Пьер Сувестр - Ночной извозчик
— На пустыре?
— Да, на пустыре, построил там теперь что-то вроде сарая.
— Там и ночует?
— Нет, не думаю.
— В общем, не знаете, где его можно застать?
— Не знаю.
Фандор сообразил, что настаивать не следует.
— Ничего не попишешь, — заявил он, — авось в другой раз повезет.
Он бросил мелочь продавцу и, не сказав ни «спасибо», ни «до свидания», вышел из кабака.
На улице он с довольным видом потер руки.
«Вот чертова старуха, — засмеялся он, — щипцами у нее из глотки слова вытягиваешь… Однако кое-что интересное я от нее узнал. Главное то, что на пустыре есть сарай, где, должно быть, стоит карета, если, конечно, Тарполэн уже привел ее из загона. К тому же я узнал, что Тарполэн работает кое-как и шляется по омерзительным кабакам… Гм! Это и мало, и много…»
Машинально он повернул назад и, сам того не желая (как ему казалось) снова очутился перед черным забором, окружавшим пустырь.
«Если бы я был уверен, — думал он, — что пресловутого Тарполэна в сарае нет, я бы навестил это местечко… но вот ведь штука, это опасно, для этого надо перелезть через забор, а в уголовном кодексе это называется…»
Было сумеречно, как всегда в эти мрачные, дождливые дни установившейся непогоды, когда улицы рано пустеют и ночь начинается с вечера. Фандор взглянул на часы.
— Гм, — сказал он, — шесть часов вечера, рискованно…
Он сделал несколько шагов, перешел на другую сторону улицы Фландр, быстро огляделся.
— И все-таки, — сознался он, — очень уж велик соблазн… никого не видно… и в конце концов!..
«В конце концов» было его любимым выражением.
Каждый раз, когда он брался за слишком опасное дело, затевал какую-то дерзкую вылазку, он приговаривал, как бы бросая вызов судьбе: «В конце концов… ну что? Чем я рискую?»
Он снова внимательно посмотрел во все стороны.
«Могут ли меня увидеть из соседних домов? Нет… Окна выходят на противоположную сторону… Остальные дома далеко… и все еще никого нет… ну, пора…»
Фандор вытащил револьвер и осмотрел его.
«Право, никогда ведь не знаешь, что может случиться».
Он сунул оружие обратно в карман, разбежался. Раз… два… три — гоп! И прыгнул.
Уцепившись руками за верх, он перебросил через забор одну ногу, за ней другую. Мгновение спустя он был по ту сторону черной ограды.
— И вот поди ж ты! — весело воскликнул он. — Всего-то! Ничего трудного!
Он бросился вперед, перед ним находился большой участок, поросший травой, заваленный мусором. В глубине стоял деревянный сарай, к которому он и устремился, желая поскорее покинуть открытое место, где его могли увидеть. Подойдя к сараю, Фандор постучал в дверь, но ответа не было, — тогда он решительно нажал на одну из створок, открыл дверь и вошел.
«Какой же я, в самом деле, болван — подумать только, я даже не заметил, что тут есть дверь, и дал себе труда лазать через забор… правда, надо знать, что это именно дверь… но все-таки, если бы Жюв был здесь, он-то уж не прошел бы мимо, не заметив ее… Кстати, вот бы насмехался надо мной Жюв, зная о моем предприятии!»
И чувствуя себя все-таки очень довольным, Фандор вышел из огороженного пустыря на улицу Фландр. Что же он там нашел? Ничего особенного, а вернее — очень мало.
Однако не успел Фандор проникнуть в этот сарай, недавно выстроенный, как ему сказали, извозчиком Тарполэном, он тут же почувствовал сильнейшее беспокойство: сарай был бесспорно пропитан отвратительным запахом, запахом разлагающегося трупа.
Это было убогое, совершенно неприбранное помещение. И находилась там только одна старая карета — карета под номером 14032.
Фандор осмотрел ее, но не обнаружил ничего подозрительного. Вообще, сколько он ни шарил по всем углам сарая, он не нашел ничего стоящего внимания. Решительно ничего… И все же он был очень обрадован.
«Мой репортаж… мой репортаж… — думал Фандор, выходя оттуда, — мой репортаж, по-видимому, сведется к следующему: мне известно, что в Париже, в наши дни, живет престранный извозчик по имени Тарполэн; живет он на улице Фландр, но его там нет, а есть там карета и сарай, пахнущие трупом… Лошади тоже там нет… И больше ничего…»
И вывод его был таким: «Конечно, все это ничто или почти ничто, но все-таки и это пригодится! Потому что, как бы там ни было, в памяти Фандора то и дело возникал таинственный Ночной Извозчик, о котором когда-то столько говорили и описание которого он когда-то давно читал. И поневоле ему думалось, что совершенно противоестественно, чтобы карета и сарай издавали такой сильнейший запах разложения… и в такой же степени противоестественно внезапное исчезновение извозчика Тарполэна!»
