Чудовище маякаи другие хонкаку - Осака Кейкичи

Бессмысленное и угнетающее расследование продолжилось еще некоторое время, пока машина не въехала на крутой участок в виде перевернутой S без ограждения. Раздосадованный лейтенант прищелкнул языком. Машина двигалась к перевалу Хаконэ, но после первого крутого поворота изменила направление и смотрела теперь в сторону, противоположную перевалу Дзиккоку.

Конец S-образного участка напоминал большую С с почти горизонтальным основанием. Машина миновала дорожный знак в виде перевернутой L и уже проехала после него двадцать метров, когда Оцуки вдруг резко выпрямился, как будто что-то увидел.

– Остановите машину!

Полицейский тут же нажал на тормоза.

Оцуки открыл дверь, вылез на подножку и крикнул полицейскому за рулем:

– Пожалуйста, сдайте немного назад. Да, вот так. Еще. Достаточно.

Никто не понимал, что происходит.

Оцуки вернулся на свое место, приняв то же сидячее положение, в котором находился до этого.

– А теперь поезжайте вперед, – дрожащим от волнения голосом произнес он, – но прошу вас сделать это как можно медленнее. Так, в том купе не горел свет, значит, и у нас внутри машины должно быть темно. Выключите свет.

Свет погас, и машина снова тронулась с места.

– В чем дело? – не вытерпел лейтенант, и его голос раздался в темноте.

– Кажется, я начинаю понимать. Начинаю постигать истинный смысл того, что произошло. Полагаю, это здесь.

– Что здесь?

– Потерпите немного и увидите.

Машина медленно возвращалась к тому месту, где остановилась раньше. Это было как раз перед последним поворотом С-образного участка. Дорога резко уходила влево – на запад – и единственное, что можно было видеть в свете фар, это чернильную пустоту ущелья.

Оцуки глядел прямо перед собой, и вдруг вскрикнул:

– Вот здесь! Остановите машину!

– Где? – спросил лейтенант.

– Сейчас это исчезло. Но вернется. Оттуда вы не увидите. Наклоняйтесь сюда.

Лейтенант наклонился вперед, и его голова оказалась почти впритирку со щекой Оцуки, который пересел на водительское сиденье и смотрел прямо перед собой.

– Здесь ничего нет.

– Сейчас появится. Вот оно! Только не снаружи машины, а прямо перед вами, на лобовом стекле.

– Ах ты черт!

На поверхности лобового стекла прямо перед собой лейтенант отчетливо, крупным планом, разглядел яркий дорожный знак, – зеркальное отражение перевернутой L, – обозначающий невозможный поворот направо. Знак, однако, вскоре, утонул во тьме.

Дорога перед ними поворачивала налево, но внутри машины на короткое время появился дорожный знак, который указывал поворот направо!

– Когда вы увидели проекцию на лобовом стекле, вы правильно сделали, что повернули голову назад, – впечатленный Оцуки похлопал лейтенанта по плечу.

Сзади за сиденьями в квадратном стеклянном окошке просматривался кусок дороги, тускло подсвеченный красными габаритными огнями задних фар в обрамлении кромешной тьмы. Однако они ясно могли видеть дорожный знак, выплывший из темноты и чем-то ярко освещенный. Они проехали мимо этого знака на обочине. Указатель возник, словно мираж, в темноте и тут же снова исчез. Объект то появлялся, то исчезал, оставляя яркий след изображения в глазах тех, кто находился в машине.

– Это был трюк, устроенный самой Судьбой, – сказал Оцуки. – Луч света исходит от авиационного маяка на другой стороне этого небольшого холма рядом с нами и падает сюда под углом. Дорожный знак в темноте предупреждает нас о правильном направлении, указывая поворот налево. Но когда этот луч отражается от дорожного знака, изображение проецируется зеркально через заднее окошко на лобовое стекло автомобиля, указывая поворот направо. Внутри купе освещение включено не было, воздух в ущелье чистый, а фары били далеко в темноту. Кроме того, лобовое стекло имеет некоторый угол наклона, поэтому увидеть его может только человек на водительском сидении, когда наклоняется чуть-чуть вперед. Но даже тогда ложное изображение появляется лишь на некоторое время, и вряд ли кто-то в нормальных условиях ошибочно принял бы его за настоящий дорожный знак и съехал в ущелье.

