Сергей Мухин - Секретный архив Шерлока Холмса
Холмс ходил и рассматривал с помощью свечи углы. Наконец он повернулся ко мне.
– Всё ясно. Жертву, видимо, поджидали вон там, – и он махнул в сторону одного из тёмных углов. – Там есть характерные отметины от подкованных ботинок, таких же, как и в комнате. Правда, за прошедший месяц пыли набралось изрядно, но всё же след читаем.
– Холмс, так почему вы решили, что это убийство? – напомнил я моему другу, что мне не удалось постигнуть ход его размышлений.
– То небольшое отверстие, – начал объяснять он, – через которое я просовывал проволоку, использовалось для продевания сквозь него нитки, с помощью которой и была опущена щеколда, чтобы создать иллюзию, что дверь закрыта изнутри – с обеих сторон отверстия остались в пыли следы от этой нитки. Так-то, Уотсон.
Следующие два дня я всё же решил уделить внимание своему здоровью и поэтому старался побольше гулять. Холмс редко появлялся дома, собирая сведения, которые, возможно, могли быть так или иначе связаны с этим делом. Как-то, возвращаясь с очередной прогулки, я неожиданно увидел, что с противоположной стороны к нашему дому приближается озабоченный Холмс.
– У меня к вам дело, – промолвил Холмс, едва мы поздоровались и вместе поднялись по ступенькам.
Нам открыла миссис Хадсон, которая шёпотом сообщила, что нас ожидает посетитель:
– …и он весьма странный человек.
– Что же в нём странного, миссис Хадсон?
– Он выглядит как вы, – ещё тише проговорила она.
– Что это значит? – спросил Холмс удивлённо, но в то же время настороженно.
– Я даже сначала очень удивилась, – продолжила наша квартирная хозяйка, – когда открыла ему дверь. Он вошёл так, как будто это были вы.
– Спасибо, миссис Хадсон. Ну что, Уотсон, вы готовы увидеть двух меня одновременно?
– Готов, Холмс, – ответил я и перехватил трость так, чтобы можно было её использовать как дубинку.
Когда мы вошли, то увидели нашего посетителя сидящим на кресле, повёрнутом в нашу сторону. Он сидел спиной к окну, поэтому разглядеть его пока ещё было трудно.
– Долго вы поднимаетесь, господа, – приветствовал нас незнакомец. – Прошли давно, а потом пропали. Хотел уже спускаться за вами.
– Кто вы такой? – спросил Холмс, подходя к своему гостю и бесцеремонно разглядывая его.
– А вы не узнаёте?
– Нет. И должен признать, – Холмс покивал головой, – что вы или тот, кто вас нарядил, постарались на славу. Но знаете, – Холмс повернулся к нему спиной и уселся в свободное кресло, попутно делая жест сесть и мне, – незнакомец, мной выглядеть тоже небезопасно, – усмехаясь, и доставая из портсигара сигарету, произнёс мой друг. – Рассказывайте, что случилось.
Гость после этого как-то сразу поник. Несмотря на обилие грима, глаза выдавали его. Именно поэтому он был как на виду. Незнакомец держался уверенно, но его глаза выражали страх, который мой друг сразу же заметил.
– Мне очень нужна ваша помощь, мистер Холмс, хотя я и не заслуживаю её. Моё имя Джордж Олдфилд. – Он поднял голову, пытаясь понять, какую реакцию вызвала огласка его имени. Но, видимо, не разглядев ничего, с сожалением произнёс: – Я поставляю шейхам английских девушек.
– И вы считаете, что этим признанием расположите нас к себе? – возмущенно спросил я его.
– Нет, что вы, доктор Уотсон, я даже и не думал об этом. Но у меня нет другого выхода, как признаться во всём.
– Мистер Олдфилд, ближе к делу, – вмешался Холмс, который весь превратился в слух.
– Да, конечно, мистер Холмс. Я буду краток. В прошлом месяце я почувствовал внимание к своей персоне и, предполагая, что это полиция, вынужден был сменить подряд несколько квартир, чтобы избежать встречи с ней. На всякий случай сменил и имя. Лишь после этого я успокоился, но два дня назад мне нанесли тяжелейший удар прямо в сердце – похитили мою единственную дочь Эмили! Понимаете! – он чуть не кричал.
– Мистер Олдфилд, успокойтесь и продолжайте. Мы внимательно вас слушаем.
– Бедная моя девочка. Её мать, Адель Бленкенсоп, умерла, когда Эмили едва исполнилось три года. Они требуют меня в обмен на неё. Я на всё готов, но совсем не уверен, что с ней ничего не случится, если я сдамся им.
– Дочь знала, чем вы занимаетесь?
– Конечно же, нет. У меня есть и другой бизнес, связанный с торговлей хлопком и шерстью, в общем-то, успешный, который и позволял спокойно заниматься основным моим делом, не привлекая внимания.
– У вас есть недоброжелатели?
– Они есть у всех. А мне многие завидуют, очень прибыльный бизнес.
– Да уж, – поморщился Холмс. – Если бы не похищение человека, я бы не стал с вами даже разговаривать.
– Я всё понимаю, и клянусь, что как только всё разрешится, я брошу это дело…
– Мистер Олдфилд, рассказывайте подробности, иначе я не смогу вам помочь. Как вы узнали о требованиях?