На этот раз Фандору, чтобы уйти с пустыря, не понадобилось лезть через ограду — изнутри он легко обнаружил почти незаметную снаружи дверь и вышел на улицу Фландр.
Журналист был человеком упрямым, и тут ему представился случай это доказать.
Он потратил более часа на расспросы всех живущих по соседству консьержей, коммерсантов, торговцев, которые, возможно, знали что-либо о Тарполэне.
— О, месье, описать, как он выглядит, очень трудно… Да, конечно, мы знаем извозчика из тридцать второго, но знаем просто потому, что он мимо проезжает, вот и все… сидит себе на козлах, и даже никогда не увидишь, как он входит к себе… и потом ведь ездит-то он очень редко… Должно быть, у него есть работа где-то в другом месте, а с каретой он выезжает, когда других дел нет… Но вообще-то, как правило, появляется он часов в десять вечера, а возвращается, должно быть, утром, попозже…
Из всех этих туманных сведений вырисовывался весьма загадочный облик извозчика Тарполэна, и эта загадочность была весьма по вкусу Фандору.
Журналист уже мысленно подстраивал к нему сюжет, интригу, трагическое повествование — повествование о Ночном Извозчике!
Глава 12
КАТАСТРОФА
— Итак, господин Шаплар, не скрою от вас, что события, которые разыгрались в вашем магазине и стали, несмотря на все ваши усилия, общеизвестны благодаря прессе, настроили Префектуру весьма отрицательно по отношению к «Пари-Галери». Вы, конечно, сами понимаете, нельзя допустить, чтобы подобные безобразия творились безнаказанно и по их поводу не принимались соответствующие меры.
Жюв говорил спокойно, четко, непререкаемо.
Г-н Шаплар в десятый раз воздел руки к небу:
— Э, что я могу, по-вашему, сделать? — восклицал он в полном отчаянии. — Все-таки это чересчур, — выходит, я же за все и отвечаю! Какого черта! Я плачу налоги, я оплачиваю патент, я делаю свой вклад в государственную казну, неужели я не имею права на защиту со стороны государства? Вам, господин Жюв, легко намекать, что Префектура не потерпит подобных скандальных происшествий; поверьте, я бы сам дорого дал, чтобы они наконец прекратились. Разве не полиции как раз и положено мне в этом помочь? Это я, что ли, сорвал люстру с потолка? Это я наполнил распылитель серной кислотой? Это я, что ли, сунул бритвенные лезвия в подошву ботинок? Это я…
— Нет, конечно, не вы.
— Тогда кто же?
— Что же, господин Шаплар, вы и правы, и неправы. Я ведь не приказ вам передаю, я делюсь с вами мнением, которое мне стало известно… Впрочем, подождите, не сердитесь, послушайте моего друга Фандора — меня, допустим, вы считаете пристрастным, но его? Он-то совершенно в стороне от всего, о чем думают в Префектуре.
Фандор несколько мгновений молчал, потом заговорил в свою очередь:
— Жюв прав, — заявил журналист. — Ведь действительно, все в высших сферах очень взволнованы трагическими событиями в «Пари-Галери». Вы в них не виновны, это вне всяких сомнений, но, с другой стороны, совершенно ясно, что такого положения дел терпеть далее нельзя. Вы находите, что Префектура должна вас защищать? Согласен! Не стану спорить! Но могу вас заверить, что она сделала все, что могла, направив к вам Жюва. Однако Жюву пока что не удается схватить преступника, следовательно, с минуты на минуту могут случиться еще более трагические происшествия… По этому поводу вы заявляете, что именно полиции следует вмешаться, и тут вы правы, но каким образом следует вмешаться? Она просто-напросто заявит, что вы не способны обеспечить порядок в своем магазине, и тогда будет издано распоряжение закрыть «Пари-Галери» для обеспечения безопасности… Что хорошего вам это даст?..
Было примерно пять часов вечера.
Жюв и Фандор с самого утра тщательно обследовали огромные подвалы «Пари-Галери», полагая, что, быть может, именно там скрывается Фантомас в дневные часы. Они не нашли ничего подозрительного, и весь день прошел к тому же без каких-либо происшествий.
Фандор все же находился в тревоге. Жюв тоже. Спокойствие, царившее в «Пари-Галери», было, по их мнению, только передышкой, можно было ожидать всего. Но, увы! Ожидать всего — но чего же?
