Кэрол Дуглас - Доброй ночи, мистер Холмс!
Несмотря на весь оптимизм Ирен, за две недели никто так и не ответил на мое объявление. Всякий раз, когда я приходила к доске, рассчитывая увидеть отклик, я лишь обнаруживала, что мое объявление едва можно разглядеть среди мешанины других листков.
Ирен просчиталась. Хотя адвокаты изводили массу бумаги и вроде бы нуждались в определенной механизации процесса делопроизводства, в Темпле, за исключением уборщиц, работали одни мужчины. Я решила, что новое молодое поколение девушек-машинисток, к которому теперь относилась и я, не будут здесь привечать еще долго, наверное не один десяток лет, а быть может, и вовсе никогда сюда не пустят.
Я стала появляться в Темпле все реже. Я заходила туда лишь по случаю, когда выполняла заказы по соседству. И вот однажды, в очередной раз подойдя к доске, я возмущенно застыла, обнаружив, что какой-то наглец прикрепил небольшой листочек прямо поверх моего объявления.
Преисполненная праведного гнева, я было собралась сорвать листок, как вдруг обнаружила, что это визитная карточка. Увидев фамилию на ней, я окаменела, став похожей на одну из статуй, украшавших район. На визитке значилось: «Нортон». Записка, адресованная мне на карточке, была еще более завораживающей: «Мисс Хаксли, мне требуются Ваши услуги. Пожалуйста, зайдите ко мне. Иннер-Темпл, дом 17».
Я посмотрела по сторонам, окинув взглядом безлюдные переулки. Мне очень хотелось кричать от переполнявших меня чувств. Из всех адвокатов, работающих в этом районе, на наживку клюнул лишь один, причем именно тот, кто был нам нужен! Разве это не везенье?
А вдруг это вовсе не счастливое стечение обстоятельств и мистер Нортон каким-то образом узнал о том, что я отчасти выполняю просьбу Ирен и, значит, тоже сую нос в его семейные дела? Мне вспомнился рокочущий, преисполненный гнева голос, громыхавший за занавеской в гостиной, и тяжелые звуки шагов на лестнице, когда наш незваный гость спускался вниз, к ожидавшему его кэбу.
Вспомнилось мне и снедавшее меня любопытство. Мне до смерти хотелось увидеть вспыльчивого мистера Нортона своими глазами. Я нисколько не сомневалась, что старый Нортон окажется гадким и омерзительным. Он ведь страшно обидел Ирен, а это редко кому удавалось.
Открепив визитку от доски с объявлениями, я отправилась бродить по узеньким улочкам в поисках нужного дома. Миновав здешнюю церковь, я поспешно прочитала молитву, попросив Всевышнего о защите, и наконец остановилась перед четырехугольным домом под номером семнадцать.
Я постучала.
– Заходите, – произнесли из-за двери баритоном.
Переступив порог, я оказалась в крошечном, как чулан, кабинете, который был битком набит бумагами. Подле заваленного книгами стола сидел черноволосый мужчина и что-то писал. За его спиной стояла вешалка, на которой висело длинное пальто и (по моей спине пробежал холодок узнавания) роскошный бархатный цилиндр. Подобные цилиндры носило немало мужчин, но лишь один из них позволил себе устроить скандал моей подруге.
– Слушаю. – Джентльмен даже не поднял головы.
– Насколько… насколько я понимаю, вам нужна машинистка…
Джентльмен обратил на меня взгляд, и я застыла на месте от изумления. «Старому Нортону» было не больше двадцати пяти лет. Он оказался слишком молод не только для адвоката, но и для сына того чудовища, что я нарисовала в своем воображении. Я оцепенело глянула на визитку, обнаружив, что не заметила перед фамилией Нортон имя Годфри. Так, значит, передо мной вовсе не Джон! Должно быть, меня пригласил на службу сын негодяя, которого пыталась отыскать моя подруга! Но почему она ни о чем меня не предупредила? Она-то, в отличие от меня, видела Годфри. Кроме того, должна признать, что за всю свою жизнь я еще не встречала мужчины, который смог бы сравниться с Годфри красотой. Актеры, виденные мною на сцене в спектаклях Ирен, – не в счет.
Как правило, мужская красота оставляет меня равнодушной, уж слишком часто аппетитное на вид яблоко оказывается внутри с гнильцой, и чем оно румяней снаружи, тем больше гнилья внутри. Взять, к примеру, мой личный опыт. Кто бы мог подумать, что под пригоршней веснушек и, увы, слоновьими ушами Джаспера Хиггенботтома скрывается самовлюбленный эгоист? Впрочем, на этот раз я не могла не признать, что Нортон поразительно красив, причем особой мужской красотой, точно так же как Ирен была красива женской. Поэтому я была потрясена и тем, что моя подруга утаила от меня и этот факт.
