Джон Карр - Смерть и Золотой человек
— О да. Тут никаких сомнений.
— А кровоподтеки и синяки на голове? Они не могли взяться ни от чего другого, так ведь?
— При данных обстоятельствах — да.
— Угу. Итак, возможно, вы догадались, чем я займусь во время показа фокусов, и никто ничего не заподозрит, тогда как, сделай я то же самое иначе, на меня тут же нападут. — На лице Г. М. появилась зловещая гримаса. — Сынок, у нас пока есть только версия. Нам надо ее доказать. А если мы докажем…
Между тем группа поддержки под сценой возилась с люком. На сей раз на сцене оказался Ларкин, которого рывком подняли вверх, как джинна из серо-золотого грота. Бросив извиняющийся взгляд в сторону бара, он снова ухнул вниз.
Ник покачал головой:
— Я все еще не понимаю вашей игры, сэр. — Он вспомнил предостережение Мастерса и встревожился. — Кстати! Вы ведь не собираетесь метать ножи, ловить пули или делать еще что-то в том же духе?
Г. М. зловеще хихикнул.
— Ах, сынок! Нет. Я не собираюсь срывать маски. Интересующая нас личность ни о чем не догадается. Я устрою просто развлечение, но, предупреждаю, оно будет колоссальным!
— Но…
— Об остальном позже. Чтоб мне лопнуть, когда же мне репетировать?
Следующим из люка выскочил Винсент Джеймс, которого Элинор призвала в помощь с нижнего этажа. Винс не позволил друзьям снова опустить себя вниз. Он сошел с подъемника, бесшумно, словно большой кот, спрыгнул со сцены и зашагал к бару. На нем был синий двубортный костюм с аккуратно повязанным старым галстуком, на котором еще различались цвета колледжа Харроу. В целом Винсент Джеймс был так небрежно элегантен, что Ник, вертевший в руке нетронутый бокал с виски, сразу вспомнил о том, что сам он небрит.
Винс посмотрел на него сверху вниз с дружеской снисходительностью и коснулся бокала.
— С утра пораньше? Смотри, дружище, так допьешься до белой горячки. Будь умницей и вылей скорее эту гадость!
Г. М. наградил Винса откровенно неприязненным взглядом.
— По-моему, вчера за ужином вы обмолвились, что утром намерены поиграть в сквош? — спросил Г. М.
— Я и собирался. В гараже первоклассная площадка.
— Что же случилось?
— Молодой Доусон дал задний ход. Странно; знаете, его ни за что на свете не заставишь принять участие в спортивных играх. А еще учился в Вестминстер-скул! Кстати, вспомнил. Врачи…
— Врачи? — переспросил Г. М.
— Да. Я думал об этом вчера, перед тем как заснуть. Врачи. По-моему, я должен вам сказать, что…
— Послушайте, сынок, — очень ласково сказал Г. М. — У меня много дел. Сваливайте-ка вы отсюда!
— Но разве вы не хотите послушать о…
— Нет! — отрезал Г. М.
— Странный вы господин, — задумчиво проговорил Винс с самыми добрыми, казалось, чувствами. — Кстати, вам надо что-то делать с вашим животиком. В вашем возрасте, когда расцвет сил уже миновал, лишний вес может стать опасным. Возможно, и портвейна вы пьете слишком много. Кстати, не обижайтесь, что я не восхищаюсь будущим представлением. Я вовсе не хочу вас обидеть. Просто благотворительные мероприятия всегда нагоняют на меня скуку, а скрыть ее я не могу.
Снова пришла в движение крышка люка; снизу хлынул свет, и на сцене оказалась ало-черная фигурка. Элинор поднялась наверх в поисках Винса. Сверкнули в улыбке белые зубы; она согнула колени, словно собираясь прыгнуть.
Тут случилось нечто настолько неожиданное, что все просто окаменели. Бетти Стэнхоуп внезапно откинула крышку барной стойки. Послышался деревянный стук. Она выскользнула из-за стойки, пробежала по залу и скрылась за дверью.
— Извините. — Ник поспешил за ней.
— Бетти! — позвал он, очутившись в коридоре. — Бетти!
Ответа не последовало.
Купол наверху Дома Масок представлял собой замкнутое пространство внутри замкнутого пространства. В стенах круглого зала не было ни щелей, ни окон. Но помещение театра окаймляла внешняя стена, до середины сплошь застекленная. Получилась кольцеобразная галерея трех-четырех метров шириной; по ней можно было гулять, обходя театр извне, и даже загорать, если было солнечно.
Ник посмотрел на лестницу. Ступеньки верхнего пролета не были покрыты ковром; он бы услышал, если бы Бетти побежала вниз.
— Бетти! — позвал он снова и зашагал по застекленной галерее. Стены были выкрашены в белый цвет; под ногами — соломенные циновки.