– У меня есть верный помощник, Том, через которого эти негодяи и передали мне свои требования, – он замолчал.
– Повторяю, мистер Олдфилд, – сказал Холмс раздражённо, – рассказывайте всё. Что, мне из вас вытягивать каждую фразу?
– Простите, пожалуйста, я очень волнуюсь. Когда мне удалось скрыться от полиции, то единственной ниточкой, связывающей меня с внешним миром, остался Том. Я ему всецело доверяю, так как в своё время он доказал свою преданность спасением меня и моей малышки, когда мы были во Франции. Да и потом не раз помогал мне. Так вот, два дня назад моя дочь пропала из дома, который я снял для неё на то время, пока не уляжется эта история.
– Вы жили отдельно? – уточнил Холмс.
– Да. Я считал, что так для неё безопаснее. Охранник, бывший при ней длительное время, был найден убитым, и на его теле находился вот этот листок, который и принёс Том:
«Эмили у нас. Будьте один около Монумента в понедельник в 7 часов вечера. Советуем поторопиться. Не делайте глупостей».
Холмс взял листок, подошёл к столу и несколько раз при помощи лупы изучил послание.
– Буквы взяты из «Te Daily Telegraph». Отпечатков пальцев нет. Для наклейки использовали хлопковые перчатки. Это было вчера? Как он был убит?
– Да, это было вчера. Ему размозжили голову.
– Я могу увидеть тело?
– Нет, Том позаботился о нём, – мистер Олдфилд замолчал, а потом как бы спохватился: – А понедельник завтра.
– Да, – протянул Холмс, – времени у нас маловато…
– Что мне делать? – Мистер Олдфилд сидел весь поникший, заискивающе смотря на Холмса. – Они же убьют мою девочку, – не выдержав, вскричал он.
– Я могу поговорить с Томом?
– Не сегодня. Мы договорились, что он будет подстраховывать меня завтра, там мы и увидимся.
– Понятно, – Холмс замолчал, обдумывая ситуацию. Установившееся безмолвие било по ушам. Ни я, ни наш гость не решались нарушить её. Наконец Холмс заговорил:
– Мистер Олдфилд, завтра вы пойдёте на встречу, стараясь не выказывать того, что за вами может кто-то стоять, мы предпримем необходимые меры, о которых вам лучше не знать. Да, вы не принесли случайно с собой фотографии своей дочери?
Наш вечерний посетитель мгновенно, как будто только и ждал, вытащил откуда-то из-под одежды фотографический снимок и протянул его Холмсу. Тот посмотрел на него и положил на стол.
– Я оставлю, с вашего позволения, а сейчас мы изменим вашу внешность, и вы покинете нас. Пройдёмте ко мне в комнату.
Они поднялись и скрылись за дверью. Я остался и стал ходить по комнате, но вскоре сел, понимая, что не имеет смысла сейчас в одиночку, без Холмса что-то придумывать, гадать. Надо просто дождаться его и выслушать моего друга, а пока… а пока надо узнать, что нас сегодня ожидает на ужин. Эта конкретика сразу меня успокоила, и я отправился к миссис Хадсон справиться о том, чем она нас решила сегодня побаловать. В последнее время она нас удивляла, отыскав где-то какую-то старую книгу рецептов, и готовила, следуя ей, каждый раз всё более непривычно и, главное, вкусно…
Когда я вернулся, то застал Холмса сидящим за столом и что-то торопливо пишущим. Я окликнул его, но тот, не поднимая головы, махнул мне рукой, давая понять, что сейчас очень занят. Я прошёл к себе и переоделся. Я не знал, чего следует ожидать от завтрашнего дня и даже от сегодняшней ночи, поэтому решил, ничего не предпринимая, терпеливо ждать. А Холмс писал и писал. Но это продолжалось не очень долго, хотя стопка исписанных им листков оказалась весьма внушительной. Он разложил всё по конвертам, надписал их и, быстро одевшись, покинул комнату, бросив напоследок: «Через полчаса поужинаем»…
За ужином Холмс ни словом не обмолвился о предстоящем, полностью предаваясь трапезе, постоянно нахваливая приготовленное и рассказывая об экзотических блюдах, которые ему приходилось пробовать в богатых домах, говоря, что наша миссис Хадсон готовит гораздо лучше, при том, что использует в качестве продуктов то, что доступно, а не то, что трудно, а порой просто невозможно приобрести на рынках Лондона за разумные деньги. Я ел и слушал моего друга, иногда что-то уточняя, но не менял направленности разговора, понимая, что Холмс сейчас размышляет. Мы поели, и когда со стола было всё убрано, удобно расположились в креслах, закурили сигареты. Их я сегодня приобрёл у своего знакомого, который (периодически он поставлял мне неплохой табак) клялся, что подобного я ещё не пробовал. Они действительно оказались неплохими, и, не спеша вдыхая аромат, мы сидели, закрыв глаза, наслаждаясь им, а также той лёгкостью, которая была присуща этому сорту табака. Холмс не торопился, да и я не настаивал, хотя и ждал его рассказа. Вскоре он поднялся и, сходив в свою комнату, вернулся, держа в руке листки бумаги.