– Прошу вас, присаживайтесь, – вежливо предложил мне Нортон. Вскочив, он смахнул кучу документов с массивного кресла без подлокотников – единственного в кабинете.
– Да у вас же нет места, – с сомнением пробормотала я. – Даже машинку поставить негде!
– Как только вы все это перепечатаете, – обворожительно улыбнувшись, он обвел руками груды бумаг, – место сразу появится. У меня есть еще один стол, вон там, его просто сейчас не видно, потому что он завален делами. Стул, кстати, там тоже есть.
Ворох папок, видимо польщенный тем, что на него обратили внимание, накренился и с шелестом медленно осыпался на пол.
Мы с мистером Нортоном вскочили и бросились вперед, пытаясь остановить необоримый поток. Признаться, нам это удалось. В смущении мы оба рассмеялись.
– Сами видите, мисс Хаксли, как я отчаянно нуждаюсь в вашей помощи.
– Но почему у вас так много бумаг?
– Потому что у меня много работы. Я только начал практику и вынужден браться за мелкие дела, сопряженные с жутким количеством писанины. Адвокатам постарше, разумеется, подобным заниматься скучно. Мне позарез нужна толковая машинистка.
– Вы говорите, что работаете совсем недавно. Как в таком случае вы собираетесь расплачиваться за мои услуги?
Нортон откашлялся и отвернулся, продемонстрировав точеный профиль, который Цезарь наверняка приказал бы чеканить на монетах.
– У меня есть кое-какие обязательства, с которыми, я полагаю, вскоре будет покончено. Что же касается денег, прошу вас не беспокоиться. В настоящее время я могу позволить себе расплатиться с кем угодно. Слушайте, – он обвел взглядом тесное помещение, – вы не будете возражать, если мы обсудим детали работы в более приятном месте? Давайте пройдемся по парку.
Я согласилась, и мы с Годфри Нортоном отправились гулять по парку Темпла. Я подумала, что Ирен… А, собственно, что сделала бы Ирен? Даже я не могла представить, как она отреагировала бы на происходящее.
– Вы должны понимать, мистер Нортон, что сама мысль нанять машинистку для работы в Темпле представляется достаточно радикальной, – осторожно заметила я. – На мое объявление ответили только вы.
– И как вы думаете, почему?
– Вы упрямец, имеющий на все свое мнение?
– Нет, – искренне рассмеялся Годфри. – Мне просто подумалось, что дама вроде вас выполняет подобную работу исключительно из-за того, что находится в нужде, потому что у нее нет другого выхода.
– Вы правы. Раньше я была гувернанткой.
– А до этого?
– Дочкой пастора.
– Он, разумеется, уже умер.
– Да. – Неожиданно перед моим мысленным взором предстал образ моего доброго отца. Я скучала по нему, хотя вспоминала нечасто. Боюсь, Годфри Нортону было неведомо подобное чувство, сколь бы отчаянно он ни защищал свою семью.
– Умер, оставив вас без гроша, – не без горечи промолвил он.
– Разве можно его винить?! В церкви капитал не сколотишь. Не для того она предназначена. Пока я не перебралась в Лондон, обо мне заботились прихожане. Переезд в столицу был моей ошибкой.
– Или наоборот – счастливым билетом, – промолвил адвокат, взяв меня за руку с таким сочувствием и так ласково, что я не нашла в себе сил высвободиться. – Только представьте, вы будете первой машинисткой в Иннер-Темпл. Подумайте, какая вам оказана честь! Кроме того, вы спасете меня от смерти: если вы не придете мне на помощь, я вскоре окажусь заживо погребенным под ворохом бумаг.
Его обаяние было столь же необоримо, как и очарование Ирен. Я непременно пошла бы к нему работать, вне зависимости от просьбы подруги. Мне представлялось совершенно очевидным, что джентльмен в беде и ему нужно как можно быстрее помочь привести дела в порядок. В прошлом я нередко подобным образом приходила на выручку отцу, помогая ему готовиться к службе и разбирая корреспонденцию.
– Значит, мы договорились? – спросил мистер Нортон и протянул мне ладонь для рукопожатия, которое должно было скрепить сделку.
– Когда мне приступать? – спросила я, пожав ему руку.
– Завтра. Начните с исков. Покончив с ними, мы освободим стол. Груду бумаг, занимающую стул, я беру на себя. Разберусь с ней сегодня вечером.
Я буду работать в крошечном кабинете, посреди Темпла, напоминающего отсутствием женщин мужской монастырь, а рядом со мной будет сидеть враг Ирен, который, возможно, владеет Бриллиантовым поясом… Положение, в котором я очутилась, показалось мне столь нелепым, что я расхохоталась.
