Агата Кристи - Избранное. Том 1
— В кладовой есть пачка свечей, я их видел, лучше воспользуемся ими.
Ломбард вышел. Четверо остальных остались сидеть, не сводя друг с друга глаз.
Он вернулся с коробкой свечей и стопкой блюдец. Зажгли пять свечей и расставили их по комнате.
Было без четверти шесть.
IIВ шесть двадцать Вера почувствовала, что сидеть здесь невыносимо. Она захотела подняться в свою комнату и смочить раскалывающуюся голову и виски холодной водой. Она встала и направилась к двери. Потом вспомнила и, вернувшись, взяла свечу из коробки. Она зажгла ее, налила немного воска на блюдце и прочно при клеила к нему свечу. Потом вышла из комнаты, закрыла за собой дверь и оставила в комнате четырех мужчин. Она поднялась по лестнице и направилась по коридору в свою комнату.
Открыв дверь, она неожиданно остановилась и застыла.
Ее ноздри дрогнули.
Море… запах моря в Сент-Треденнике.
Да. Она не могла ошибиться. Конечно, всегда на острове пахнет морем, но на сей раз все было иначе, в комнате стоял запах, который был на пляже в тот день, когда отлив обнажил скалы, покрытые водорослями, и те высыхали на солнце.
«Могу я поплыть к тому острову, мисс Клэйторн?»
«Почему я не могу поплыть к тому острову?..»
Ужасное, подвывающее, избалованное маленькое отродье! Если бы его не было, Хьюго был бы богат… смог бы жениться на девушке, которую любил…
Хьюго…
Конечно… конечно… Хьюго был рядом с ней? Нет, он ждет ее в комнате…
Она сделала шаг вперед, Сквозняк из окна поймал пламя свечи. Оно дрогнуло и погасло…
В темноте она неожиданно почувствовала страх…
«Не будь дурой, — уговаривала себя Вера Клэйторн. — Все в порядке. Остальные внизу. Все четверо. В комнате никого нет. Не может быть. Ты фантазируешь, моя девочка».
Но этот запах… запах пляжа в Сент-Треденнике… он не плод воображения. Он был настоящий.
И кто-то был в комнате… Она что-то услышала… ну, конечно, она что-то услышала…
И потом, когда она стояла и прислушивалась, ледяная, влажная рука прикоснулась к ее горлу — мокрая рука, пахнущая морем…
IIIВера завизжала. Она визжала и визжала, визжала от обуявшего ее ужаса, дико и отчаянно, прося о помощи. Она не слышала звуков, доносившихся снизу, грохот перевернувшегося стула, шум распахнутой двери, топот бегущих по лестнице ног. Она чувствовала только всеобъемлющий ужас.
Потом, возвращая ей рассудок, на пороге замерцали огоньки — свечи — люди торопливо вошли в комнату.
— Что за черт! Что произошло? Господи, что это?
Она вздрогнула, шагнула вперед и рухнула на пол.
Она смутно сознавала, что кто-то над ней склонился, приподнял.
Потом неожиданный вскрик «Бог ты мой, посмотрите на это!» вернул ей рассудок. Она открыла глаза, подняв голову, увидела, на что смотрели мужчины со свечами.
С потолка свешивалась широкая лента влажных водорослей. Именно она в кромешной тьме коснулась ее горла. Именно ее она приняла за влажную руку, руку утопленника, восставшего из мертвых, чтобы лишить ее жизни! Она начала истерично смеяться и с трудом выговорила:
— Это были водоросли… только водоросли… вот, значит, откуда был запах…
И потом на нее вновь накатила слабость, волны тошноты нахлынули на нее. Кто-то наклонил ее голову к коленям.
Казалось, прошла целая вечность. Ей предложили что-то выпить, поднесли бокал к губам. Она ощутила запах бренди.
Она уже собралась признательно глотнуть спиртное, как вдруг неожиданно предостерегающая нотка, словно звонок сигнализации, прозвучала в ее мозгу. Она села, оттолкнув бокал, и резко спросила:
— Откуда бренди?
Ответил голос Блора. Он минуту-другую таращил глаза перед тем, как ответить:
— Я налил его внизу.
Вера воскликнула:
— Я не буду его пить…
Наступило краткое молчание, потом Ломбард засмеялся. Он с одобрением заметил:
— Вы молодец, Вера. Мозги у вас при себе, даже если вы и перепугались до смерти. Я принесу новую бутылку, которую не вскрывали…
Он быстро ушел.
Вера неуверенно произнесла:
— Теперь я в полном порядке. Мне нужна вода.
Армстронг поддерживал ее, пока она с трудом вставала на ноги. Она подошла к раковине, покачиваясь и цепляясь за чего. Открыла кран с холодной водой и наполнила стакан. Блор обиженно заметил:
— Этот бренди в полном порядке.