Здесь было холодно. Не морозно, но вполне достаточно, чтобы вспомнить о том, что за окнами зима. Через равные промежутки в стену были вделаны двери, выходящие на плоские площадки на крыше — сейчас доверху заваленные снегом.
— Со мной все в порядке, — произнес сдавленный голос. — Прошу вас, уходите! — Она стояла спиной к нему, прижавшись к стеклу, закрыв рукой глаза. — Со мной в самом деле все в порядке, — повторила Бетти. — Но если бы я пробыла там еще секунду, я бы, наверное, закричала. А кричать мне не хотелось.
Нику хватило ума промолчать.
— Сначала вы и Г. М., — продолжала Бетти. — Потом все начали подниматься из люка. Я не могла решить, смешно все это или ужасно трагично.
После очередной паузы она заговорила снова:
— Вы, случайно, не были на Монмартре? Когда-то давно там устроили глупую выставку в подвальчике под названием «Ад»… Театрик Флавии, который я всегда так любила, начал напоминать мне ту выставку. Мне казалось, что вот-вот с потолка упадет чучело змеи на веревке и зашипит на меня.
Ник оставался на месте, он оперся плечом о внутреннюю стену.
Он почувствовал, как высоко они находятся. Площадка, на которую выходила ближайшая дверь, подходила к башенкам нижнего уровня. Оттуда можно было спрыгнуть прямо в снег, такой белый, что у него даже был голубоватый оттенок. Со своего места Ник видел и спуск, и псевдовосточные башенки впереди.
— Там было слишком жарко, — сказал он, откашлявшись. — Вы не хотите… м-м-м… немного подышать воздухом?
Он понимал: ей нужен не свежий воздух, а возможность выпустить пар, дать выход сильным чувствам. Подойдя к одной из дверей, он схватился за ручку и потянул. Хотя дверь не была заперта, ее не пускал снег; Ник с трудом распахнул дверь под звон льдинок.
Бетти отвела ладонь от глаз и повернулась. Его удивило выражение страха на лице девушки.
— Ради бога, не выходите туда!
— Я и не собирался. Но в чем дело?
— Кажется, будто крыша плоская. Но она не плоская. В сухую погоду там достаточно безопасно, но под снегом и льдом…
Ник решил, что воздуха с нее достаточно. Порыв ветра взлохматил ей волосы. Ник попытался захлопнуть дверь, но та не закрылась до конца. Он снова хлопнул, а потом в третий раз; стекло треснуло, задрожало и со звоном упало к его ногам. Но когда он, зеленый от ужаса, огляделся по сторонам, Бетти расхохоталась.
У него полегчало на душе, когда он услышал ее смех; в глазах больше не было страха. Они потеплели, в них плясали веселые искорки. Бетти протянула к нему руки.
— Я самое нелепое создание на свете! — воскликнула она. — Вечно эти мои настроения! Перепады! Одни только перепады настроения. Бояться нечего, кроме моего собственного воображения. Знаете, давайте вернемся. Мне надо научиться фокусу «Исчезающая дама». Как вы думаете, что за представление покажет нам Г. М. сегодня вечером?
Глава 18
— Дамы и господа, — начал капитан Доусон. — Друзья! Уважаемые гости! Дети!
Капитан Доусон откашлялся.
Вздох восхищения, вырвавшийся из груди приглашенных детей, вызвал у него упоение.
К слову сказать, юные гости принарядились. Они были чистенькие до скрипа — отмыты почти до невероятного состояния. Девочки вплели в косы ленты, мальчики надели самые тесные крахмальные воротнички, способные причинить им наихудшие мучения. Новые скрипучие ботинки и туфли были начищены до зеркального блеска. Все — от торжественно настроенных малышей, усаженных в первом ряду, до самодовольных или, наоборот, застенчивых подростков сзади — хранили относительное молчание.
По обычаю, детей рассаживали по рядам согласно их росту; кроме того, перед первым рядом складных стульев, где сидели малыши, поставили дополнительный ряд кресел пошире, способных вместить пышные формы мисс Клаттербак, сэра Джона и леди Минстерстроук, майора Бэббиджа, мисс Дэрн, а также мистера и миссис Тэлбот. Когда какая-то малышка робко пискнула, что ей ничего не видно, мисс Клаттербак резко приказала ей не быть такой эгоисткой.
Священник, весьма здравомыслящий человек, сел сзади, чтобы присматривать за самыми буйными.
Кроме того, за рядами стульев выстроились слуги «Уолдемира», за которыми присматривала миссис Питерс, экономка.
За барной стойкой устроили импровизированную ложу. Ник, взгромоздившийся на высокий табурет, сидел рядом с Кристабель Стэнхоуп, доктором Клементсом и Буллером Нейсби. Пятое место было зарезервировано для капитана — он должен был присоединиться к ним после того, как выполнит свои обязанности ведущего. Элинор и Винсент Джеймс выступали как помощники режиссера, а Бетти была ассистенткой Великого Кафузалума.
