Дэвид Осборн - Убийство в долине Нейпы

Судя по выражению его физиономии, он не поверил в мою неосведомленность.

— Вы не знаете, с кем говорите? — прошипел он.

— Не знаю, — сказала я. — Но если вы здесь — самый главный, а похоже, что это именно так, то прикажите всей этой публике отойти подальше. Хватит с меня неприятностей с планером в воздухе, а тут еще ваши люди, кажется, вознамерились его доломать.

Он пропустил мою просьбу мимо ушей.

— Здесь не аэропорт, — сурово заявил он. — Зачем вы здесь и кто вы такая?

— Меня зовут Маргарет Барлоу, — отчеканила я. — И я здесь потому, что совершила вынужденную посадку. Что-то там заело в рычагах управления.

У меня на секунду перехватило дыхание — пожелай они проверить мои слова, им достаточно было подвигать элероны или руль, и тут же выяснилось бы, что все в полнейшем порядке.

— Нельзя ли от вас позвонить в аэропорт, чтобы они прислали тягач и забрали планер? Улететь отсюда на нем я не смогу. А пока, если я вам не помешаю, я просто посижу и подожду. — Я озабоченно взглянула на часы. — О, боюсь, что я оторвала вас от ленча.

Он молча продолжал сверлить меня недоверчивым взглядом. Затем, к моему удивлению, складки его обрюзгшего лица сложились в хитрую улыбку.

— Мой ленч начнется через несколько минут, и, надеюсь, вы составите мне компанию. Я — Джаконелло, миссис Барлоу, Альфонс Джаконелло.

Слова его прозвучали не как приглашение, а как приказ. Холуи тут же ринулись к нему, чтобы помочь сесть в кресло, после чего молча покатили хозяина вверх по рампе в замок.

Я вздохнула с облегчением. Забросив ранец с парашютом в кабину планера и захлопнув плексигласовый колпак, я сказала:

— А теперь, быть может, кто-нибудь соизволит проводить меня к телефону?

Некий немолодой тип, судя по дорогому костюму и начальственной осанке — не то мажордом, не то личный секретарь Джаконелло, выступил вперед и сказал:

— Прошу следовать за мной, мадам.

Мы поднялись по мраморным ступеням и попали в гигантский зал. То была копия римского атриума, обширная, как церковь, и высотою в несколько этажей. Стены — из итальянского мрамора, полы выложены римской мозаикой. С высоченного потолка смотрели фрески эпохи Ренессанса. Далее секретарь провел меня в комнату отдыха при дамском туалете, украшенную зеркалами и мрамором. Такой холл сделал бы честь самому дорогому отелю. Там стоял телефон без диска. Мера предосторожности, чтобы служащие не названивали своим друзьям по всему миру. Я подняла трубку, и тотчас же из недр замка послышался изысканно вежливый голос телефонистки. Она мгновенно соединила меня с аэродромом, после чего я снова последовала за величественным секретарем Джаконелло, который ждал меня в коридоре.

Мы миновали несколько просторных гостиных с хрустальными люстрами и зеркальными стенами, затем прошли через широкую галерею, увешанную произведениями прославленных французских импрессионистов, и наконец попали в гигантский обеденный зал, где темные панели были украшены оленьими головами с изумительными рогами — охотничьими трофеями.

Длинный стол красного дерева, за которым свободно могли разместиться тридцать шесть персон, был сервирован сейчас для двоих. Джаконелло уже восседал в массивном кресле во главе стола. Второй прибор для меня поставили так, чтобы нам удобно было беседовать, не мешая друг другу управляться с едой. За обоими креслами стояло по лакею. На них были белые бриджи и расшитые золотом белые фраки с эполетами с золотой бахромой. Едва я уселась, как мне был мгновенно подан ленч на изумительной посуде с изображением сцен средневековой охоты. Хрустальные винные кубки стояли на массивных золотых подставках.

Усевшись, я пробормотала приличествующие случаю слова благодарности за гостеприимство. Джаконелло выслушал их молча, разглядывая меня слезящимися глазами, лишенными всякого выражения. Тогда я стала нахваливать еду, и тут он, словно очнувшись, злобно рявкнул:

— Бросьте вы это! И не городите ерунду про вашу вынужденную посадку. Я сам летал, разбираюсь, слава Богу. С рычагами управления у вас все в порядке. Я видел, как вы приземлялись. Зачем вы сюда явились?

