Дороти Сэйерс - Чудесное озарение мистера Бадда
Да и теперь еще — мистер Бадд взял флакончик, покачал годовой и поставил его обратно на полку — даже теперь — разве поздно? Почему бы не рискнуть и не пойти напролом? Стоит лишь ему открыть бритву, тихонько подкрасться сзади к ничего не подозревающему клиенту и произнести твердо и громко, уверенным голосом:
— Руки вверх, Уильям Стрикленд! Ваша жизнь у меня в руках. Встаньте и не двигайтесь, пока я не отберу у вас пистолет. А теперь — выходите и вперед — до ближайшего полисмена.
Окажись на его месте Шерлок Холмс, он, без сомнения, так бы и сделал.
Однако, возвращаясь с подносиком, нагруженным пузырьками и инструментами, мистер Бадд сообразил неожиданно, что он-то не из того теста вылеплен, что знаменитые сыщики. Он совершенно не мог себе представить, чтобы из этой попытки получилось что-либо путное. Ведь если даже он приставит лезвие в горлу мужчины и произнесет: «Руки вверх!» — тот, скорее всего, просто схватит его за руки и отберет у него бритву. И, главное, если мистер Бадд так боится клиента, когда тот безоружен, то было бы истинным безумием собственноручно вооружить его, вручив ему лезвие.
Или, предположим, он скомандует: «Руки вверх!», а преступник ответит: «И не подумаю!». Что он тогда станет делать? Перережет посетителю горло и совершит тем самым убийство, если вообще ему удастся себя вынудить сделать подобное? Не могут же они так оставаться до утра, пока мальчишка не придет убирать парикмахерскую?
Быть может, полицейский заметит свет и незапертую дверь и заглянет к нему? Тогда он скажет: «Благодарю вас, мистер Бадд за то, что вы задержали очень опасного преступника». Но полицейский ведь может и не заметить — и мистеру Бадду придется так и стоять, он устанет, внимание его рассеется, и тогда…
В конце концов никто ведь не призывал мистера Бадда самолично хватать убийцу. «Кто сообщит что-либо о человеке...», — так было сказано в объявлении. Он мог бы сообщить, что тот, кого разыскивает полиция, был здесь, у него в парикмахерской, что у него теперь каштановые темные волосы и усы, а бороду он сбрил. Он даже мог бы незаметно прокрасться за ним, когда посетитель уйдет… он бы мог…
И в это мгновение Чудесное Озарение снизошло на мистера Бадда.
Он как раз доставал бутылочку из шкафчика со стеклянными дверцами, когда ему вдруг вспомнился с необычайной ясностью старинный деревянный нож для разрезания бумаги, принадлежавший еще его матери. Бордюр из простеньких голубых незабудок окаймлял изречение, гласившее: «Знание — Сила».
Глубокое спокойствие и уверенность наполнили душу мистера Бадда, все его сомнения исчезли, ум заработал. Он аккуратно, как ни в чем не бывало, убрал все лезвия, продолжая разглагольствовать и ловко, искусными пальцами накладывать коричневую темную краску на волосы клиента.
Улицы уже опустели, когда мистер Бадд проводил посетителя. Он смотрел, как тот, возвышаясь среди других пешеходов, перешел через Гросвенор-плэйс и сел в 24-й автобус.
Мистер Бадд захлопнул дверь парикмахерской, потряс ее, как обычно, чтобы удостовериться, что замок в самом деле защелкнулся, и, сев в свою очередь в 24-й автобус, поехал к Уайт-холлу[1].
Дежурный полицейский поначалу отнесся к нему недоверчиво, когда мистер Бадд заявил, что желает видеть «самого главного из начальников», но так как брадобрей-коротышка настаивал, уверяя, что может сообщить кое-что об убийстве в Манчестере, тот наконец согласился его пропустить.
Мистера Бадда сначала принял весьма внушительного вида инспектор в форме; он очень внимательно выслушал его сообщение и попросил повторить еще раз со всеми подробностями насчет золотого зуба и ногтя на большом пальце, а также про волосы, бывшие черными, до того как стать седыми или рыжими, а теперь превратившиеся в темно-каштановые.
Потом инспектор позвонил и сказал:
— Перкинс, мне кажется, сэр Эндрю захочет встретиться с этим человеком немедленно, — и парикмахера проводили в другой кабинет, где сидел исключительно проницательный и вдумчивый господин в штатском, выслушавший его с еще большим вниманием и вызвавший другого инспектора, чтобы тот, о свою очередь, тоже послушал и как можно точнее записал приметы того, кто… да, теперь это уже можно было утверждать с полной уверенностью, являлся Уильямом Стриклендом.
— Но тут есть еще одна маленькая подробность, — сказал мистер Бадд. — Я просто головой могу поручиться, — добавил он, — да, сэр, его уж вы ни с кем не перепутаете, в противном случае для меня все кончено…
Парикмахер взволнованно смял свою мягкую шляпу и перегнулся через стол, задыхаясь и глотая слова, торопясь изложить суть своей грандиозной профессиональной уловки.
