Агата Кристи - Том 8
Бобби задумался.
— Похоже, тут не к чему придраться, — согласился он. — Но Николсон появился как-то уж слишком неожиданно.
— Просто он забыл трость и вернулся за ней, а тут такое…
Нахмурив брови, Бобби что-то прикидывал в уме.
— Послушай, Франки. Предположим, Бассингтон-Ффренча действительно застрелил Николсон…
— Заставив его прежде написать прощальное письмо?
— По-моему, подделать такое письмо ничего не стоит. Любое изменение почерка можно объяснить — скажем, дрожала рука и вообще…
— Да, это верно. Ну и что же дальше?
— Николсон стреляет в Бассингтон-Ффренча, оставляет прощальное письмо и, заперев дверь, удирает, а через несколько минут появляется, будто только что пришел.
Франки с сожалением покачала головой.
— Идея неплохая, но.., не подходит. Начать с того, что ключ был в кармане у Генри Бассингтон-Ффренча…
— Кто его там обнаружил?
— Да, по правде сказать, Николсон.
— Вот видишь. Ему ничего не стоило изобразить, будто он нашел его там.
— Да, но я не сводила с него глаз. Я уверена, что ключ был в кармане.
— Тот, кто не сводит глаз с фокусника, тоже уверен, что все видит, например, как сажают в шляпу кролика! Если Николсон преступник экстра-класса, такой трюк для него просто детская забава.
— Да, возможно, но, право же, Бобби, если анализировать ситуацию в целом — никак не получается. Едва услышав выстрел, Сильвия выбежала в холл, и, если бы Николсон выходил из кабинета, она непременно должна была бы его увидеть. К тому же она нам сказала, что он шел по подъездной аллее. Она его увидела, когда мы огибали дом, пошла ему навстречу.., привела к веранде. Нет, Бобби, к сожалению, у него есть алиби. И от этого никуда не денешься.
— Не доверяю я людям, у которых есть алиби, — сказал Бобби.
— Я тоже. Но я не вижу, за что тут можно было бы ухватиться.
— Увы. Мы ведь не можем не верить Сильвии.
— Не можем.
— Что ж, — вздохнул Бобби. — Стало быть, будем считать, что это самоубийство. Бедняга. Кем мы займемся теперь, Франки?
— Кэйменами. Не понимаю, как это мы до сих пор их не навестили. Ты сохранил их письмо с обратным адресом?
— Да. Адрес тот же, что они назвали на дознании. Семнадцать, Сент-Леонард-гарденс, Паддингтон.
— Да это наше с тобой упущение — пренебрегли столь важным каналом. Ты со мной согласен?
— Всецело. Но теперь уже, наверное, поздно. Не сомневаюсь, что птички давно упорхнули. Сдается мне, что эти Кэймены — тертые калачи.
— Даже если они упорхнули, я попытаюсь что-нибудь о них разузнать.
— Почему «я»?
— Потому что тебе и тут не следует лезть на рожон. Надо подстраховаться, как и в случае с Роджером, когда мы думали, будто он и есть главный злодей. Исходим из того же: тебя они знают, а меня нет.
— И как ты намерена с ними познакомиться? — спросил Бобби.
— Изображу из себя какую-нибудь даму от политики, — сказала Франки. — Стану агитировать за тори. Прихвачу с собой какие-нибудь листовки.
— Неплохо, — сказал Бобби. — Но, повторяю, я думаю, они упорхнули. Есть и еще одно, о чем следует подумать… Мойра.
— Господи, я совсем о ней забыла.
— Я это заметил, — с холодком отозвался Бобби.
— Ты прав, — задумчиво сказала Франки. — С ней надо что-то делать.
Бобби кивнул. Перед его взором возникло своеобразное, западающее в душу личико. В нем было что-то трагическое, он сразу это заметил, как только тогда, у тела погибшего Кастейрса, взглянул на ее фотографию…
— Видела бы ты ее в ту ночь, в Грэндже. Она обезумела от страха, и я очень ее понимаю. Это не нервы и не игра воображения. Николсон хочет жениться на Сильвии Бассингтон-Ффренч, но существуют две помехи. Вернее, одной уже не существует. У меня такое чувство, что жизнь Мойры тоже висит на волоске и что всякое промедление может оказаться роковым.
Серьезность его слов отрезвила Франки.
— Ты прав, дорогой. Надо срочно действовать. Что будем делать?
— Надо уговорить ее уехать из Грэнджа.., немедленно.
Франки кивнула.
— Вот что, — сказала она. — Ей надо поехать в Уэльс.., в наш замок. Видит Бог, там она будет в полной безопасности.
— Если ты можешь это устроить. Франки, нет ничего лучше.
— Что ж, это довольно просто. Отец никогда не знает, кто приехал, кто уехал. Мойра ему понравится.., она мало кому из мужчин может не понравиться.., ведь она такая женственная. Просто удивительно, как вам, мужчинам, нравятся беспомощные женщины.
