Кэрол Дуглас - Доброй ночи, мистер Холмс!
– Жаль, что я не смогла ему рассказать ничего конкретного, – вздохнула подруга.
– Мистер Тиффани сказал, что неудача постигла и других мужчин, более опытных, чем ты.
– Да, это так, – рассмеялась Ирен. – Я бы сочла, что у него есть чувство юмора, однако он не шутил, уравняв меня с мужчинами, – просто не обратил внимания на несообразность своей фразы. Кстати, он дал понять, что Бриллиантовый пояс пытался отыскать сам Шерлок Холмс.
– Холмс? Мне где-то уже доводилось сталкиваться с этой фамилией.
– Естественно, ты читала о нем в газетах. Помнишь заметку о сыщике-консультанте? Том самом, который помог поймать несчастного мистера Хоупа.
– Ах да, конечно. Ну что ж, дело закрыто, и теперь ты можешь с чистой совестью забыть о бриллиантах и сосредоточиться на карьере.
– Как и ты, моя милая Нелл, – с очаровательной улыбкой ответила Ирен. – Боюсь, в ходе своего маленького расследования я слишком часто отвлекала тебя от твоих занятий машинописью.
– Вовсе нет. Кстати, сегодня днем у меня встреча с заказчиком на Стрэнде.
– А у меня, – Ирен надела отороченную мехом шляпку, великолепно защищавшую от пронизывающего холодного ветра, – назначена встреча с миссис Стокер на Чейни-Уок. Я собираюсь расспросить ее о местонахождении золотого крестика Оскара Уайльда. – С этими словами она закрепила шляпку угрожающего вида длинной булавкой.
На этом мы расстались, поспешив по делам: я, как это часто случалось, пешком, Ирен – в экипаже.
Аптекарь на Стрэнде хотел, чтобы я заново перепечатала видавший виды список самых разных химических соединений. Весь день я просидела над заляпанными реактивами бумагами, пытаясь разобраться, что в них написано. Надо признаться, что такие слова, как «хлористоводородный» или «альгинат натрия», равно как и названия трав вроде «мышьяка» и «недотроги мелкоцветковой», мне не всегда удавалось напечатать правильно с первого раза.
Вернувшись домой измученной, с затекшей шеей и головной болью, я обнаружила, что Ирен все еще нет, а в гостиной сидит какой-то странный человек, который явно чувствует себя в нашей квартире как дома.
– Вы, наверное, из агентства Пинкертона, ищете Ирен, – достаточно грубо сказала я, застыв на пороге. – Я так понимаю, миссис Минуччи впустила вас по ошибке.
Молодой человек в простеньком клетчатом костюме кивнул и пожал плечами.
– Я допускаю, что, возможно, у вас важное и срочное дело, однако это нисколько не оправдывает вашего поведения. Почему вы себе позволяете сидеть у нас в квартире в головном уборе и перемазанных грязью ботинках?
– Прошу прощения, – равнодушно буркнул он. Вытащив из одного кармана портсигар, а из другого спички, он закурил папиросу.
Я с многозначительным видом принялась махать руками, разгоняя дым, но тут мне в голову пришла жуткая мысль. А вдруг передо мной не гость, а преступник?
– Я требую, чтобы вы немедленно ушли, сэр, – заявила я. – Это моя квартира, и я желаю знать, по какому праву вы здесь так вольготно устроились! Ну же! Смотрите, вот позову хозяина мистера Минуччи, и он выставит вас вон.
Незнакомец встал. Наконец-то его проняло.
– Никуда я не уйду, – с хрипотцой промолвил он.
– Тогда уйду я. – В голосе мужчины я почувствовала завуалированную угрозу. Попятившись в коридор, я мысленно себя обругала. Зачем я полезла в квартиру, когда видела, что там чужак?
– Пожалуйста, не уходите, мисс Хаксли, – ласково промолвил молодой человек, видимо опасаясь, что я убегу. – Моя добрая подруга Ирен Адлер очень лестно о вас отзывалась. Я и не думал, что вы запаникуете.
– Я и не паникую! – остановилась я на лестничной площадке, чтобы опровергнуть обвинение в трусости. Свою ошибку я поняла слишком поздно.
Мужчина тихо рассмеялся и подошел ко мне, ступая грациозной, уверенной львиной походкой. В тусклом свете одного-единственного газового фонаря я с ужасом поняла, что, если меня кто-нибудь попросит описать незнакомца, я ничего не смогу толком сказать. Рыжие бакенбарды, усы, неброский клетчатый костюм, на удивление невинные черты лица – и больше к этому добавить нечего.
– По крайней мере, сэр, снимите шляпу в присутствии дамы, – резко сказала я, пытаясь воскресить иллюзию обычной беседы.
