Чингиз Абдулаев - Один раз в миллениум
Тогда выходит, что я добровольно обрек себя на подобную жизнь? Не скажу, что она мне так уж нравится. Неужели всю свою оставшуюся жизнь я должен разоблачать людей, преступивших этот нравственный закон внутри себя? Может быть, в этом и состоит мое призвание. Если есть Бог, значит, я создан именно для этой цели? А если нет, то получается, что мой собственный нравственный императив заставляет меня действовать подобным образом. Но тогда я должен был бы получать удовольствие от своих побед. Но почему в последнее время я все чаще испытываю разочарование? Может, именно потому, что мои победы — это всегда чьи-то поражения? И если есть Бог, то душа отверженного попадет в ад, а если Бога нет, то тело виновного вместе с его душой отправится в тюрьму или колонию и попадет в ад земной. А еще неизвестно, что хуже. Ведь ад загробный — это муки, облегченные сознанием того, что душа человека, рано или поздно, отбыв наказание, попадет в рай. Зато ад земной — это навсегда. Это память, которая сохранится у заключенного до смерти. Это годы, которые вычеркнуты из его короткой жизни. Тогда выходит, что ад земной гораздо страшнее ада потустороннего. Ведь в первом случае конечность наказания определяется его сроком, а во втором срок не имеет значения — ведь впереди вечность».
Он посмотрел на свой бокал. «Нужно выпить еще немного, чтобы разобраться в этих метафизических построениях, — насмешливо подумал Дронго. — А с другой стороны, Халупович прав. Начало третьего тысячелетия — это действительно интересная дата. Бедный Эдуард Леонидович решил устроить себе праздник, не предполагая, во что все это выльется».
Дронго не успел додумать до конца. Позже, вспоминая этот день, он всегда четко помнил, что именно в тот момент, когда он подумал о неприятностях Халуповича, раздался крик. Как ответ на его вопрос. На все его мысли. Раздался приглушенный крик.
Вскочив со стула, он бросился к двери кабинета и открыл ее. В приемной сидела Нина, закрывая от ужаса лицо руками. Это был ее крик. Напротив стоял Антон Шальнев. Его лицо напоминало застывшую маску. Но самая страшная метаморфоза произошла с Халуповичем. Стоя у окна, он смотрел на окружающих дикими глазами, пытаясь соединить дрожащие губы. От нервного тика у него дергалось лицо. И дрожали руки.
— Что случилось? — спросил Дронго, обращаясь к Шальневу. — Что произошло?
— Ее убили, — с трудом произнес Шальнев, — мы нашли ее труп на лестнице. Кто-то столкнул ее с верхней площадки.
Глава двенадцатая
Халупович держался за сердце. Очевидно, полученное сообщение потрясло его. Нина, вскочив со своего места, налила в стакан воды и протянула ему. Халупович залпом выпил воду и поднялся.
— Пошли, — отрывисто произнес он.
Они вышли в коридор. Дронго следовал за Шальневым и Халуповичем. Когда они подходили к лестнице, навстречу им из туалета вышла Элга. Закрывая дверь, она увидела мужчин, спешивших к лестнице. Чуть смутившись, Элга спросила:
— Куда вы торопитесь?
— Иди в кабинет, Элга, — бросил на ходу Халупович, — быстро вернись в кабинет.
Они начали спускаться по лестнице, принадлежащей компании. На втором этаже толпились люди. Около погибшей стояли двое сотрудников охраны. Подходили
псе новые и новые. Слышались крики и сдавленные рыдания женщин.
— Разойдитесь! — крикнул Шальнев, расталкивая людей, — Разойдитесь!
Все обернулись. Люди замолчали, увидев Халуповича. Тяжело ступая, он подошел к погибшей, наклонился над ней. Долго смотрел на нее. Дронго видел только ноги погибшей. Он удивился, рассмотрев обувь. Неужели подросток, у которой была только бабушка - домработница, носила такие дорогие туфли? Но пока он видел лишь спину Халуповича. Тот поднял голову и негромко приказал:
— Прошу всех уйти отсюда. Сейчас мы вызовем милицию.
Руководителем нельзя стать. Им нужно родиться. Очевидно, властные нотки в его голосе заставили людей подчиниться. Постепенно все разошлись. Когда остались только сотрудники охраны, Дронго подошел ближе к убитой… И невольно нахмурился. Это была вовсе не девочка, о которой он думал.
— Это Ольга, — сказал Халупович, — говорят, она упала с лестницы. Как вы думаете, это произошло случайно?
Его секретарша лежала на полу Голова была неестественно повернута, и было ясно, что она не могла остаться в живых. Вокруг головы расползалось пятно крови. Дронго помрачнел. Он никак не мог привыкнуть к подобным трагедиям. Несколько минут назад он разговаривал с этой красивой молодой женщиной. И вот теперь она лежит здесь — неподвижная и неживая.
