом — то был небольшой «бульдог» с лондонским фабричным клеймом, абсолютно новый, полностью заряженный. Рультабиль заявил, что этим оружием никогда не пользовались.
— Ларсан применяет огнестрельное оружие лишь в крайнем случае, — заметил он, — шум внушает ему отвращение. Будьте уверены, он хотел только напугать вас своим револьвером, иначе бы сразу выстрелил.
Рультабиль вернул Роберу Дарзаку его револьвер, а «бульдог» Ларсана положил себе в карман.
— Зачем он теперь? — пожал плечами господин Дарзак. — Клянусь вам — с ним можно расстаться.
— Вы так думаете? — спросил Рультабиль.
— Я в этом уверен.
Рультабиль сделал несколько шагов по комнате.
— С Ларсаном никогда нельзя быть ни в чем уверенным, — сказал он, — где труп?
— Спросите у моей жены, — ответил господин Дарзак. — Я же хочу все забыть и больше ничего не слышать об этом ужасном деле. Если мне вновь привидится эта поездка в шарабане с умирающим в агонии человеком у моих ног, я скажу себе только одно: «Это кошмар», — и постараюсь прогнать его поскорее. Никогда мне больше об этом не напоминайте. Только госпожа Дарзак знает, где находится труп, и скажет вам, если захочет.
— И я тоже забыла, — сказала госпожа Дарзак, — забыла навсегда, так будет лучше.
— И все-таки, — ответил Рультабиль, покачав головой, — вы говорили, что он был в агонии. А сейчас вы уверены, что он умер?
— Уверен, — коротко ответил господин Дарзак.
— О, все кончено! Все кончено! Не правда ли, все кончено? — простонала Матильда.
Она подошла к окну.
— Посмотрите, вот солнце. Эта ужасная ночь позади и прошла навсегда! Все кончено!
Бедная Дама в черном! Все ее душевное состояние вылилось в этих словах. Она старалась забыть ужасную драму, разыгравшуюся в этой комнате. Казалось, результат страшной ночи налицо — Ларсана больше нет, он погребен. Погребен в мешке из-под картофеля.
И тут мы в смятении поднялись, так как Дама в черном внезапно разразилась неистовым смехом, который так же неожиданно и оборвался. Воцарилась ужасная тишина. Мы не решались посмотреть ни на нее, ни друг на друга. Она же первая и нарушила молчание.
— Это прошло, — сказала она, — все кончено.
Тогда мы услышали тихий голос Рультабиля:
— Это будет кончено в тот момент, когда мы узнаем, как он сюда попал.
— Для чего? — ответила Дама в черном. — Это тайна, которую ОН унес с собой навсегда. Только он и мог бы дать нам ответ, но он умер.
— Он будет действительно мертв, когда мы проникнем в его секрет, — настаивал Рультабиль.
— Конечно, — сказал господин Дарзак, — мы непременно захотим это узнать. И он постоянно будет присутствовать в наших воспоминаниях. Необходимо его прогнать!
