Найо Марш - Смерть пэра

Фокс направился в номер двадцать шесть. Констебль прокашлялся. Аллейн рассеянно смотрел в лифтовую шахту. Дверь из номера двадцать пять открылась, и бледный симпатичный молодой человек выглянул на лестницу.

— О, привет, — вежливо сказал он. — Не хочу вам мешать. Вы, наверное, мистер Аллейн?

— Да, — ответил Аллейн.

— Да... Мне очень не хотелось бы вам надоедать, но я подумал, что можно попробовать выяснить у вас, скоро ли вы на нас накинетесь. Я Генри Миног.

— Рад познакомиться, — ответил Аллейн. — Мы постараемся действовать как можно быстрее. Осталось ждать недолго.

— Ну и отлично. Дело в том, что моя мама довольно сильно вымоталась, бедняжка, и мне кажется, что ей надо бы как можно скорее лечь в постель. То есть, конечно, если из этой постели или даже из комнаты удастся выгнать мою тетю Вайолет, что мне представляется крайне сомнительным... Вы не знаете, как по этикету полагается себя вести с вдовами свежеубитых пэров, которые к тому же являются вашими близкими родственниками?

— Сейчас леди Чарльз с леди Вутервуд? — спросил Аллейн.

Генри вышел на лестницу и захлопнул дверь. На него падала тень от лифта.

— Да, — ответил он. — Там моя мама, а еще Диндилдон — горничная тети Вайолет. Тетя Вайолет, кажется, пребывает в трансе или в коме, словом, она абсолютно не понимает и не замечает, что происходит вокруг. Но вам только с этим еще хлопот не хватало... Я просто собирался предложить, чтобы вы сперва поговорили с моей мамой, а потом с тетей Вайолет, чтобы мы смогли сразу же затолкать маму в постель.

— Посмотрю, что можно сделать. Боюсь, что в такого рода делах...

— О, я все понимаю, — согласился Генри. — Все остальные вполне готовы к тому, что аж до первых лучей зари им придется врать и изворачиваться.

— Надеюсь, что нет, — ответил Аллейн.

— Вообще-то говоря, мы весьма правдивая семья, просто все происходящее с нами настолько невероятно, что нам никто не верит. Но все-таки я хочу думать, что ваше ухо уже научилось чутко различать правду и ложь и вы сразу услышите, если мы попробуем врать и изворачиваться.

— Смею надеяться, — серьезно подтвердил Аллейн. Генри внимательно смотрел на него из тени.

— Да-а, — протянул Генри. — Боюсь, что я тоже очень на это надеюсь. Мой отец сказал, что вам надо было бы предложить сандвичей и чего-нибудь выпить, но все знают, что вы не станете преломлять хлеб с подозреваемыми. Или это только в книжках так? Итак, сэр, присоединитесь ли вы к нам выпить — на что мы очень надеемся — или прислать вам что-нибудь сюда?

— Очень любезно с вашей стороны, — отозвался Аллейн, — но при исполнении обязанностей мы — ни-ни.

— Скажите, можем мы что-нибудь еще сделать для вас?

— Мне кажется, что пока ничего. Хотя... раз уж вы все равно здесь... Скажите, кто владелец тех перчаток?

— Каких перчаток? — Голос Генри прозвучал бесцветно.

— Меня интересует пара грубых автомобильных перчаток с длинными раструбами, — пояснил Аллейн.

— Это такие, подбитые довольно противным на вид мехом?

— Действительно, на меху.

— Похоже, что это мои, — сказал Генри. — А где они?

— Я их вам потом верну. Мой коллега унес их в квартиру.

— И где вы их нашли?

— В лифте, — ответил Аллейн.

Генри уставился на инспектора изумленным взглядом.

— Но я не был в лифте.

— Нет?

— Нет. Мне кажется... — Генри осекся.

— Да?

— Нет-нет, ничего. Совершенно не могу себе представить, как они туда попали. Не надо их возвращать, сэр. Мне кажется, я больше не захочу их носить.

— Я тоже так думаю, — согласился Аллейн, пристально глядя на молодого человека. — Тем более если вы их увидите.

В тусклом свете лицо Генри приобрело цвет слоновой кости.

— Что вы имеете в виду? — спросил он.

— Они испачканы.

— Испачканы? Чем?

— Похоже, что кровью.

Генри повернулся на каблуках и слепо, натыкаясь на стены, пошел в квартиру. Вернулся Фокс вместе с Бэйли.

— Мне бы хотелось, чтобы вы занялись лифтом, Бэйли, — сказал Аллейн. — Попробуйте кнопку «стоп» и дверные ручки — словом, все.

— Пусть Томпсон сделает увеличенные снимки сиденья и стены.

— Очень хорошо, сэр.

— И еще, Фокс: мы пройдемся по вашим записям, а потом, мне кажется, я должен поговорить с этим семейством.