Честно говоря, я опасалась, что в следующий момент незнакомец проломит мне голову ударом черной трости, а потом ограбит квартиру. Хотя на что у нас с Ирен можно позариться?
Я живо представила, как кубарем качусь вниз по лестнице, ударяясь головой о ступеньки. А потом обо мне опубликуют в газетах скромную заметку: «Трагическое несчастье с пасторской дочкой. Загадочный свидетель скрылся в неизвестном направлении». Воображение услужливо нарисовало Ирен Адлер, горестно заламывающую руки на моих похоронах и клянущуюся пойти на край света, чтобы отыскать злодея.
– Ну ладно, мисс, – несколько грубовато ответил молодой человек. Одной рукой он вытащил папиросу изо рта, а другой одновременно стащил с головы котелок.
На плечи незнакомца обрушился водопад густых каштановых волос.
– Ирен! Ах ты чудовище! Ты представляешь, как меня напугала? – Теперь мы стояли лицом к лицу. Табачный дым клубился подобно туману. – Что этот маскарад означает? Надеюсь, ты не станешь меня уверять, что тебе дали мужскую роль?
– Не стану, – успокоила меня подруга уже своим нормальным голосом и крутанулась на месте, демонстрируя свой наряд. – Ну как, мне удалось тебя провести?
– Да я чуть не померла! Как у тебя получилось так похоже изобразить мужчину?
– Долгие тренировки. Ты просто не представляешь, сколько всего можно добиться, когда на тебе вместо чулок брюки. Плечи такие широкие благодаря специальным мягким вставкам. Мужские руки? С этим посложнее. Тут мне помог театральный клей, на который я насадила волоски. Кстати, как тебе мои накладные бакенбарды? Котелок прикрывает уши, причем его можно натянуть чуть ли не до кашне, благодаря которому шея выглядит толще. Кроме того, это, – она показала дымящуюся папиросу, мастерски зажатую между указательным и средним пальцами, – способно развеять последние сомнения. На людях курят только мужчины.
– Не только на людях, но и вообще, – поправила я.
– Ты и вправду так думаешь? – Загадочно улыбнувшись, Ирен деликатно затянулась. После целого дня за пишущей машинкой среди ароматов реагентов мне едва не сделалось дурно от вида курящей подруги.
– Но зачем тебе все это? – спросила я, встав на пороге и глядя, как Ирен опускается обратно в кресло.
– Сегодня вечером мне нужно обстряпать кое-какое дельце. Мы очень плодотворно побеседовали с миссис Стокер. Теперь настала пора переходить к следующему этапу моего расследования.
– И что, ты вот так просто расспросила ее о крестике Уайльда и она тебя не выставила вон за дерзость?
– С чего ей меня выставлять? Я ей не дерзила.
– Слушай, у меня раскалывается голова, я страшно перепугалась, так что, может, просто расскажешь, что там у тебя сегодня произошло?
– Тогда садись и слушай. Все на удивление просто. – Ирен подняла взгляд к газовой лампе под потолком. – Мистеру Оскару Уайльду может и не понравиться то, что он от меня узнает, однако в том, что Флоренс Стокер не желает возвращать этот дурацкий крестик, нет ничего загадочного или мелодраматичного.
– Но в чем тогда дело? Почему она его не отдает?
– Да потому, что ей нечего возвращать! Она его потеряла, хотя я думаю, его у нее украли. Одним словом, она просто стесняется признаться, что так небрежно обошлась с даром святого Оскара, который должна была хранить как зеницу ока. Представь, как он расстроился бы, узнав о судьбе своего подарка. Для него это стало бы настоящим ударом. А вдруг после этого он целую неделю не сможет придумывать новые афоризмы?
– И как ты думаешь, кто украл этот крестик?
– Хотя муж Флоренс Стокер человек искусства, сама она поддерживает в доме идеальный порядок. Сильно сомневаюсь, что она потеряет даже иголку, не говоря уже о крестике, который стоит гораздо больше. Крестик относится к той категории вещей, которые любят прикарманивать слуги, надеясь, что пропажу никто не заметит.
– Значит, у тебя есть подозреваемый.
– Подозреваемая. Твоя предшественница.
– Моя предшественница? Что ты этим хочешь сказать?
– Я говорю о служанке, которая по воскресеньям подавала чай во время собраний. Полагаю, она намеренно обварила Джимми Уистлера, чтобы ее уволили побыстрее. Из дома пропала масса самых разных мелочей. Брэм Стокер считает, что во всем виноваты эльфы.
– Чего еще от него ждать. Он же ирландец.
– Я тоже, – парировала подруга. – Наполовину.
– Ирен, я вовсе не хотела тебя задеть. На самом деле ирландцы довольно… довольно…
– Милы, но их не понимают, – закончила за меня Ирен. – Знаю, ты в них души не чаешь. Особенно ты обожаешь мистера Оскара Уайльда.
