Чингиз Абдулаев - Один раз в миллениум
— Пусть его Шальнев примет, — ответил Халупович.
Потом подумал немного, оглядел присутствующих и снова нажал кнопку аппарата, связывающего его с секретаршами.
— Нина, передай вниз: пусть охрана выпускает всех, кто хочет выйти. Я не думаю, что они спутают маленькую девочку с сотрудниками института.
— Она уже подросток, — чуть виновато поправила ого Нина.
— Ну пусть будут повнимательнее. Можно различить, когда идет подросток, а когда взрослый человек. Пожалуй, это даже лучше. Если девочка попытается выйти, мы ее увидим. И еще: пусть охрана досматривает ящики и большие сумки. Ты меня поняла?
— Да, — ответила Нина.
— Как смог пройти к тебе заместитель директора? — не удержалась Оксана. — У вас ведь перекрыты все двери. И лифт не поднимается до пятого этажа.
— С другой стороны все двери открыты до первого этажа, — пояснил Халупович. — Кроме того, один лифт поднимает только на пятый этаж. Мы специально так устроили, чтобы их посетители могли подниматься в институт, минуя наши четыре этажа. Они могут спуститься по лестнице на первый этаж и к нам подняться уже по другой лестнице. Или спуститься на своем лифте вниз, а затем подняться на нашем. Как видишь, ничего необычного.
— А если девочка просто заблудилась и поднялась на пятый этаж? — предположила Оксана. — И теперь не знает, как вернуться обратно?
— Ты же слышала, что сказал мой заместитель: они проверили весь пятый этаж. Девочки нигде нет. И никто се там не видел. Если бы кто-нибудь ее заметил, тогда можно было говорить, что она не знает, как вернуться. Но ее нет в здании!
— Прямо мистика какая-то, — заметила Оксана. — «Секретные материалы». Чем занимается институт над вами? Может, там ставят какие-нибудь закрытые опыты?
— Ну да, с колбасой или паштетом, — огрызнулся Халупович. — Это Институт пищевой промышленности. Они там углеводы определяли и белки. Никаких чудес там не бывало.
— Позвони в прокуратуру и вызови следователя, — настоятельно потребовала Оксана. — Пока мы здесь, тебе нужно принять решение.
Эдуард Леонидович перевел взгляд на молчавшего Дронго.
— Что делать? — спросил он. — Может, вы мне подскажете?
— Нужно понять, куда делась девочка, — мрачно ответил Дронго, — и кому было выгодно, чтобы она исчезла.
— А если мы ее не найдем?
— Вы хотите, чтобы мы обсудили эту тему все вместе? — уточнил Дронго.
— Конечно. Мы — все четверо — подозреваемые, — ответил Халупович.
— И я не думаю, что целесообразно что-то от нас скрывать, — добавила Оксана.
— Вы полагаете, что я могу быть достаточно откровенным и изложить вам свои подозрения? — поинтересовался Дронго.
— Безусловно, — кивнул Халупович.
— Пока единственный человек, кому могло быть выгодно исчезновение девочки, это вы, Эдуард Леонидович, — спокойно заметил Дронго.
— Вы так думаете? — невесело усмехнулся Халупович. — Получается, что сначала я убил бабушку, а потом подстроил похищение внучки. Но мотив? Зачем мне устраивать неприятности самому себе?
— Он прав, — кивнула Оксана, обращаясь к Дронго, — должны быть очень веские причины, чтобы совершить подобное преступление.
— Причины могут быть разные, — туманно заметил Дронго, — например, она могла знать о характере его отношений с Ниной.
— Что? изумился Халупович. — Что вы такое говорите?
Он непроизвольно вскинул руку и задел чашку с недопитым кофе. Чашка упала и разбилась. И все присутствующие вдруг заметили, что на лице Халуповича отразилось не только удивление, но и тщательно скрываемая тревога.
Глава одиннадцатая
— Что вы себе позволяете?! — несколько нервно воскликнул Эдуард Леонидович. Он наклонился, чтобы из ящика стола достать сигару. Было заметно, что он нервничает и пытается скрыть свое состояние за судорожными движениями.
— Вы сами просили меня начать разговор, — напомнил Дронго. — Учитывая, что у нас мало времени, я изложу вам только главные моменты, на которые сразу обратил внимание. Во-первых, у вашей секретарши Нины большая квартира. Если она успела развестись и получить прекрасную квартиру в центре, то не сомневаюсь: она доплатила очень большую сумму. Ведь квартира ее матери находилась в Митине. Допустим, что в этом вопросе ей помог ее муж. Во-вторых, вы сделали небольшую ошибку. Вчера, рассказывая мне о Нине, вы упомянули родившегося мальчика, отметив, что ему три года. И непроизвольно соврали, сказав, что Нина работает у вас два года. Тогда как сама Нина сегодня днем, до вашего приезда, на вопрос Оксаны Григорьевны, как давно она работает в вашей фирме, ответила, что около четырех лет.