Близнецы стояли плечом к плечу на коврике у камина. Свет лампы поблескивал на их светлых волосах. На них были серые фланелевые костюмы и темно-зеленые пуловеры, которые им связала мать. Руки засунуты в карманы, головы слегка наклонены набок. Лица застыли в гримаске почтительного внимания. Сидя на стуле у огня, Роберта время от времени поглядывала на них, и тревога сжимала ее сердце холодной рукой. Потому что за спинами близнецов Роберта внезапно увидела не угли в камине Лондона, а ароматные поленья в «Медвежьем углу» Новой Зеландии. И с острой отчетливостью в памяти девушки всплыла сцена из того времени, когда она своими ушами слышала, как каждый из близнецов признавался, что это именно он взял покататься большой автомобиль, что было категорически запрещено, и загнал его на отмель реки. Сама она сидела тогда как воды в рот набрав, зная все это время, что машину взял Стивен, а Колин целый день безвыходно оставался дома. Она вспомнила, как в укромном уголке спросила Колина, почему это он сделал такой донкихотский жест, и, словно наяву, снова услышала его ответ:

— А у нас такой уговор!

— И что, вы с ним всегда так? — спросила Роберта в тот раз.

— Нет, не всегда, — ответил Колин, ероша свои жесткие светлые волосы. — Только когда действительно большой скандал.

— Ну да, понимаю, двойная страховка, — сказала тогда Роберта.

— А как же? Ведь мы и есть двойняшки, — согласился Колин.

Это воспоминание из прошлого было настолько сильнее настоящего, что она даже не слышала голосов, гудевших в гостиной. В голове ее словно что-то щелкнуло, как будто в коробке передач, и она стала думать о Миногах как о незнакомых людях. «Я же понятия не имею, что они за люди, — подумала в панике Роберта. — Я ничего не знаю об их мире. Я все время вписывала их действия и поступки в свои собственные представления о них, но мои представления могут оказаться совершенно ошибочными». И она стала думать о том, у всех ли есть свой тайный мир, собственная реальность. «Стоп, — сказала она себе, — так не годится!» В мыслях снова что-то щелкнуло, и в них порвался голос лорда Чарльза, такой знакомый, мягкий. Голос, который она знала и любила.

— А теперь послушайте меня, вы оба, — говорил лорд Чарльз. — Так больше не может продолжаться. Один из вас спустился с Вайолет и Габриэлем в лифте. Который из вас это был?

— Эт-то я, — ответил Стивен.

— Заткнись, — привычно оборвал брата Колин. — Это был я.

— Неужели до вас не доходит, — возмутился Генри, — что один из вас самым грязным образом ставит другого под подозрение?

— Если вы воображаете, — нахмурился лорд Чарльз, — что полицию можно провести таким детским фортелем, то вы... — он поспешно закончил: — то вы глубоко заблуждаетесь.

— А как насчет отпечатков пальцев? — спросила Фрида.

— Я ни к чему не прикасался, — отозвался Колин.

— Я держал руки в к-карманах, — эхом откликнулся Стивен.

— Кто бы из вас двоих там ни был, ему бы пришлось нажимать на кнопки, чтобы запустить лифт, — заметила Фрида.

— Лифтом с тех пор пользовались дважды, — буркнул Стивен.

— По меньшей мере дважды, — уточнил Колин. — Никаких стоящих отпечатков пальцев там быть не может.

— Послушайте, вы! — возмущенно проговорил Генри. — В любой момент может прийти Аллейн и начать задавать вопросы. Как только он поймет, что вы замыслили, он начнет допрашивать вас порознь. И если вы питаете неуместную, идиотскую надежду, что вам удастся его провести, то вы самые страшные недоумки из тех, кто еще не заперт в дурдоме.

— Мамуля вот-вот вернется, — предостерегла Фрида. — К ее приходу с этим надо покончить

Лорд Чарльз произнес:

— Стивен, ты совершил это убийство?

— Нет, отец, не я.

— Колин?

— Нет, отец, честное слово.

— Поклянитесь оба своей честью.

— Это не мы, отец, честно, — повторили близнецы. А Стивен добавил: — Нам, конечно, не жалко, что он умер, но это с-свинство — так убивать человека.

— Гадость, — весело согласился Колин.

— Я очень хорошо знаю, что спрашивать вас об этом — глупость и просто нелепость, — сказал лорд Чарльз. — Разумеется, вы оба совершенно неспособны на такие дела. Я же... я просто умоляю вас понять, что для невиновного человека последнее дело — лгать полиции.

— Что я и г-говорил Колину, — согласно кивнул Стивен.

— Тогда почему бы тебе не последовать собственному совету? — спросил Колин. — Не будь идиотом. Я съехал в лифте, отец, а Стивен остался в гостиной.