Эрл Гарднер - Желанный развод
— Вы разговаривали с ней?
— Да.
— Что вы сказали ей?
— Я не помню.
— Вы что-нибудь взяли из кабинета господина Мейсона?
— Я отказываюсь отвечать на этот вопрос.
— По какой причине?
— Ответ может пойти мне во вред.
Эллис посмотрел на судью Фэллона.
— Хорошо, — сказал Фэллон. — Из ответа свидетеля видно, что он представляет защиту. Я разрешаю вам задавать наводящие вопросы. Хотя это вы уже и так делали, не встречая возражений со стороны защиты. Так что продолжайте.
— Вы взяли револьвер из стола господина Мейсона? — спросил Эллис.
— Я отказываюсь отвечать, поскольку ответ может пойти мне во вред, — сказал Бисэн.
— Позднее, находясь в кабинете господина Мейсона, вы позвонили своему секретарю на фирму «Гастингс Энтерпрайсиз»?
— Да.
— Как зовут вашего секретаря?
— Розали Блэкберн.
— Что вы сказали ей по телефону?
— Я попросил ее взять ключ, пойти в мой офис, открыть шкафчик, вытащить из него мешок с клюшками для игры в гольф, перевернуть мешок вверх дном. Из мешка должен выпасть сверток, который ей необходимо было принести в кабинет господина Мейсона.
— В кабинет господина Мейсона?
— Да.
— И она принесла?
— Я не знаю.
— Что вы не знаете?
— Я не знаю, принесла ли она то, что я просил.
— Но вам известно, что она появилась в кабинете господина Мейсона со свертком в руках, не так ли?
— Да.
— Это была та самая упаковка, которую вы положили в мешок с клюшками?
— Я не знаю.
— В упаковке был тот самый предмет, который вы положили туда?
— Я не знаю.
— Что вы имеете в виду, повторяя «я не знаю».
— Я не пытался идентифицировать предмет, который был в упаковке.
— Этим предметом был револьвер, не так ли?
— В упаковке, которую я положил в мешок, был револьвер. Это именно так.
— Это был тот самый револьвер, который вы взяли из кабинета господина Мейсона?
— Я отказываюсь отвечать на этот вопрос, поскольку ответ может быть использован мне во вред.
— Но вы признаете, что положили упаковку в мешок?
— Да.
— В упаковке был револьвер, не так ли?
— Да.
— И именно эту упаковку ваш секретарь достала из мешка?
— Возражаю, — заявил Мейсон, — поскольку ответ требует вывода со стороны свидетеля.
— Возражение принимается, — постановил судья.
— Но вы проинструктировали своего секретаря взять упаковку из мешка?
— Да.
— И принести его в кабинет господина Мейсона.
— Да.
— Она выполнила вашу просьбу?
— Я не знаю.
— Разве вас не было в кабинете? Разве она не вам передала упаковку? — спросил Эллис.
— Упаковку она передала мне, — сказал Бисэн. — Но я не могу сказать, была ли это та самая упаковка, которую я положил в мешок. Я хотел бы пояснить следующее: для того чтобы сохранить упаковку в целостности, я заклеил ее лентой, снаружи прикрепил бирку, на которой написал, что именно находится в упаковке. Когда упаковку доставили мне, лента была разрезана, сама упаковка раскрыта. Поэтому я не знаю, заменили ли содержимое упаковки или нет?
— Предметом, который вы завернули в упаковку, был револьвер, не так ли?
— Да, сэр.
— Револьвер системы «Смит энд Вессон», 38-го калибра.
— Да, сэр.
— Это был тот самый револьвер, который вы взяли в кабинете господина Мейсона?
— Я отказываюсь отвечать на этот вопрос, поскольку ответ может быть использован против меня.
— Хорошо. Теперь вернемся к вашей встрече с обвиняемой, — продолжал Эллис. Разве ваш визит в кабинет господина Мейсона, не был следствием чего-то рассказанного вам обвиняемой?
Бисэн колебался.
— Разве это не так? — настаивал Эллис. — Отвечайте на вопрос.
— Я отказываюсь отвечать на этот вопрос, поскольку ответ может быть использован против меня.
— Если суд позволит, — заявил Эллис, — совершенно ясно, что свидетель пытается использовать свои конституционные права даже тогда, когда для этого у него нет никаких оснований. Может быть, это справедливо, когда речь идет о его вторжении в кабинет господина Мейсона. Что же касается его разговора с обвиняемой, то он носил не частный характер, и тут ничего не может быть использовано в ущерб интересам свидетеля.
— Можно мне высказать свое мнение? — спросил Мейсон.