– Теперь мне все ясно. Давайте организуем спуск.

Следуя приказу лейтенанта, все мужчины вышли из машины и встали на краю обрыва. Присев на корточки в свете фар, они быстро обнаружили следы в траве рядом с дорогой, которые, по всей видимости, принадлежали упавшему в ущелье купе.

– Мы можем спуститься ниже, склон здесь пологий, – сказал лейтенант Нацуяма и начал спускаться вниз, направляя луч фонарика на каменистую поверхность.

– Лейтенант, – раздался голос Оцуки за спиной детектива, – вы нашли улики, подтверждающие, что убийцей является дочка Хорими?

– Я нашел орудие убийства, – ответил лейтенант. – Это был изящный женский нож с гравировкой «В честь празднования твоего семнадцатого дня рождения». Датировано февралем этого года. А Томико семнадцать в этом году.

Оцуки молча кивнул и с помощью рассеянного света проложил себе путь вниз по травянистому склону горы.

– Лейтенант, когда вы рождаетесь, вам исполняется один год. Когда вы празднуете свой первый день рождения, вам уже два. Когда вам три – вы празднуете свой второй день рождения. Так что, если говорят, что кому-то семнадцать лет, значит, он празднует свой шестнадцатый день рождения.[24]

– А, что? – Лейтенант резко повернул голову.

– Лейтенант, если надпись на ноже говорит, что это подарок к семнадцатому дню рождения, значит имениннику на самом деле восемнадцать лет.

– Восемнадцать? – ошеломленный лейтенант на мгновение замер, но потом быстро достал из кармана записку и дрожащей рукой развернул ее. – Слушайте... мне ужасно неловко. Вы, конечно, совершенно правы. Но у нас есть восемнадцатилетняя девушка.

– Кто бы это мог быть?

– Служанка, Тосия!

В этот момент фонарик лейтенанта выхватил несколько крупных следов крушения на плоском участке горного склона.

– Должно быть, здесь машина перевернулась, – оживился Оцуки. – Она должна быть где-то рядом. Давайте поторопимся.

Группа начала молча расходиться веером. Стали попадаться какие-то сорняки и неведомые колючие кустарники. Внезапно Оцуки достал из сухих зарослей запасное колесо купе. Мужчины безмолвствовали, но их тревога росла. Маленькие огоньки крест-накрест чертили по поверхности горы, и единственным звуком был хруст ботинок, спешащих по склону. Вдруг лейтенант остановился как вкопанный.

Не было никаких сомнений, что прямо перед ними в небольшой ложбинке, черным днищем кверху, лежал кремовый купе.

Лейтенант и Оцуки, молчавшие все время, пока спускались вниз, с силой распахнули перевернутую дверцу машины.

– Черт! – вырвалось у лейтенанта. Машина была пуста. Но потом Оцуки, присев на корточки, поднял с водительского сидения несколько окровавленных, спутанных прядей седых волос.

Купе было в ужасном состоянии. Мелкие осколки разбитых стекол усыпали все вокруг. Заднюю ось согнуло пропеллером, пассажирскую дверцу вырвало, и она куда-то отлетела.

Внезапно кто-то из мужчин заметил кровавый след, тянувшийся от вырванной дверцы до подлеска. Убийца чудом выжил в катастрофе. Они двинулись по следу.

– Значит, у девушки седые волосы. Можно, я полюбопытствую, какие улики вы нашли? Покажите мне этот ваш нож.

Раздраженный замечанием Оцуки, лейтенант нехотя вытащил из кармана нож, завернутый в носовой платок.

Оцуки взял нож и при свете фонарика изучил гравировку на рукоятке из слоновой кости. Его глаза заблестели, и он окликнул лейтенанта.

– Разве дата ни о чем вам не говорит? Тогда вы, должно быть, слепы. Человек, который отмечает свой день рожденья двадцать девятого февраля, конечно же, двадцать девятого февраля и родился. Но двадцать девятое февраля бывает только в високосные годы. Значит, день рожденья у него один раз в четыре года. Как вы думаете, сколько сейчас лет человеку, который подобным образом отмечал свой день рожденья семнадцать раз? Шестьдесят восемь!