— Не думаю, что Мойра так уж беспомощна.
— Глупости. Она будто маленькая птичка — сидит и покорно ждет, когда ее проглотит змея.
— А что ей остается?
— Да мало ли что, — с сердцем сказала Франки.
— Ну, мне так не кажется. У нее нет денег, нет друзей…
— Дорогой мой, не занудству и — ты будто выступаешь перед попечителями «Клуба друзей молодых девиц».
— Извини, — сказал Бобби. И обиженно замолчал.
— Ладно, я погорячилась, — сказала Франки, взяв себя в руки. — По-моему, надо провернуть все это как можно скорее.
— По-моему, тоже. Право, Франки, это ужасно мило с твоей стороны…
— Ну, хватит, — сказала Франки, не дав ему договорить. — Я готова ей помочь, если только ты не будешь так над ней убиваться. Можно подумать, что у нее нет ни рук, ни ног, ни языка, ни даже собственных мозгов.
— Я просто не понимаю, что ты хочешь этим сказать.
— Ладно, хватит об этом, — сказала Франки. — Так вот, по-моему, коль решено, не стоит медлить. Это цитата?[35]
— Не слишком точная. Продолжайте, леди Макбет.
— Знаешь, я убеждена, что леди Макбет толкала Макбета на все эти убийства исключительно потому, что жизнь у нее была тоскливая.., между прочим, жизнь именно с ним, с Макбетом, — сказала вдруг Франки, отвлекшись от предмета разговора. — Он наверняка был вполне кротким, безобидным мужем, у таких-то жены и бесятся от скуки. Но стоило ему впервые совершить убийство, он таким себя почувствовал героем.., а чем дальше, тем больше… Как компенсация за былой комплекс неполноценности.
— Тебе следует написать об этом книгу. Франки.
— У меня худо с правописанием. Итак, на чем мы остановились? Ах да, на спасении Мойры. Ты лучше подай автомобиль к половине одиннадцатого. Я заеду в Грэндж и попрошу позвать Мойру. А если при нашей встрече будет присутствовать Николсон, я напомню ей о ее обещании у меня погостить. И сразу увезу.
— Отлично, Франки. Нам, действительно, надо поспешить, а то как бы не грянуло очередное несчастье.
— Значит, в половине одиннадцатого, — сказала Франки.
В Мерроуэй-Корт она вернулась в половине девятого. Завтрак только что подали, и Роджер наливал себе кофе. Он осунулся и выглядел больным.
— Доброе утро, — сказала Франки. — Я почти не спала. В конце концов около семи не выдержала и вышла прогуляться.
— Мне страшно неудобно, что вы оказались вовлечены во все эти неприятности, — сказал Роджер.
— Как Сильвия?
— На ночь ей дали успокоительное. Надеюсь, она еще спит. Бедняжка, мне ужасно ее жаль. Она, можно сказать, им одним и дышала.
— Я знаю.
Некоторое время они молчали, затем Франки сказала о своем предстоящем отъезде.
— Полагаю, вам надо ехать, — угрюмо сказал Роджер. — Дознание в пятницу. Если вы понадобитесь, я вам сообщу. Это как решит коронер.
Он проглотил чашку кофе, кусок тоста и пошел заниматься делами. А дел было так много. Франки очень ему сочувствовала. Она прекрасно понимала, сколько сплетен и досужего любопытства порождает всякое самоубийство. Пришел Томми, и она принялась его развлекать.
Бобби подал автомобиль в половине одиннадцатого, тут же принесли багаж Франки. Она попрощалась с Томми и оставила записку Сильвии. «Бентли» покатил прочь от дома.
До Грэнджа добрались очень быстро. Франки никогда прежде тут не бывала. Большие железные ворота и разросшийся неухоженный кустарник произвели на нее гнетущее впечатление.
— Жуткое место, — заметила она. — Неудивительно, что Мойру здесь одолевают всякие страхи.
Они подъехали к парадной двери — Бобби вышел из автомобиля и позвонил. Некоторое время никто не отзывался. Наконец дверь отворила женщина в форме сестры милосердия.
— К миссис Николсон, — сказал Бобби. Женщина, помешкав, отступила в холл и растворила дверь пошире. Франки выскочила из автомобиля и прошла в дом. Дверь у нее за спиной закрылась с мерзким гулким лязгом. Франки заметила на двери тяжелые щеколды и засовы. Невольно ей стало страшно — словно она узница в этом зловещем доме.
«Глупости, — сказала она себе. — У дверей в автомобиле Бобби. Я приехала сюда открыто. Ничего со мной не может случиться». — И, отмахнувшись от нелепого ощущения, она прошла следом за сестрой наверх и по коридору. Та отворила дверь, и Франки вошла в маленькую гостиную, со вкусом обставленную мебелью, обитой веселым ситцем — всюду стояли вазы с цветами. Настроение у нее сразу поднялось. Что-то пробормотав, сестра ушла.
