Найо Марш - Убийство в частной клинике. Смерть в овечьей шерсти (сборник)
Анджела и Найджел сели рядом и принялись читать. Инспектор позвонил Фоксу, который в это время находился в Скотленд-Ярде.
– Привет, Братец Лис. Новости есть?
– Здравствуйте, сэр. Боюсь, у меня для вас не много новостей. Инспектор Бойз поработал с родословной жертвы. Там кое-что набралось. Отец сэра Дерека был, как говорится, с приветом – очень странным престарелым джентльменом. Двоюродный дедушка вообразил себя родней королевской семьи и довольно своеобразным образом порешил себя садовничьим ножом. Двоюродная бабушка затеяла какое-то религиозное дело, но ее быстро успокоили. Кажется, ей нравилось прилюдно раздеваться.
– Вот как? А что с Рут?
– Сразу после того, как вы мне позвонили, я заглянул в ее дом под предлогом, что мне необходимо осмотреть бак горячего водоснабжения, и выпил чаю с поварихой и горничной. Они оказались разговорчивыми дамами и охотно распространялись о l’affaire O’Callagan [9] . – Фокс предпринял один из своих экскурсов во французский язык. – Они хорошо относятся к Рут, нет сомнений, но считают ее немного эксцентричной. Она была очень привязана к брату и совершенно сбрендила из-за того фармацевта – Гарольда Сейджа. Он ее частенько навещает. Горничная сказала, что, по ее мнению, они крутят амуры. Мисс О’Каллаган принимает много лекарств.
– И запивает мятной содовой. Что-нибудь еще?
– Ценная информация, сэр: мистер Сейдж – коммунист.
– Ну и ну! Вот это изюминка, Фокс.
– Я бы сказал, еще какая! Везде оставляет левацкую литературу. Повариха показала мне брошюру – писанина Марка Баркера.
Аллейн посмотрел в дверь кабинета, где Найджел и Анджела склонили друг к другу головы над книжицей в обложке алого цвета.
– Как по-вашему, мисс О’Каллаган симпатизирует его взглядам? – спросил он.
Фокс задумчиво высморкался.
– Похоже, что нет. Нина, так зовут служанку, заявила, что мисс О’Каллаган пыталась повлиять на него и направить в другую сторону. Она сказала, подчеркнув, что это только ее мнение: если бы сэр Дерек узнал, что у них происходит, его бы удар хватил.
– Вполне вероятно. Вы хорошо поработали, Фокс. Имеете успех у дам.
– В помещении для прислуги я чувствую себя в своей тарелке, – усмехнулся полицейский. – А эта повариха – дамочка очень даже ничего. У вас ко мне все, сэр?
– Все, если у вас больше нет сплетен. До скорого.
– Хорошо, сэр. Au revoir [10] .
– Пока, старый греховодник.
Аллейн вернулся в кабинет и пересказал суть того, что услышал от Фокса.
– Постарайтесь что-нибудь разнюхать об этом Сейдже – свете очей мисс О’Каллаган. Не исключено, что сегодня вечером он тоже будет там. Подождите, я только переоденусь. Всего пять минут. Попросите Василия вызвать такси, а сами пока что-нибудь выпейте.
Он исчез в крохотной гардеробной, и оттуда по-слышалось громкое мелодичное насвистывание.
– Дорогая, – заметил Найджел, – все как в былые времена: мы с тобой на тропе войны.
– Только не вляпайся, как в прошлый раз, в неприятности!
– Тогда так получилось, потому что я был сильно влюблен и не мог ни о чем думать.
– Неужели? А теперь любовь прошла?
– Ты так считаешь? Правда?
– Найджел, сейчас не время для пикировки.
– Согласен.
В гостиной воцарилась тишина, только слышалось насвистывание инспектора. Он выводил мелодию: «Эй ты, Робин, храбрый Робин, ты доволен ли женой?» [11] Вскоре он вернулся, разительно переменившись: подбородок вымазан, в дурно сшитом костюме из дешевой шерсти, в убогом крикливом плаще, с кепкой на голове, из-под которой на лоб выбивалась челка, с безобразным шарфом на шее и в остроносых ботинках.
– О! – воскликнула Анджела. – Я этого не вынесу. Вы всегда так хорошо одеваетесь и так прекрасно смотритесь!
К изумлению Найджела, инспектор покраснел и, кажется, впервые с тех пор, как они познакомились, не нашел что ответить.
– Вам никогда не говорили, что вы красавец? – невинно продолжила она.
– Фокс от меня без ума, – буркнул Аллейн. – Батгейт, что вы стоите и глупо улыбаетесь? Вы распорядились насчет такси? Что-нибудь выпили?
Ничего из этого Найджел не сделал. Но вскоре положение было исправлено, и через пару минут они уже сели в такси.
– Последнюю часть пути пройдем пешком, – объявил Аллейн. – Вот ваши пригласительные. Эти три билета мы достали не без трудностей. Братство ограничивает к себе доступ. Будьте осторожны. Не забывайте, что «Таймс» критиковала меня за то, что, расследуя дело Фрэнтока, я прибегал к помощи интеллектуальной молодежи. Повторите урок.
