Дэвид Осборн - Убийство в долине Нейпы

В холле меня встретил Хозе. Он сообщил, что обед будет подан через двадцать минут.

— Обедать будете вы и мисс Лурина, — сказал он.

С грустью мы с Хозе обсудили, как не повезло Брайанту, после чего я спросила:

— Скажите, Хозе, а где сейчас находится мистер Грунниген?

За него ответила Лурина. Она так тихо спустилась по лестнице, что ни я, ни Хозе за разговором не расслышали ее шагов.

— Он уехал на вечер в Нейпу, — сказала она. — А зачем он вам? Я нашлась молниеносно:

— Лиз попросила меня сообщить ему о несчастье с Брайантом. Если, конечно, он еще не слышал об этом. Я встретилась с Лиз и Джоном, когда поднималась по холму.

— Я ему уже сказала, — бросила она, уходя в столовую.

Мысль об обеде наедине с Луриной не вдохновляла. Вряд ли я могла ей доверить то, что узнала о Груннигене. Знала она или не знала, что он — преступник, но деньги Джаконелло могли для нее быть дороже моей жизни. Разыскав Груннигена по телефону, она могла вернуть его в «Аббатство».

Когда я вошла в столовую, Лурина уже сидела за столом и читала журнал, в котором печатались светские сплетни.

— Надеюсь, ваш дядя серьезно не пострадал, — сказала я, усаживаясь.

— Он мне не дядя, — огрызнулась Лурина, не взглянув в мою сторону. В ее тоне сквозили ненависть, презрение и скука.

Чувство опасности во мне резко обострилось. Это была не та Лурина, которая в слезах умоляла меня не разглашать ее связь с Груннигеном. Интересно, знает ли на самом деле эта парочка — Лурина и Грунниген — о моем полете к Джаконелло? Здравый смысл подсказывал, что лучше всего не мешкая сесть в машину и убраться отсюда подобру-поздорову, пока не поздно. Но я этого не сделала и продолжала прикидываться наивной.

— Хорошо, — сказала я, — назовем его не дядей, а Брайантом.

Она не ответила. Появился Хозе с мексиканским супом «газпача» и спросил, не желаю ли я вина. Я ответила утвердительно, и он принес бутылку охлажденного шардоне. За супом последовали другие мексиканские блюда, «буччито» и «камалес», но обуревавшая меня тревога не позволяла по достоинству оценить их вкус. Я несколько раз пыталась завести разговор, но в ответ удостаивалась лишь нечленораздельного мычания. Поэтому заканчивали мы обед в полном молчании. Когда настала очередь десерта, Хозе спросил, не подать ли кофе на террасу.

— Вечер сегодня теплый, — сказал он.

Я согласилась, а Лурина промолчала, снова уткнувшись в свой журнал.

Солнце уже опустилось за холмы, близилась ночь, на западе замерцали первые звезды. Воздух благоухал ароматами пиний, эвкалиптов, распустившегося к ночи жасмина. Я думала о несравненной красоте «Аббатства», о том, каким изумительным убежищем от шума и треволнений внешнего мира призван служить этот дивный уголок земли. А вместо этого все здесь пронизано страхом и ужасом. Неужто, подумалось мне, атмосфера «Аббатства» навсегда будет отравлена тем, что здесь произошло?

К моему удивлению, едва я устроилась поуютнее, на террасе появилась Лурина с привычным выражением смертельной скуки на лице. Она закурила сигарету и уставилась в пространство. Затем, словно нарочно, чтобы удвоить мое волнение, принесший кофе Хозе пожелал нам спокойной ночи и сообщил, что уезжает в кино в Санта-Елену. Я прислушивалась к стрекоту его мопеда, удалявшегося в сторону главных ворот, когда Лурина поднялась со своего места.

— Надо закрыть бассейн, — сказала она, — иначе туда нападает всякая мошкара и жуки. Кроме того, вода остывает за ночь.

Она направилась к борту бассейна, туда, где лежала намотанная на медный стержень нейлоновая парусина. Взявшись за один конец, Лурина обернулась и сказала:

— Работенка для двоих.

— О, конечно, — живо откликнулась я и поспешила ей на помощь.

Покуда я шла, Лурина продолжала держать конец стержня. Я взялась за другой его конец и взглянула на Лурину, ожидая ее указаний. Лицо девицы выражало недовольство — ясно было, что это занятие ей не по вкусу. Я спросила, входит ли укрытие бассейна в круг ее постоянных обязанностей.

— Нет, — ответила она. — Обычно этим занимаются Джон и Лиз. А когда они в отъезде, приходится просить Хозе или еще кого-нибудь, чтобы помогли натянуть это чертово покрывало.

Итак, держась за концы медного стержня, мы пошли вдоль бортов бассейна, постепенно затягивая тканью поверхность. Нейлоновая парусина разворачивалась, громко шурша по бетонным бортам. Когда мы дошли примерно до середины бассейна, я вспомнила — именно этот звук я слышала в ночь убийства Хестер! Должно быть, я остановилась, ибо услышала голос Лурины:

— Ну, что там у вас произошло?

