Дэвид Осборн - Убийство в долине Нейпы
В кресле на колесах Джаконелло сопровождал меня через огромный центральный зал, ведущий к переднему двору. Я думаю, с его стороны это была не столько любезность, сколько желание убедиться, что я действительно убралась восвояси. Но именно поэтому вся моя авантюра неожиданно получила новый поворот и полностью себя оправдала.
Почти в самом конце зала мы прошли мимо открытой двери, ведущей, как я решила, в личный кабинет Джаконелло. Заглянув туда, я увидела нечто такое, что заставило мое сердце дико забиться от внезапной догадки. Я остановилась и сказала:
— О, мистер Джаконелло, это ваш кабинет? Он весьма внушителен.
Терять мне было нечего, и я прямиком вошла туда. Он сразу последовал за мной. Сначала я намеренно проигнорировала то, что меня привлекло, и просто огляделась вокруг. Из комнаты открывался великолепный вид на геометрически распланированный парк с его статуями и газонами. Сам же кабинет удручал скукой, исходившей от громоздкого письменного стола, тяжелых, с витиеватой резьбой кресел и темных штор. Повсюду на стенах висели фотографии, напоминавшие о памятных вехах жизни владельца замка. На них Джаконелло был запечатлен с членами королевских семей, президентами, премьерами и другими сильными мира сего, знакомство с которыми он свел благодаря своим международным финансовым операциям. Я восхищенно ахала и охала, а он хвастливо перечислял глав правительств, которые, как он утверждал, в долгу перед ним. Затем я повернулась к висевшему на стене большому снимку, замеченному мной из коридора и заставившему меня вздрогнуть от предчувствия разгадки. Еще по реакции Джаконелло за ленчем я уловила, что какая-то связь определенно существует между ним и Гарри Чарвудом. Но ведь Гарри говорил мне, что он сделал в Швейцарии какие-то снимки и эти фотографии подсказали бы мне, кто на самом деле тайно работает на Джаконелло. Так может, я и отыщу одного такого на фото?
Я пристально разглядывала фотографию. На ней на фоне виноградников и заснеженных горных вершин были запечатлены десятки людей различного возраста и обличий. Большинство — явно швейцарские крестьяне. Среди них я не сразу разглядела два знакомых мне лица. Первый — сам Джаконелло. Судя по его виду, снимок был сделан сравнительно недавно. Второе же продтвердило мои самые смелые предположения. Сердце мое отчаянно забилось от волнения, которое я изо всех сил постаралась скрыть.
— Это, должно быть, ваши швейцарские виноградники и ваша семья? — осведомилась я как можно более непринужденно. — Какие очаровательные люди и какое чудесное место для виноградарства!
Джаконелло неопределенно хмыкнул и от комментариев воздержался. Я указала на фигуру рядом с ним.
— А кто этот симпатичный молодой человек? Тоже ваш родственник?
Он не заметил ловушки.
— Мой племянник, — сказал он. — Но если он рассчитывает все это заполучить, — старый магнат обвел рукой кабинет, имея, конечно, в виду весь замок, — то пусть еще сперва мне докажет, что он этого заслуживает.
Молодой человек на фото был Роландом Груннигеном.
Выйдя из кабинета в зал, я поблагодарила Джаконелло за гостеприимство и сказала, что воспользуюсь услугами его Бюро по связям с общественностью. Он кивнул, давая понять, что долее меня не задерживает, и лакей укатил его прочь.
Я спустилась к ожидавшему меня тягачу. На платформе уже стоял мой планер. Крылья были убраны и аккуратно сложены. Вместе с водителем прибыл аэропортовский управляющий. Он не очень-то радовался моей вынужденной посадке из-за неполадок с рычагами. Но я рассказала ему правду, и это его сразу успокоило.
В придорожном ресторанчике на окраине Лос-Оливос мы заказали жареное мясо под соусом «кари», запили его холодным пивом, после чего распрощались, и я отправилась обратно в долину Нейпы.
Глава 22
На обратном пути, проезжая мимо огородов, фруктовых садов и виноградников, я кое-что все-таки для себя уяснила.