Анджела и Найджел хоть и заговорили наперебой, но все-таки сумели изложить суть инструкций.
– Сейчас только двадцать минут двенадцатого. Мы приехали рано, но там уже много людей. Если повезет, засеку Бэнкс, и вы к ней сразу подберетесь. Если нет, подгребете к ней позже. Я буду неподалеку от двери. Когда станете выходить, пройдите рядом. И если вам покажут Сейджа, кивните в его сторону, но так, чтобы я тоже мог понять. Ясно? Вот и хорошо. Здесь выходим, чтобы нас не заподозрили в снобизме.
Аллейн попросил водителя остановиться. Они находились неподалеку от реки, воздух был сырым и прохладным, но бодрил. На Темзе продолжалось активное ночное судоходство, и река, погруженная в свои заботы, жила собственной, отделенной от города жизнью. Здесь царили черные, влажные тени, преломленные на воде огни и темный поток стремящейся к морю реки. Водный мир Лондона готовился к ночной работе. По сравнению с сигналами корабельных сирен и тяжелым плеском волны о камень уличный шум тут казался далеким и не важным.
Аллейн повел их коротким путем вдоль набережной, а затем свернул у станции метро «Блэкфрайарс». Они вышли на маленькую улочку, напоминавшую изображение на гравюре. Единственный фонарь образовывал во мраке ореол, и от этого черные, словно типо-графская краска, тени становились гуще. За фонарем вниз круто уходили каменные ступени. Они спустились по ним и оказались в узком переулке. Сделали еще несколько поворотов и наконец очутились перед железной лестницей.
– Сюда, – сказал Аллейн. – Мы пришли.
Они поднялись на металлическую площадку, от которой стало холодно ногам. У закрытой двери стоял мужчина и, сцепив руки, дул на пальцы. Аллейн показал ему пригласительный билет, и он изучил его, осветив электрическим фонариком. За Аллейном подошли Анджела и Найджел. Охранник направил луч на их лица, чем немало смутил.
– Новенькие? – обратился он к Найджелу.
– Да, – кивнул тот. – И очень волнуемся. Интересное будет собрание?
– Надеюсь.
Охранник открыл дверь позади себя, и они, переступив порог, оказались в узком коридоре, освещенном единственной лампой в противоположном конце. Под лампой стоял еще один охранник и внимательно наблюдал, как они приближаются. Анджела взяла Найджела за руку.
– Привет! – бросил Аллейн.
– Добрый вечер, товарищ, – весомо ответил охранник. – Ты рано сегодня.
– Точно. Много людей собралось?
– Пока нет. Покажите, пожалуйста, ваши билеты. – Он повернулся к Найджелу. – Вы в первый раз?
– Да.
– Назовите ваши фамилии, товарищи.
– Это что-то новенькое, – удивился Аллейн.
– Указание из штаба. Приходится соблюдать осторожность.
– Правильно. Я привел мисс Нортгейт и мистера Батерстона. Они друзья товарища Марка Баркера. – Он продиктовал фамилии по буквам, и охранник записал. – Приехали из Клерминстер-Стортона, графство Дорсет, и оба вполне благонадежны.
– Что хорошенького в ваших краях? – спросил охранник.
– Чего там хорошего? – поморщился Найджел. – Одни помещики, буржуи и забитые трудяги.
– Глаза бы на них не смотрели! – бойко поддакнула Анджела.
Мужчина громко расхохотался.
– Вот именно. Подпишите, пожалуйста, ваши карточки.
Они с трудом вспомнили свои новые фамилии и поставили подписи внизу двух картонных карточек, судя по всему, снабженных профессиональными элементами секретной защиты. При этом Анджела ощутила неловкость. Пока они этим занимались, с улицы кто-то вошел. Охранник забрал карточки, открыл дверь и повернулся к пришедшему. Увлекаемые Аллейном, Анджела и Найджел переступили порог, и дверь за ними сразу закрылась.
Они оказались в большом помещении, которое все еще напоминало склад. С потолка свисало шесть канцелярских светильников в фарфоровых абажурах. Оштукатуренные стены давно требовали ремонта. С них смотрели несколько великолепных по дизайну советских агитационных плакатов. Фигуры русских выглядели странно в этом месте. В дальнем конце был сооружен грубый помост. За ним на стене – увеличенная фотография Ленина, задрапированная не совсем чистыми кумачовыми лентами из муслина.
В помещении находилось человек тридцать. Они стояли небольшими группами и разговаривали. Кое-кто сидел на стульях и скамьях, обращенных к сцене. Найджел попытался определить, кто есть кто. Он решил, что один из них – журналист, двое – недоучившиеся студенты, трое – учителя государственных школ. Были также наборщики, лавочники, парочка писак и несколько безликих граждан, которые могли оказаться кем угодно – от художников до коммивояжеров. Объявились две девушки студенческого вида, но поскольку Аллейн не обратил на них внимания и не подал знака, Найджел понял, что ни одна не похожа на медсестру Бэнкс. Инспектор явно приходил сюда не в первый раз. Он поздоровался с мужчиной среднего возраста и, судя по выражению лица, невоздержанного характера и без зубов. Тот хмуро ответил и вскоре возбужденно заговорил о недостатках некоего Сейджа.