Я очнулась.

— Нет, ничего, все нормально, — ответила я и двинулась дальше.

Однако кое-что действительно произошло: я сделала для себя одно очень важное открытие. Ибо в тот роковой вечер, когда убили Хестер, Груннигена не было дома, Хозе безмятежно спал у себя в комнате, нас в особняке оставалось только четверо — я, Лурина, Джон и Лиз. Чтобы накрыть бассейн, требуются усилия двоих человек. Теперь я знала наверняка, что бассейн в тот вечер накрывали Джон и Лиз. Значит, никого под душем в это время не было, поскольку, возясь с моим дверным замком, я видела Лурину, спускавшуюся по лестнице в кухню. Так почему же в душе была пущена вода? Я могла найти только одно объяснение этому. Лурина оставила воду, чтобы создать впечатление, будто она принимает душ, хотя ее там не было. Она откуда-то возвращалась, чтобы выключить душ, но тут заметила меня и быстро стала снова спускаться вниз по лестнице, надеясь, что я ее не заметила. Куда же она в таком случае отлучалась и зачем ей понадобилась эта хитрость с душем?

Я почувствовала, как у меня стынет в жилах кровь. Нет, нет, я ошибаюсь, не может быть. Ведь Хестер приходилась ей матерью…

И тут неожиданно я поняла: нет, я не ошиблась в кошмарной моей гипотезе, потому что услышала грохот открывшейся двери большого гаража. Взглянув в ту сторону, я увидела в дверном проеме мужчину.

Роланд Грунниген затворил за собой дверь гаража, и тьма поглотила его.

У меня перехватило дыхание. Я слышала, как громко стучит сердце у меня в груди.

— Но, по вашим словам, Роланд должен быть в Нейпе, — сказала я.

— Наверное, я ошиблась, — сказала Лурина с жуткой, злорадной улыбкой.

Глава 23

Порой иные моменты навсегда запечатлеваются в памяти, словно фотографии в альбоме. Один такой момент я не забуду до конца жизни: в надвигающихся калифорнийских сумерках Лурина смотрит на меня с противоположной стороны плавательного бассейна в «Аббатстве». Мое взвинченное воображение подсказывает мне, что она без труда читает мои мысли.

Когда мы накрыли бассейн, она, не говоря ни слова, пошла на веранду, села в свое кресло и снова углубилась в чтение журнала, допивая остатки кофе. Я пробормотала извинения и покинула террасу, стараясь казаться абсолютно спокойной, хотя не уверена, что мне это удалось. Размышлять о мотивах убийств, ранее совершенных этой парой, было уже некогда. Я зарвалась, и теперь мне самой срочно требовалась помощь для спасения собственной шкуры.

Я решила не звонить из ниши между гостиной и холлом, а вместо этого быстро поднялась в комнату Лиз и Джона, где был другой аппарат. Вызвала оператора и попросила срочно соединить меня с полицией. Пауза грозила затянуться до бесконечности. Наконец отозвался четкий и властный голос дежурной. Она принялась долго и дотошно расспрашивать, кто я такая и откуда звоню. И, лишь выяснив все, что ее интересовало, дежурная разрешила мне изложить причину моего звонка. Полушепотом я умоляла ее сообщить капитану Богнору, что в «Аббатстве Святой Денизы» назревает большая беда и нужно, чтобы он приехал как можно скорее. Анонимная дежурная злобным тоном потребовала объяснить, что конкретно мне угрожает. Когда я возбужденно растолковывала ей, что Богнор сам знает, какие страшные вещи совершаются в «Аббатстве», в трубке раздался тихий щелчок — несомненно, меня подслушивали. Грунниген или Лурина? Впрочем, какая разница — главное, они уже поняли, что мне необходимо заткнуть рот, а я поняла, что самое разумное — поскорее дать деру из поместья. Ключи от машины находились у меня в комнате. Я отыскала их в сумке и пошла обратно к лестнице. Заглянула вниз — в холле никого не было. Я быстро спустилась по лестнице и через парадную дверь вышла к машине.

Вопреки ожиданиям, Грунниген не выбежал на шум мотора, и я беспрепятственно направилась к главным воротам. Будучи почти у цели, я открыла ящик для перчаток, где находился манипулятор, с помощью которого открывались ворота, и, к своему ужасу, его там не обнаружила.

Я прекрасно помнила, что оставила его там.

Остановив машину, я обшарила еще раз ящик, а потом еще и сумку — ни там, ни тут манипулятора не было. Тогда я включила внутренний свет и осмотрела кабину. Пошарила под обоими сиденьями и на полу сзади — тщетно. Выключила фары. Не оставалось сомнения — они выкрали манипулятор, чтобы я не смогла покинуть территорию «Аббатства».