Три гроба [Литрес] - Джон Диксон Карр
– Так что же, – Гримо щелкнул карточкой о большой палец, – я так и думал, что примерно этим все и кончится. Вы фокусник, не так ли?
– На карточке разве это написано?
– Так-так, если я назвал профессиональный ранг ниже, прошу прощения. – Гримо качнул головой, фыркая, словно развеселившийся астматик. – Я не думаю, что вы соблаговолите показать нам одну из ваших иллюзий?
– Отчего же? С радостью, – неожиданно для всех ответил Флей.
Последующие его движения были так быстры, что застали компанию врасплох. Их можно было принять за нападение, хотя таковым они не являлись – по крайней мере, в физическом плане. Он наклонился над столом прямо к Гримо, опустил воротник пальто и снова поднял, прежде чем кто-то, кроме профессора, успел разглядеть его лицо. Однако Миллсу показалось, что он ухмылялся. Гримо продолжал сидеть в напряженной неподвижной позе. Только челюсть выступила вперед и приподнялась так, что рот стал похож на презрительную дугу, выгнувшуюся посреди подстриженной бороды. Он как ни в чем не бывало продолжал щелкать визиткой о большой палец, но кожа его приобрела сероватый оттенок.
– А теперь, прежде чем я уйду, мне нужно задать еще один вопрос знаменитому профессору, – учтиво сказал Флей. – Скоро, как-нибудь вечером, к вам кое-кто наведается. Брат и меня подвергает опасности, но я готов пойти на этот риск. Кое-кто, я повторяю, к вам наведается, причем довольно скоро. Кого вы предпочтете: меня? Или мне стоит послать брата?
– Посылайте брата, – рыкнул Гримо, внезапно поднимаясь, – и будьте прокляты!
Никто не успел проронить ни слова, как дверь за Флеем уже захлопнулась. Вместе с нею захлопнулась и дверь к любым точным сведениям, которые могли бы пролить свет на то, какая цепочка событий привела к происшествию, которое имело место в субботнюю ночь 9 февраля. Все оставшиеся сведения представляли собой фрагменты разрозненной мозаики, которые соединить в единую картину было не проще, чем собрать обугленные кусочки писем между двумя стеклами. В описанную нами ночь полый человек, как его стали называть, сделал свои первые шаги, а потом пешеходные дорожки окутала снежная тишина – и три гроба из пророчества наконец были заполнены.
Глава вторая
Дверь
В тот вечер у камина в библиотеке доктора Фелла в доме № 1 на Адельфи-Террас ключом било хорошее настроение. Доктор, весь разрумяненный, восседал в своем самом большом, удобном и старом кресле, обивка которого просела и потрескалась, – собственно, именно такие кресла и являются самыми удобными, но жен просевшая обивка почему-то всегда беспокоит. Глаза доктора Фелла буквально сияли за стеклами пенсне на черной ленточке, и каждый раз, когда его что-то смешило, он стучал своей тростью по коврику у камина. Он праздновал. Доктору Феллу нравилось праздновать прибытие своих друзей, да честно говоря, не только это. И сегодня у него был двойной повод для веселья.
Во-первых, его молодые друзья Тед и Дороти Рэмпол прибыли из Америки в радостном и оживленном расположении духа. Во-вторых, его друг Хэдли – теперь уже суперинтендант Департамента уголовного розыска Хэдли, как вы помните, – буквально на днях блестяще закрыл дело о подделке документов в Бейсуотере и теперь мог позволить себе расслабиться. Тед Рэмпол сидел по одну сторону от камина, а Хэдли – по другую, доктор же восседал между ними рядом с дымящейся чашей пунша. Наверху о чем-то совещались дамы; здесь, внизу, месье Фелл и Хэдли успели пуститься в горячий спор – в общем, Тед Рэмпол чувствовал себя как дома.
Он лениво откинулся на спинку мягкого кресла и вспоминал старые времена. Напротив него суперинтендант Хэдли, с аккуратно подровненными усами и волосами цвета потускневшей стали, улыбался и отпускал сатирические комментарии, не прекращая курить трубку. Доктор Фелл громыхал черпаком для пунша.
Судя по всему, они спорили о разных криминологических методах, в частности – о фотографии. Рэмпол с криминологией был знаком весьма поверхностно и периодически вызывал приступы веселья у представителя полиции. История началась с того, что, когда у доктора Фелла выдался перерыв между хобби и он не знал, чем себя занять, его друг, епископ Мэплхемский, улучил момент и увлек его чтением Гросса93, Йезериха94 и Митчелла95. Так он и попался. Теперь стоит упомянуть, что доктор Фелл, к счастью, не обладал так называемым научным складом ума. Каждый раз он умудрялся разбить аппарат еще до начала эксперимента, поэтому крыша после всех его химических изысканий уцелела и, кроме занавесок, которые он случайно поджег горелкой Бунзена, больше ничего не пострадало. А вот его увлечение фотографией оказалось весьма плодотворным. Он купил камеру Давонтела для микроскопической съемки с ахроматическими линзами, и очень скоро по всему дому уже валялись фотографии, напоминающие рентгеновские снимки не очень здорового желудка. Также он утверждал, что сумел довести до совершенства метод доктора Гросса, помогающий расшифровывать записи на обугленной бумаге.
Вполуха слушая, как Хэдли подшучивает над всем этим, Рэмпол позволил своим мыслям полусонно блуждать. Он смотрел, как блики от камина танцуют на неровных стенах, уставленных книгами, слушал, как за задернутыми шторами по окну стучат мелкие снежные крупинки. И добродушно усмехался. Мир был прекрасен, и ничто не могло нарушить идиллию… или могло? Поменяв позу, он посмотрел в огонь. Из камина выскакивали искры, они напомнили ему чертика, выпрыгивающего из табакерки именно в тот момент, когда ты ничего такого не ожидаешь.
Уголовное дело! Безусловно, все было не настолько серьезно. Да это просто Мэнган в зловещей манере пытался приукрасить историю. И все же…
– Чихать я хотел на то, что там пишет Гросс, – объявил Хэдли, ударив ладонью по подлокотнику. – Люди думают, раз автор описывает все в деталях, значит он точно знает, о чем пишет. В большинстве случаев буквы на обугленной бумаге совсем не проявляются…
Рэмпол тихонько откашлялся.
– А кстати, – заговорил он, – словосочетание «три гроба» вам о чем-то говорит?
Внезапно воцарилось молчание – именно на это он и рассчитывал. Хэдли смерил его подозрительным взглядом. Доктор Фелл озадаченно заморгал над черпаком, словно эти слова смутно напоминали ему о каком-то пабе или марке сигарет. Потом в его глазах заблестел огонек.
– Хе! – сказал он. – Хе-хе-хе! Помирить нас вздумали, а? Или вы и правда что-то знаете? Какие еще гробы?
– Ну, – произнес