И наконец, в-третьих, когда вчера я спросил вашего водителя, могла ли Нина появиться в вашей квартире, предназначенной для свиданий, он испугался и стал все отрицать. Я не утверждаю, что это ваш ребенок, но ваши отношения с Ниной кажутся мне не совсем такими, какими вы хотели бы их представить.
— Я так и думала! — раздался торжествующий голос Оксаны Григорьевны. — Эта наглая девчонка еще и развлекает тебя в перерывах.
— Как вам не стыдно? — нахмурилась Фариза. — Разве можно такое говорить?
— Разве я не права? — спросила Оксана, обращаясь к Халуповичу. Тот мрачно дымил сигарой. Потом сказал, обращаясь к Дронго:
— Мне нужно было сразу все вам рассказать. Вы правы. У нас были некоторые отношения. Но этой не мой ребенок. Она действительно развелась идействительно осталась одна с ребенком. И я просто пожалел ее. У Нины никого нет, кроме матери. Сначала я купил для Нины квартиру на Новой Басманной, но ей было трудно жить одной, поэтому я помог им переехать ближе, обменяв две их квартиры на одну. Но она здесь ни при чем. Она чудесная женщина, добрая, мягкая, исполнительная. Мне просто хотелось ей помочь.
— Ты всегда был добрым человеком, Эдик, — растрогалась Элга, тяжело вздохнув.
— А заодно и позабавиться с девочкой, — не успокаивалась мстительная Оксана. — Хорошо устроился, Халупович! Вся твоя жизнь была связана с бабами. Ну ты и кобель чертов. Даже секретаршу в покое оставить не мог. С другой тоже встречался?
— Нет, — покачал головой Халупович, осторожно кладя сигару в пепельницу. — И не нужно в таком тоне, Оксана. Я не ангел, конечно, но и не кобель, как ты говоришь. У меня на самом деле было не так уж и много женщин.
— Вижу, — показала рукой на своих соседок Оксана, — устроил себе гарем. Собрал своих подруг и в результате подставил. Эта твоя девочка наверняка знала, где ты проводишь время. И, конечно, побывала там, чтобы отравить воду. А я-то, дура, думала, что это тебя хотели отравить, а твоя домработница лишь по ошибке эту воду выпила. Но теперь понимаю, как все было. Нина узнала, что у тебя будут свидания с прежними подружками. Она ведь не могла предположить, что твоим подружкам уже много лет. Она не могла знать, что мы уже ей не соперницы. А терять такого ухажера ей не хотелось. Вот она и решила приготовить «гостинец» для одной из нас. Чтобы одна умерла, а подозрение пало на другую. Все она рассчитала. Вот стерва. А ты нам брехал, что там никого не было. Наверное, привозил и ее туда.
— Хватит, — остановил ее Халупович. — Это собаки брешут, а я говорил правду.
— На украинском языке это означает, что вы говорили неправду, — улыбнулся Дронго. — Не нужно усложнять ситуацию, Оксана Григорьевна. Мне кажется, вы несколько увлеклись и в своем обвинительном заключении не отметили несколько важных моментов. Во - первых, Нина знала, кто именно приезжает и сколько кому лет. Она прекрасно знала, что вы — прежние пассии Эдуарда Леонидовича, прошу прощения за это слово, если оно вас обижает. Могу сказать по-другому: «дамы сердца». Поэтому ей изначально было ясно: вы ей не конкурентки. Во-вторых, Халупович вряд ли стал бы приглашать именно Нину на свою квартиру, где он проводил встречи с нужными ему людьми. Нина и без того много, знала, а ее новая квартира находится отсюда совсем недалеко, и Халупович всегда мог навестить ее у нее дома. И наконец, самое глазное. Вы не обратили внимание на очевидное несоответствие ваших слов с вашими выводами. Если Нина так держится за своего шефа, считая его благодетелем, то она никогда и ни при каких обстоятельствах не станет отравлять воду на его кухне. Ведь ее могли выпить не только его гостьи, но и он сам. А уж если ей так захотелось бы отравить кого-то из вас, то она могла бы это сделать, положив яд в вашу конкретную чашечку с кофе.
Он закончил свой монолог, показав на пустую чашку Оксаны Григорьевны. Та невольно отпрянула, икнула и вдруг закашлялась, словно поперхнувшись. Потом махнула рукой:
— Из вас получился бы хороший адвокат.
— Я эксперт по расследованиям, — возразил Дронго, — и должен видеть и хорошие, и плохие стороны любого явления. Обязан замечать малейшие факты и обращать внимание на незначительные детали. Поэтому не будем торопиться с выводами. Скажите, Эдуард Леонидович, только откровенно, Нина была у вас в тот день?
