Хорст Бозецкий - Для убийства нужны двое
Но он, мелкий криминальный чиновник Ханс Юрген Манхардт, бессонной ночью сконструировал невероятную историю, полную абсурдных допущений и недоказуемых предположений. Он так сильно мечтал о Сузи, что сразу проснулся и уже не мог уснуть. Что еще ему оставалось, кроме как отдаться во власть диких фантазий? Через несколько часов в кабинете после третьей таблетки он отчаянно пытался забыть про видения и догадки бессонной ночи — и напрасно. Против собственной воли стал присоединять звено к звену…
Они ехали мимо шонебергской ратуши. Люди на автобусной остановке явно принимали их за веселую мужскую компанию, которая подыскивает доступное по цене заведение со стриптизом.
— Вы хотите допросить меня еще сегодня? — спросил Фойерхан.
— Да.
— Тогда желаю как следует поразвлечься.
Манхардт откинулся назад. Эх, сейчас бы в отпуск, недели на три! Испания, Югославия, Акапулько… Сколько всего можно было бы испытать! А вместо этого каждый день все то же дерьмо. Но сам виноват, мог оставить их в покое. Чиновник должен выполнять свои обязанности, и больше ничего от него не требуется. Кроме него, никто бы нио чем не догадался. Никто не разоблачил бы игру Сузанны. Оставь он свои догадки при себе, мог бы сейчас лежать в постели, счастливый, как свинья в луже. Может быть, даже подвернулась бы когда-нибудь возможность пообщаться с Сузи… Нет, ему нужно было раструбить про свои открытия и устроить на нее охоту! Что его заставило? Жажда раскрыть сенсационное преступление и добиться повышения? Вполне возможно. Оскорбленное честолюбие? И оно гоже. Зависть Фойерхану? Возможно. И наверное, еще стремление избавиться от нестерпимого давления и уничтожить ту, которую любил…
Ах, глупости! Или… Не опасался ли он подсознательно, что она могла разрушить его упорядоченную жизнь? Не преследовал ли он ее для того, чтобы от нее спастись? Вполне возможно… Возможно, все это он сделал в отместку за то, что не смог ее завоевать? Ах, к черту с этими психоаналитическими глупостями! Свою роль, конечно, сыграла и примитивная ненависть мелкого чиновника к богатой женщине с положением в обществе… Но и он на всю жизнь проникся непреодолимой страстью к порядку и глубоким отвращением к преступникам и паразитам, от которых следует очистить здоровое тело общества. Тут ничего не изменят ни случайные приключения, ни анархистские видения. Все это не было только его виной. Ведь он принес присягу и обязался служить честно… Вот и теперь он только выполнял свой долг. И где бы мы оказались, начни оставлять убийц на воле!
И все-таки…
Ведь как легко он мог отправить все дело в корзину — вопреки всем соблазнам. Нет, он не должен был так подло поступать с Сузанной. Ведь, по сути дела, он ее обманул. Наброски Томашевского… Он никогда не держал в руках ничего подобного и лишь предполагал, что нечто подобное могло существовать. Он всегда блефовал, делая вид, что у него в руках все козыри… Удастся ли такой же тактикой сломить и Фойерхана?
Они уже сидели в кабинете, и Кох варил кофе покрепче. Фойерхан молча сидел у окна и ждал. Манхардт уселся за массивный письменный стол, что всегда добавляло ему авторитета. Кох с чашкой в руке прислонился к картотеке.
— Поведение фрау Томашевской можно однозначно толковать как признание, — начал Манхардт намеренно официальным тоном. — Полагаю, вы последуете ее примеру.
— Могу я хотя бы узнать, в чем вы меня обвиняете?
— Разумеется… — И Манхардт изложил свою версию, коротко, сжато и решительно. Ему казалось, что говорит не он, а слова звучат из репродуктора. Они казались ему знакомыми, и постепенно Манхардт понимал, что слово в слово говорил все это Сузанне.
Фойерхан уперся взглядом в шикарные черные туфли, которыми уже нанес грязи на зеленый линолеум.
— Вы как-то узнали, что Томашевский собирается на новостройку, — продолжал Манхардт, малюя на листке сложные переплетения железнодорожных путей. — Когда вы выбрались из подвала, вероятно, услышали, как он говорил с фрау Пошман. По крайней мере, она утверждает, что Томашевский с ней говорил. Поскольку старуха еще не ушла, вам пришлось Томашевского устранить вне дома — убить его на месте было невозможно. Это так?
Фойерхан усмехнулся и молча пожал плечами.
— Вы выскользнули из дому и отыскали машину фрау Томашевской. Она прекрасно все спланировала. Достаточно было сесть и добраться к новостройке на Фридрихштрассе, а там дождаться Томашевского. Потом на лесах все шло уже легко. Когда все закончилось, вы вернулись во Фронау, но слишком торопились, чтобы поспеть на виллу раньше нас — Су… фрау Томашевской и меня. Вы явно не рассчитывали, что все займет так много времени. Не повезло: на набережной Курта Шумахера вас засек радар… Долго вы ждали Томашевского?
