Джон Карр - Смерть и Золотой человек
Г. М. бросил странный взгляд на Ника, когда Элинор уводила его прочь, таща с другой стороны капитана Доусона. Ник слышал, как они, смеясь и ругаясь, спускаются по узкой веревочной лестнице и исчезают под сценой.
Бетти в продолжение всего разговора не произнесла ни слова. Она стояла за стойкой и рьяно начищала полированную столешницу тряпкой.
Когда все ушли, в полутемном круглом театре воцарилась тишина. Ник подошел к стойке и взобрался на барный табурет.
Молчание.
Отложив тряпку, Бетти круто повернулась к полкам с бутылками. Она отвернула крышку, налила в бокал виски и подтолкнула к нему вместе с сифоном.
— Как я вас понимаю! — сказала она, не отрывая глаз от столешницы. — Вот, выпейте.
— В половине одиннадцатого утра?
— Виски вам не повредит. Наоборот, поможет.
Ник медленно покрутил бокал, не поднимая его. Он отчаянно пытался придумать подходящую тему для разговора. Бетти снова принялась вытирать стойку. Ник заметил, что здесь опять стоит блюдце, полное картофельных чипсов; и тут он кое о чем вспомнил.
— Мистер Нейсби будет на сегодняшнем представлении? — спросил он.
— Да, естественно. Он всегда бывает на них. А что?
— Ничего. Скажите, мисс… кстати, можно звать вас по имени? Не возражаете?
— Вы говорите как капитан Доусон, — ответила Бетти. — Конечно нет!
— Хорошо. Так почему дом назвали Домом Масок?
Рука с тряпкой замерла на месте.
— Спектакли Флавии Веннер, — Бетти быстро подняла глаза, — считались очень безнравственными. Зрители не хотели, чтобы об их визитах сюда стало известно. Поэтому Флавия требовала, чтобы все, фигурально выражаясь, носили маски; пока гости находились в стенах этого дома, предполагалось, что никто не знает, как они выглядят на самом деле.
Откуда-то из-под сцены до них доносились обрывки приглушенного разговора; Элинор вскрикнула, что-то упало с глухим стуком.
— Ларкин! — услышали они приглушенный возглас Элинор. — Ларкин, будьте другом, покрутите для нас лебедку. Она ходит на противовесах; управляться с ней легко, как крутить шарманку.
Ник все продолжал вертеть свой бокал.
— Маски! — сказал он. — Да! Вот именно! Нас одурачили искусной и ловкой маской…
— В переносном смысле?
— Да, в переносном. Самой ловкой и искусной маской из всех, какие я когда-либо встречал. И одновременно единственной, какая выглядела убедительно. — Он все никак не мог отделаться от мучившей его мысли.
— Ах! — невольно воскликнула Бетти.
Ник повернулся, чтобы проследить за направлением ее взгляда. Она смотрела на сцену. Серые шелковые кулисы уехали в боковины, и перед ними открылась полутемная пещера. Ник засмеялся было, но тут же осекся.
Снизу, подобно воплощению зла или нечистой совести в нравоучительных пьесах, медленно поднимались голова и плечи сэра Генри Мерривейла. Подъемник работал бесшумно, все зубцы и шестеренки были смазаны. Вот над сценой показались то, что раньше называлось талией, и ноги. С тихим стуком крышка ударила о доски пола, и Г. М. оказался на сцене.
Он разрушил чары, громко засопев. Сравнение с нечистой совестью оказалось верным. Постояв некоторое время без движения и словно ругаясь про себя, он сошел с подъемника, спустился со сцены и подошел к Нику.
— Послушайте, сынок, — проворчал он, оглядевшись по сторонам и убедившись, что их никто не подслушивает. — Вы, наверное, думаете, вы вбили себе в голову — чтоб мне лопнуть! — что старик недостаточно внимания уделяет делу, так ведь?
— Вы, сэр, — лицо, свободно изъявляющее свою волю.
Г. М. ткнул в него пальцем:
— Не смейте! Не хватало еще, чтобы вы начали изображать из себя брюзгу! Вы ведь полагаете, что я только слоняюсь повсюду без дела?
— Да.
— Ну что ж… Возможно, я немножко и лодырничаю. — Г. М. задумался. — Но… я столько лет мечтал о такой возможности! Вы, сынок, не понимаете философии фокусников.
— Да.
— То-то. Самый настоящий, неподдельный фокусник — простая душа, человек, преданный чистому искусству. Он не требует денег. Он не требует славы. Все, что ему нужно, — возможность выступать перед зрителями, любыми зрителями, которые не разбегаются, как только он закатывает рукава. — Г. М. разоткровенничался, что, вообще говоря, было ему несвойственно. — По крайней мере, я всегда прилипаю к месту, как только вижу фокусника. Понимаете?