«Дзи-и-нь... дз-дз-дз... дзи-и-нь... дз... дзи-и-нь... дзи-и-нь... дз...»
Пальцы телеграфиста на почтово-пассажирском судне «Миранда», направлявшемся в Остенд, так и летали, принимая сообщения, жужжавшие, словно тучи москитов.
Одно из них заставило его усмехнуться.
— Передам-ка я, пожалуй, его капитану, — пробормотал он.
Капитан, прочитав, почесал в затылке и дернул за колокольчик, вызывая стюарда. Стюард быстро сбежал по ступенькам в маленькую каюту на корме, где начальник хозяйственной части пересчитывал деньги, проверяя, все ли в наличии, прежде чем запереть их на ночь. Услышав приказ капитана, он тотчас же спрятал банкноты в сейф и, прихватив список пассажиров, отправился на корму. Состоялось короткое совещание, и колокольчик опять зазвонил — на этот раз вызывая старшего стюарда.
«Дз-з-з... з-з... дзи-и-нь-з-з... дз-з-з... дз-з-з»
Вдоль по Ла-Маншу, через Северное море, к докам у устья Мерси и дальше, в Атлантический океан, мчались, жужжа, потревоженные стаи москитов. На каждом из пассажирских судов радист сообщал капитану, тот посылал за начальником хозяйственной части, он, в свою очередь, вызывал к себе старшего стюарда, а этот уже собирал всех своих подчиненных. На громадных океанских лайнерах и маленьких суденышках, на военных кораблях и роскошных яхтах, принадлежавших частным владельцам, на каждом судне, имевшем на борту передатчик, — во всех портах Англии, Франции, Голландии, Германии, Дании и Норвегии, во всех полицейских участках, куда долетали послания комариного роя, слушали с волнением и смехом историю о коварстве и хитроумии мистера Бадда. Двое мальчишек-бойскаутов в Кройдоне, ловившие сигналы с помощью самодельного лампового радиоприемника, расшифровали их и старательно записали в тетрадь.
— Вот те на! — воскликнул Джим, обращаясь к Джорджу. — Это ж надо до такого додуматься! Как думаешь, поймают они этого бедолагу?
«Миранда» пришвартовалась в Остенде в 7 утра. Мужчина с разбегу ворвался в радиорубку, где оператор как раз снимал наушники.
— Есть! — крикнул он. — Попался! Что-то там затевается; капитан уже вызвал полицию. Консул сейчас прибудет на борт.
Радист застонал и включил передатчик.
«Дз-з-з... з-з... дз-з-з...» — сообщение английской полиции. |
«Человек на борту отвечает приметам. Билет приобретен на имя Уотсона. Заперся у себя в каюте и отказывается выходить. Требует, чтобы к нему привели парикмахера. Мы связались с остендской полицией. Ждем указаний».
Капитан, покрикивая и властно жестикулируя, расчистил дорогу среди небольшой возбужденной кучки людей, столпившихся у каюты первого класса № 36. Некоторые из пассажиров учуяли. что «что-то там затевается». Он повелительно отослал их к сходням со всеми их чемоданами и баулами. Затем сурово скомандовал официантам и мальчишке-помощнику, торчавшему рядом, разинув рот, с полными руками оставшейся от завтрака грязной посуды, отойти подальше от двери. Он яростно приказал им попридержать языки. Четверо или пятеро матросов стояли рядом с ним наготове. В наступившем молчании слышно было, как пассажир в 38-й каюте ходит взад и вперед по узкому номеру, как он что-то передвигает, звенит посудой и плещет водой в умывальнике.
Наконец раздались шаги наверху. Кто-то прибыл на борт и привез сообщение. Капитан кивнул. Шесть пар обутых в сапоги ног бельгийских полисменов на цыпочках, неслышно ступая, сошли к ожидавшим их людям. Капитан бросил взгляд на бумагу с печатью, которую ему подали, и снова кивнул.
— Готовы?
— Да.
Капитан постучал в дверь номера 36.
— Кто там? — окликнули его резко и хрипло.
— Пришел парикмахер, сэр. Вы ведь посылали за ним.
— А! — В голосе говорившего послышалось облегчение. – Пожалуйста, пусть он войдет, но один. У меня… У меня тут произошел несчастный случай.
— Хорошо, сэр.
Услышав, что защелка осторожно отодвигается, капитан сделал шаг вперед. Дверь чуть-чуть приоткрылась, и ее тут же с силой потянули назад, но нога капитана уже накрепко вклинилась в эту щель. Полицейские рванулись вперед. Раздался отчаянный крик и выстрел, но пуля, никого не задев, пробила окно кают-компании первого класса, и пассажира выволокли в коридор.