Деваться было некуда. Я вспомнила его потаенную хитрую улыбочку, когда он пригласил меня к ленчу, и поняла, что он меня перехитрил. В моем распоряжении оставались считанные секунды, чтобы сообразить, как вести себя дальше. Ходить кругом да около, увиливая от прямого ответа, я больше не могла. Будь этот финансовый хищник дураком, он не нажил бы сокровищ на финансовых операциях. Такой безошибочно чувствует малейшую ложь. Следовало утаить разве что мое знакомство с Сэлдриджем. Если Джаконелло действительно стремится завладеть «Аббатством», то, узнав о моих контактах с Сэлдриджем, он не поверит ни единому моему слову.

— Так зачем же? — снова спросил Джаконелло.

— Вы, конечно, правы, — призналась я. — Я инсценировала вынужденную посадку, но это был единственный способ, который мне пришел в голову, чтобы пробиться через вашу охрану. Мне необходимо повидаться с вами. Я — фотожурналистка, мистер Джаконелло. Нет, я не собираюсь фотографировать вас или снимать ваш замок. Вы ведь видите, что я даже без камеры. Я приехала в Калифорнию с Востока, чтобы сделать очерк о виноделии, но вскоре решила, что интереснее написать не вообще, а о конкретном винзаводе, производящем поместное вино, способное соперничать с лучшим французским замковым вином — «Премьер Кру».

— Ну, для этого я вам не нужен, — сказал он. — Тут и без меня есть винодельни, где производят прекрасные вина.

— Совершенно верно, — согласилась я. — Прекрасных много, но все же это не французские «шато». А с вами — особый случай. Ходят слухи, что вы хотите купить виноградники, чтобы производить вино, не уступающее лучшим французским маркам.

— Чушь!

— Отнюдь! — возразила я. — Вы — швейцарец, ваша семья занималась виноделием на маленьком винограднике близ Женевского озера. Французские виноделы свысока относятся к швейцарской продукции, и не будет ничего удивительного, если человек вашего богатства и достоинства решит взять реванш и заткнуть французов за пояс. И если это так, то лично я надеюсь, что победа будет за вами.

«Сейчас или никогда!» — решила я и, словно прыгая с вышки в холодную воду, выпалила:

— Ходят слухи, что некий Гарри Чарвуд — ваше подставное лицо и по вашему заданию пытается купить хороший виноградник с винзаводом.

Старик уставился на меня. В глазах его вспыхнула ненависть.

— Джаконелло не нуждается в подставных лицах! Гарри, как его?…

— Чарвуд, — повторила я.

Я ждала, что сейчас он станет притворяться, будто роется в памяти, припоминая фамилию. И действительно:

— Чарвуд, Чарвуд… — припоминал он вслух. — Нет, никогда о таком не слышал.

Но на самом ли деле он прикидывался? Что-то вдруг я в этом засомневалась. Его удивление показалось мне неподдельным.

— Тучный такой мужчина, рыжий, с трубным голосом…

Он отрицательно покачал головой.

— Нет, не знаю такого.

Я не унималась:

— Итак, он на вас не работал, это точно? — Я уже, кажется, дошла до предела.

И вдруг он на миг утратил осторожность. Выдала его интонация.

— Работал на меня? О чем вы, молодая леди? Я помню каждого, кто когда-либо на меня работал. Этот — никогда!

Необъяснимая злоба в его глазах и голосе сразу подсказали мне, что наверняка между ними что-то было. Я не успела решить, как мне вести себя дальше, потому что Джаконелло осведомился с нескрываемой подозрительностью:

— Ну, и когда же появится ваша статья? И в каком журнале?

— Не знаю еще, — ответила я. — Я — внештатница. Тему для очерка придумала сама и еще не решила, кому предложу материал.

Он снова замолчал, задумавшись. До еды он почти не дотронулся.

— Заберите это, — вдруг раздраженно сказал он лакею, безмолвно стоявшему за его спиной. — Хочу омлет. И пусть они там не возятся на кухне, я не намерен ждать омлет до второго пришествия.

Когда ему торопливо заменили тарелку, он снова повернулся ко мне и сказал:

— Если я когда-нибудь решу заняться виноделием, вы получите об этом самую точную информацию из моего Бюро по связям с общественностью. — И он упомянул одну известную фирму в Нью-Йорке. А затем опять же со своей хитренькой улыбкой спросил: — Сколько же времени вы парили на вашем планере?

Это означало конец делового разговора. Не оставалось ничего иного, как изящно ретироваться. Пока мы заканчивали ленч, он, явно чтобы поставить меня на место, перечислил некоторые свои выдающиеся финансовые подвиги. Затем настоял на экскурсии по замку, дабы я воочию и в полной мере оценила, что ему принесли упомянутые подвиги. Наконец появился начальник его личной охраны и доложил, что тягач с аэродрома прибыл и на него уже грузят мой планер. С этим же тягачом я смогу отбыть.