— Ну, сотню мне выжимать не стоило, — мимоходом, почти небрежно заметил Фойерхан. — Но я хотел в районе моста Хинкельда бросить в воду пистолет.
— Пистолет? Какой еще пистолет?
— Пистолет, который дала мне Сузи!
— Дала вам… Но это не имеет никакого значения.
— Нет, имеет. И ваши подводники завтра его найдут.
— Конечно. Очень мило с вашей стороны об этом вспомнить, но… выстрел кто-нибудь мог услышать. Потому куда практичнее было сбросить Томашевского с лесов.
Фойерхан поднял глаза и решительно заявил:
— Мне не пришлось ни стрелять, ни сбрасывать его с лесов — он сам все сделал. Добровольно. Вообще не знал, что я был рядом.
Кох с Манхардтом вздрогнули, потом рассмеялись.
— Господи, вы нас за дураков считаете?
Манхардт заметил, что нарисовал виселицу. И усмехнулся.
— Должен признать, фантазия у вас богатая, герр Фойерхан! Но боюсь, никто вам не поверит и меньше всех — судья.
— Я совершенно точно знаю, что это не была первая его попытка самоубийства. И могу это доказать!
— Ну и что?
— У меня был пистолет, но я его не застрелил, ни когда он поднимался там по лестнице, ни когда шел по коридорам…
— Потому что удобнее было столкнуть его с лесов.
— Ну удобнее… Падающий вполне может прихватить вас с собой. Не знаю…
— Ага, так у вас была борьба?
— Глупости! — Фойерхан потянулся к чашке и влил в себя остаток остывшей темно-бурой жидкости. — Вы мне не поверите, но Томашевский написал прощальное письмо.
— Исключено. Мы бы его нашли… Единственное, что мы нашли, это следы ваших ног, герр Фойерхан, на тех лесах, где Томашевский стоял в последние секунды жизни.
— Это неправда. Я шел за ним лишь до окна. Манхардт отбросил ручку. На лесах им не удалось найти следов Манхардта. Томашевского тоже.
— Я был минимум в двух метрах от него. Стоял за выступом. Он спрыгнул вниз прямо у меня на глазах.
— Может, вы этому и верите, но только вы один.
Фойерхан начал сначала.
— Может, я бы это и сделал, не знаю. Но я этого не сделал! И даже не пытался!
— Но Сузанне вы сказали, что столкнули Томашевского с лесов. Или нет?
Манхардт этого не знал, но мог предполагать на основе имевшихся фактов.
— Сузанне? — Фойерхан бледно усмехнулся, но тут же стал серьезным. — Да, я ей это говорил, и не раз. Она сто раз просила меня повторить, как все было.
— Ага! И вы ей говорили, как спихнули Томашевского в бездну. Очень живописно описали. И как только что сами признались, рассказали, как это случилось!
— Глупости! — Фойерхан вспылил. — Вы бесстыдно искажаете мои слова! Я ей рассказывал лишь то, что она хотела слышать. Морочил голову и все выдумывал. Я ей просто лгал!
— Она была убеждена, что вы убили Томашевского, — вмешался Кох. — Иначе бы не пустилась бежать сломя голову. И не врезалась бы намеренно в автокран.
— Она предпочла умереть, потому что считала себя убийцей, — добавил Манхардт.
— Этого никто не докажет! — вскричал растерянный Фойерхан.
— А вы не можете доказать, что Томашевский прыгнул вниз добровольно!
— А вот и нет, могу! Я вам уже сказал, что Томашевский оставил прощальное письмо!
— Надо же! — Манхардт не дал застать себя врасплох. — Когда, смею спросить? Восстановите этот вечер! Вы слышите, как Томашевский говорит фрау Пошман, что хочет взглянуть на новостройку…
— Годится.
— Через забор покидаете виллу и спешите вперед, чтобы поджидать свою жертву…
— Да, чтобы дождаться Томашевского.
— А что, если бы он еще раз спустился в подвал?
— Но он туда не спустился, вот и все. Послушайте, все было вот как. Сузанна догадалась, что это дело рук Томашевского. Выпустила меня, но мне пришлось пообещать ей, что я его убью… А что бы вы сделали на моем месте? Сказали бы — нет, спасибо, пусть лучше он меня пристрелит? Да, я ей пообещал. Хотел выбраться оттуда. Должны же вы это понять! Не знаю, смог бы я это сделать; скорее нет. У меня для этого духу бы не хватило. Но Сузи меня выпустила; мы вместе поднялись наверх, и когда еще стояли в коридоре, вернулся Томашевский. Сузи метнулась в спальню, а я как дурак помчался в подвал. И снова очутился в западне. Потом пришла еще и фрау Пошман. Но я не растерялся. Осторожно приоткрыл двери подвала и стал следить, что происходит. Они разговаривали, я понимал не все, но слышал, что он собрался на новостройку. Потом я вышел через гостиную и террасу в сад. Мне повезло — никто меня не заметил. — Фойерхан говорил, от спешки глотая слова, потом перевел дух.