Отказавшись отвечать на поставленный мною вопрос, Джаконелло тем самым признал, что он зарился на «Аббатство», чтобы взять наконец реванш за свои швейцарские унижения. С его-то деньжищами он мог купить половину долины Нейпы, если бы только пожелал. Людские жизни не представляли ценности для этогб старика. Я была убеждена, что он приказал своему племяннику вредить «Аббатству» как только можно, и теперь не сомневалась, что Грунниген был наверняка повинен в убийстве Гарсиа-Санчеса. В душе я упрекнула себя за то, что раньше сама не углядела связи между ним и Джаконелло. Своеобразный французский акцент Груннигена был весьма характерен для жителей франкоязычных кантонов Швейцарии. Если Лурина знала, что Грунниген — племянник Джаконелло, то это вполне объясняло ее отношения с ним. Он станет наследником несметных богатств дядюшки, если сумеет доказать ему преданность, повергнув «Аббатство» к его ногам. Я вспомнила улыбку Лурины, когда Лиз и Хестер спорили перед обедом в день убийства Хестер. Лурина уже знала о предложении пивовара, сделанном через Хестер, и, очевидно, сообразила, что если об этом поставить в известность Джаконелло, то он сразу перекроет названную пивоваром сумму. Этой же цели служили фальшивые налоговые отчеты, которые я обнаружила в ее секретере. Представив «Аббатство» более богатым, чем оно было на самом деле, можно было убедить Джаконелло увеличить предлагаемые им суммы настолько существенно, что Сэлдриджи будут просто не в состоянии сказать ему «нет». Грунниген тогда наверняка заслужил бы похвалу своего дяди и, соответственно, наследство.
Знала ли Лурина, что Грунниген убил Гарсиа-Санчеса? Возможно, и знала, если Грунниген был достаточно глуп, чтобы ей об этом рассказать. Жизнь бедного мексиканского сезонника вряд ли значила для нее больше, чем для Джаконелло.
Но каким образом Гарри Чарвуд причастен к этим махинациям? Вспомнив ярость в глазах Джаконелло, когда я произнесла имя Гарри, я сообразила, за что его ненавидел швейцарец. Гарри его шантажировал! Ситуация для шантажа была превосходной. Очевидно, Чарвуду было известно, что Грунниген приходится племянником Джаконелло и что в Груннигене без риска ошибиться можно подозревать или вредителя, или убийцу. Кроме того, шантаж соответствовал характеру Гарри. В роли убийцы я не могла его себе представить, но ничего не стоило вообразить его держащим пистолет у чужого виска и хохочущим при этом своим громовым смехом. Но, угрожая разоблачить Груннигена и таким образом ославить Джаконелло как соучастника преступления, он мог потребовать от отшельника-миллиардера соответствующую мзду и за свое молчание, и за то, что он убедил Сэлдриджа продать имение. И если Сэлдриджи теперь примут его последнее предложение не продавать имение, а сдать ему в аренду пустоши, то деньги на аренду Чарвуд тоже получит от Джаконелло. Ничего удивительного в том, что швейцарец его так ненавидит. Гарри вовлек бы его в операцию по спасению Сэлдриджей от банкротства, тогда как Джаконелло мечтал заполучить вожделенное имение Сэлдриджей.
Свернув на узкую дорогу к долине Нейпы, я по спирали стала подниматься к «Аббатству». Приближаясь к виноградникам Чарвуда, я замедлила скорость и, подъехав к воротам, затормозила. Глядя на длинный немощеный въезд к его обшарпанному дому, я подумала, не заехать ли, чтобы порыться в фотографиях, а заодно и в банковских документах Чарвуда. Если там зафиксированы необъяснимые денежные поступления на его счета, то это подтвердит мои подозрения, что он зарабатывал деньги шантажом. Правда, мне придется заявить об этом в полицию, а я не жаждала встретиться лишний раз с Богнором, не имея веских фактов в подтверждение моей версии.
Солнце уже садилось, тени на виноградниках становились все длиннее, и мысль о том, чтобы снова побывать в чарвудовских владениях после того, что здесь со мной случилось, показалась мне слишком рискованной. В итоге мой порыв иссяк, и я поехала дальше.
Я почти уже добралась до «Аббатства», когда навстречу мне вынесся автофургон Сэлдриджей. Приблизившись, они помигали мне фарами, предлагая остановиться. Я затормозила. Джон и Лиз остановились рядом со мной.
— Брайант разбился в своем чертовом «феррари», — сказал Джон. — Только что нам позвонили из госпиталя Фриско.
Лиз, сидевшая рядом, прервала его:
— Маргарет, мы вам позвоним и сообщим о состоянии Брайанта.
Я поехала дальше, весьма встревоженная происшествием с Брайантом.
Но когда я въезжала в «Аббатство» через опять уже неохраняемые ворота, мое огорчение уступило место совсем иному чувству. Неожиданно мне пришло в голову, что Джаконелло после моего отъезда мог устроить мне проверку и установить, что я живу в «Аббатстве», а затем дать соответствующую команду своему племяннику. Богнор отовсюду убрал своих оперативников, и я чувствовала себя в «Аббатстве» одинокой и беззащитной. Чтобы успокоиться, необходимо было узнать, где Грунниген.