Он наклонился к погибшей. Сел на корточки.
— Ничего не трогайте, — раздался голос Шальнева, — мы сейчас вызовем милицию. Это несчастный случай. Она, наверное, оступилась и упала.
Дронго посмотрел на обувь. Каблуки не сломаны. Если бы она падала с верхней площадки, то могла сломать себе каблук. Но как получилось, что она упала так неловко? Халупович прав. Случайностей в подобных вещах не бывает. Он достал носовой платок. У Дронго всегда в кармане было два платка на случай непредвиденных событий.
— Не нужно ее трогать, — снова попросил Шальнев.
— Мне нужно посмотреть, — возразил Дронго, — я не стану менять положение тела.
Он взглянул на Халуповича, и тот согласно кивнул, разрешая продолжать.
Дронго, намотав платок на кисть руки, поднял голову несчастной. На правом виске виднелась большая рана. Дронго посмотрел на Шальнева и осторожно опустил голову погибшей. Затем поднялся, положил платок на лестницу и начал осматривать перила. Он медленно поднимался, исследуя их. Поднявшись на площадку, он внимательно осмотрел стены. Сотрудники охраны молча следили за его действиями.
— Что вы делаете? — не выдержал Халупович. — Хотите произвести на нас впечатление?
— Нет, — ответил Дронго, оборачиваясь, — я прощаю вам ваш хамский вопрос только потому, что вы находитесь в таком состоянии. Она не упала, Халупович, ее убили. Кто-то ударил ее по голове тяжелым предметом и проломил висок, а уж затем она упала вниз. Поднимитесь ко мне, я хочу вам кое-что показать.
Халупович молча поднялся к нему. За ним последовал Шальнев.
— Посмотрите, — Дронго показал на мелкие капли крови на стене и пятно на полу. — Вот, видите? Она упала там, а капли крови видны здесь. Убийца либо ждал ее на площадке, либо они стояли, беседуя. Я думаю, она была знакома со своим убийцей, так как снизу хорошо видно, кто именно стоит на лестничной площадке. Убийца нанес ей удар и столкнул вниз. Ее убили, Халупович. Эта реальность, в которую вы не хотите поверить.
— Убили, — повторил Эдуард Леонидович, взглянув на Шальнева. — Получается, что у нас тут прямо-таки заговор.
Ошеломленный Шальнев молчал. На площадку вбежал запыхавшийся Трошкин. Очевидно, он очень торопился и едва не сбил с ног одного из сотрудников охраны. Халупович взглянул на него, но ничего не сказал.
— Что же делать? — произнес Халупович, скорее, обращаясь к себе, чем к остальным.
— Позвонить в милицию? — тяжело спросил Шальнев.
— А где твоя собака? — невесело сыронизировал Халупович. — Может быть, ты вызовешь сюда и какую-нибудь кошку? Или тигра? Они, говорят, чувствуют кровь.
Шальнев молчал. Трошкин судорожно вздохнул. Его, очевидно, мутило, но он держался из последних сил, стараясь не смотреть на погибшую.
— Как она здесь оказалась? — спросил Халупович, обращаясь к нему. — Кто ее сюда послал?
— Не знаю, — чуть виновато произнес Трошкин, — я был в столовой. Не знаю, Эдуард Леонидович…
Очевидно, на его самочувствии сказывался и только что съеденный обед, который давил на желудок и в сочетании со зрелищем погибшей вызывал неприятные ощущения.
— Нашел время обедать, — презрительно процедил Халупович. — Вызовите милицию, сообщите в прокуратуру. Это не шутки. У нас здесь действует маньяк. Шальнев, распорядись, чтобы никого не выпускали из здания. Даже если у кого-то начнутся роды, то и тогда не выпускать. И пусть составят список всех, кто уже покинул здание.
— Хорошо, — кивнул Шальнев и поспешил вниз, чтобы вызвать милицию и предупредить охрану
— Уберите мой платок, — попросил Дронго, — иначе мне трудно будет объяснить сотрудникам милиции, почему он лежит рядом с убитой.
— Трошкин, забери платок, — равнодушно махнул рукой Халупович. Он искал сигару, но не находил.
Трошкин растерянно потоптался на месте, затем посмотрел по сторонам. Достал из кармана свой платок, он накрыл им скомканный, в крови платок Дронго и, осторожно подняв его, понес в сторону туалета.
— Подождите, — остановил его Дронго, — если вы хотите выбросить эти платки в урну в туалете, то лучше этого не делать. Если их найдут, то нам трудно будет оправдаться.
— Что же с ними делать? — жалобно спросил Трошкин.
— Лучше сожгите, не нужно их оставлять где бы то ни было.