— Да, кажется, понимаю.
Г. М. многозначительно прищурил один глаз:
— Но если вы думаете, что я совершенно забыл обо всем остальном…
Ник почувствовал громадное облегчение.
— Понимаю! Старший инспектор сказал, что, возможно, вы что-то затеваете.
— Вот как? Значит, Мастерс опять вмешивается? Ему кажется, что он — настоящий факир. Что он еще сказал?
— Он предложил нам сравнить наши наблюдения.
— Хм! Что ж! Я не против!
— Тогда скажите мне вот что: какова, по-вашему, главная проблема?
Г. М. глубоко задумался. Погладил себя ладонью по лысине, потер щеку, почесал подбородок и покачал головой.
— Главная проблема, — ответил он наконец, — костюм. У меня, конечно, есть индийский тюрбан от маскарадного наряда, который где-то откопала младшая из двух девиц. Но, видите ли, у меня нет халата с достаточно просторными карманами. Мне и вовсе не во что было бы нарядиться, если бы экономка не дала мне халат своего покойного мужа. Он погиб на…
— Сэр Генри! — позвала Бетти.
— Что?
Бетти подошла к Г. М. и ласково тронула за рукав.
— Мне серьезно кажется, — заявила она, кивком указывая на Ника, — что вы доведете инспектора Вуда до нервного припадка, если будете продолжать в том же духе. Он ведь вовсе не о представлении говорил! Он говорил о нашем деле.
— Так почему же он, чтоб ему провалиться, не сказал мне об этом прямо? — возмутился Г. М.
— Я так и сказал.
— Ладно, ладно! Не кипятитесь, сынок. Не все сразу.
Г. М. затих, уперев кулаки в бедра.
— Что-то подсказывает мне, — продолжал он спустя некоторое время, — что вы, по вашему мнению, нашли ответ на все вопросы.
— Да. По-моему, нашел.
— Вот как! В таком случае задам вам всего один вопрос. Есть много способов добиться ответа, но мой путь — самый короткий. И если вы дадите мне правильный ответ, мы обдумаем дальнейший план действий.
Ник положил блокнот на барную стойку и расправил плечи.
— Хорошо. Валяйте, спрашивайте!
— Как по-настоящему звали Эль Греко?
Наступила пауза.
Ник понимал: Г. М. не шутит. Наоборот. Он на полном серьезе ждал ответа. Ник готов был ответить на множество самых странных вопросов, но вопрос Г. М. поверг его в смятение. Он оглянулся:
— Здесь какой-то подвох? Ведь Эль Греко и звали Эль Греко, разве нет?
— Ах, сынок! Эль Греко означает по-испански просто «грек». Вы ведь не думаете, что его так окрестили?
На заднем плане вновь заработал подъемный механизм и пришла в движение крышка люка. Над полом показались голова и плечи капитана Доусона. Не переставая подниматься, он заговорил:
— Эй! Кто-то спрашивает, как по-настоящему звали Эль Греко? Это просто, как том такой-то в энциклопедии. Его звали…
— Трави канат! — проревел возмущенный Г. М. — Дело очень важное! Нам нужно кое о чем поговорить. Опускайте его!
Внизу подсвечивая фигуру капитана, мелькнул свет.
— Что он говорит? — спросила снизу Элинор.
— Говорит, опускай меня!
Капитан исчез; на лице его застыло застенчивое, но озадаченное выражение. Ник мялся.
— Надеюсь, — сказал он, — я не сделал из себя посмешище. Но я не понимаю, при чем тут Эль Греко.
— Не понимаете, сынок?
— Да; и Золотой человек тоже, если уж на то пошло. При всем к вам уважении я признаю: данную улику можно истолковать в единственном смысле. Позвольте дать вам подсказку.
Ник назвал фамилию одного известного литературного персонажа.
Г. М., начавший было отворачиваться, круто повернул назад, словно его укололи булавкой.
— Я также признаю, — продолжал Ник, — что в медицине я никогда не был силен, иначе еще одну улику я бы заметил гораздо раньше.
Г. М. глубоко вздохнул:
— Да, сынок. Да! Сдается мне, сейчас вы ее заметили.
Ум женщины, в данном случае Бетти, полон загадок. Но таинственные реплики, которыми в ее присутствии обменивались двое людей, способны довести женщину до отчаяния скорее, чем несчастная любовь или муж, надевший сомнительную шляпу.
До сих пор Бетти проявляла терпение. Но видимо, и у него были пределы. Переводя взгляд с одного на другого, она заломила руки.
— Вы раскусили штуку с кровью на липкой ленте? — осведомился Г. М.
— Да. Да, мне так кажется.
— А поцарапанное серебро? — Г. М. вытянул руку вперед, словно отталкивая что-то.
— О да. Тут никаких сомнений.