— Конечно, — ответил судья Фэллон.
— Если допустить, — сказал Мейсон, — что обвиняемая и свидетель вступили в сговор, чтобы вынести вещественное доказательство из моего офиса, тогда это действие может составить отдельное преступление — преступный сговор. Вынос револьвера — одно дело, вступление в сговор совершенно другое. То и другое являются преступлениями.
— Вы мелочный человек и педант, — вмешался Эллис.
— Совсем нет. — возразил Мейсон, — когда вы возбуждаете дело против какого-то человека, вы указываете максимальное число пунктов, по которым его можно привлечь к ответственности. Таким образом, в данном случае он будет виновен и в преступном сговоре, и в похищении оружия. Затем вы будете пытаться уговорить присяжных заседателей вынести обвинительное заключение по каждому пункту. Вы доказываете, что каждый пункт — это отдельное преступление, что вы не разрабатываете законы, а только претворяете их в жизнь, что если законодательные органы считают преступлением даже намерение совершить его, то обвиняемый будет виновен в совершении двух отдельных преступлений, в намерении совершить преступление и в самом преступлении. Таким образом, нельзя съесть весь торт и в то же время оставить его нетронутым.
Судья Фэллон еле сдержал улыбку.
— Я разделяю вашу точку зрения, — заявил он. — Мне трудно судить, имеет ли разговор отношение к разбираемому делу, поскольку не видно, что он как-то связан с данным преступлением. А если он имеет отношение и если свидетель и обвиняемая вступили в сговор, чтобы что-то совершить, то свидетель может посчитать, что ответ на заданный ему вопрос будет использован против него.
— Хорошо, — сказал Эллис, решительно поворачиваясь к Бисэну. — Вы завернули револьвер в бумагу и положили его на дно мешка, не так ли?
— Да, сэр.
— Видели ли вы до этого этот револьвер?
— До чего до этого?
— До того, как положили его в мешок для клюшек.
— Да, сэр.
— Где?
— Я отказываюсь отвечать на этот вопрос, поскольку ответ может быть использован против меня.
— Видели ли вы этот револьвер до 5 числа этого месяца?
— Я не знаю.
— Почему вы не знаете?
— Потому что я не знаю, был ли это тот самый револьвер, который я видел ранее.
— Вы видели револьвер, который внешне похож на этот?
— Да.
— Где вы его видели?
— Я не могу помнить все места, где я видел подобные револьверы. Фирма, несомненно, выпускает сотни тысяч таких револьверов. Я видел их на витринах магазинов спортивных товаров и в некоторых других местах.
— И, — сказал Эллис, обвинительным жестом указывая на свидетеля, — «некоторые другие места» включают женскую сумку, не так ли?
— Да.
— Кому принадлежала эта сумка?
Свидетель опустил голову.
— Госпоже Гастингс, — сказал он.
— Ага! — воскликнул Эллис. — После всех этих перипетий допроса вы признаете, что видели этот револьвер в сумке обвиняемой.
— Минуточку, — вмешался Мейсон. — Я возражаю против комментариев прокурора и против самого вопроса. Свидетель не сказал, что он видел именно этот револьвер в сумке обвиняемой.
— Насколько известно, это мог быть и этот револьвер, — настаивал Эллис.
— Насколько вам известно, это мог быть и другой револьвер, — парировал Мейсон.
— Я хочу поддержать возражение на вопрос, заданный в такой форме, — принял решение судья Фэллон.
— Хорошо, — сдался Мортон Эллис, — оставим это. Говорил ли вам кто-нибудь, откуда появился этот револьвер?
— Да, говорил.
— Что говорил?
— Госпожа Гастингс сказала мне, что муж дал ей револьвер и посоветовал держать его в своей сумке для защиты, особенно ночью, когда она одна. Если у автомашины спустит шина или забарахлит мотор, ей придется останавливаться на обочине дороги. Она будет беспомощна.
— Так, — ликующе заявил Эллис. — Наконец-то!
— Минутку, — вмешался Мейсон. — У меня есть пара вопросов к свидетелю. Вы сказали, что видели такой револьвер в сумке госпожи Гастингс?
— Да, сэр.
— Госпожа Гастингс рассказала вам, что револьвер дал ей ее муж для защиты, особенно в ночное время, не так ли?
— Да, сэр.
— Она не говорила вам, как часто она носила его с собой?
— Я понял так, что почти всегда она носила его в своей сумке.
Судья Фэллон посмотрел на Эллиса:
— Свидетель делает вывод. Не хотите ли вы вычеркнуть его из протокола допроса?