Армстронг спросил:
— Откуда вы знаете?
Блор сердито ответил:
— Я в него ничего не клал. Наверное, вы на это намекаете. Армстронг сказал:
— Я ничего такого не говорил. Может быть, вы подложили туда что-то, а может, кто другой.
Ломбард быстро вернулся в комнату.
В руках у него была новая бутылка бренди и штопор.
Он сунул запечатанную бутылку Вере под нос.
— Вот, моя девочка. Абсолютно никакого обмана, — он сшелушил оловянную фольгу и вытащил пробку. — Повезло, что в этом доме отличный запас спиртного. Спасибо У. Н. Оуэну за заботу.
Вера бурно вздрогнула.
Армстронг держал бокал, пока Филип наливал в него бренди. Он сказал:
— Вам лучше это выпить, мисс Клэйторн. Вы перенесли жуткий шок.
Вера отпила немного спиртного. На ее лицо вернулся румянец. Филип Ломбард со смешком заметил:
— Что ж, хоть одно убийство не пошло по плану!
Вера почти шепотом спросила:
— Вы думаете… меня должны были убить?
Ломбард кивнул:
— Думали, что вы окочуритесь от испуга! Такое иногда бывает, не так ли, доктор?
Армстронг не стал ручаться. Он с сомнением заметил:
— Хм, сказать невозможно. Молодой здоровый человек… никакой сердечной слабости. Маловероятно. С другой стороны…
Он взял бокал бренди, который принес Блор. Окунул в него палец, в высшей степени осторожно попробовал. Выражение его лица не изменилось. Он с сомнением заметил:
— Хм, вкус нормальный.
Блор сердито шагнул вперед и прорычал:
— Если вы собираетесь сказать, что я что-то в него подмешал, я сверну вашу чертову башку.
Вера, разум которой бренди оживил, отвлекла их от скандала, спросив:
— Где судья?
Три человека переглянулись. «Странно… Думали, он поднялся с нами».
— Я тоже, — сказал Блор. — Как, по-вашему, доктор, вы же поднимались позади меня?
Армстронг ответил:
— Я решил, что он следует за мной… Конечно, он должен идти медленнее нас. Он же старый человек.
Они снова переглянулись.
Ломбард сказал:
— Это чертовски странно…
Блор воскликнул:
— Надо его разыскать, — и ринулся к двери. Остальные последовали за ним. Вера замыкала шествие.
Когда они спускались по лестнице, Армстронг бросил через плечо:
— Конечно, он мог остаться в гостиной.
Они пересекли холл. Армстронг громко позвал:
— Уогрейв, Уогрейв, где вы?
Ответа не было. Дом наполнила мертвая тишина, нарушаемая лишь мягким стуком капель дождя.
Потом возле входа в гостиную Армстронг остановился как вкопанный. Другие же столпились сзади и заглянули в комнату через его плечо. Кто-то вскрикнул.
Господин судья Уогрейв сидел на своем стуле с высокой спинкой в конце комнаты. По обеим сторонам горели две свечи. Но больше всего шокировало и поразило их то, что он был облачен в алую мантию с судейским париком на голове…
Доктор Армстронг жестом приказал остальным держаться поодаль. Он сам: подошел к молчаливой фигуре с открытыми глазами. Он немного покачивался, словно пьяный.
Он наклонился, вглядываясь в спокойное лицо. Потом быстрым движением снял парик. Тот упал на пол, обнажив высокий лысый лоб с круглой меткой в самом центре, из которой что-то сочилось.
Доктор Армстронг поднял безжизненную руку и прощупал пульс. Потом повернулся к остальным.
Он произнес бесстрастным, мертвым, каким — то далеким голосом:
— Его застрелили…
Блор сказал:
— Господи, револьвер!
Доктор продолжил все тем же безжизненным голосом:
— Пуля попала ему в голову. Смерть наступила мгновенно.
Вера нагнулась к парику и сказала дрожащим от ужаса голосом:
— Это же исчезнувшая серая шерсть мисс Брент…
Блор подхватил:
— И алая занавеска из ванной…
Вера прошептала: «Так вот для чего они понадобились…»
Неожиданно Филип Ломбард засмеялся высоким неестественным смехом.
— «Пять негритят судиться пошли. Один вошел в суд канцлера, и тогда их осталось Четверо». Пришел конец господину Кровавому судье Уогрейву. Больше не будет он выносить приговор! Больше не будет надевать черную шапочку! В последний раз он председательствует в суде! Не будет больше суммированных и смертных приговоров невинным. Как бы засмеялся Эдвард Ситон, будь он здесь! Боже, как бы он смеялся!
