Глэдис Митчелл - Убийства в Солтмарше. Убийство в опере (сборник)
– За окно заплачу из церковных пожертвований, – пробормотал Куттс, держа во рту палец, порезанный об острый край разбитого стекла.
– Ноэлю придется пока спать в комнате Уильяма, – вмешалась его жена.
– Ни за что на свете! – неосмотрительно воскликнул я.
Во время завтрака миссис Куттс непрерывно делала разные замечания, преимущественно в мой адрес. Оказывается, по мнению деревенских, ребенка украл я. Я ее даже не перебивал. Бесполезно.
Должен признаться, идя за викарием к церкви, я испытывал то же чувство, что, наверное, испытывали первые миссионеры. Воскресная служба, однако, прошла нормально; хоть самые буйные, сидя на задних скамьях, жевали жвачку, никаких беспорядков не произошло. После заключительной молитвы викарий, стоя на ступенях алтаря, прокашлялся, огляделся и сказал не вызывающе, но грозно:
– Жду в ризнице того или тех, у кого есть претензии ко мне или членам моей семьи.
Двое юнцов и мужчина постарше приличного вида подошли к двери в ризницу. Заговорил старший – местный почтальон, атеист. Он снял шляпу и вообще вел себя почтительно, хотя выражений особо не выбирал и напрямик заявил:
– Я у вашего дома не был и камнями не бросался. И не одобряю всякого хулиганства и бесчинства. Однако все мы хотим знать, что вы и ваша хозяйка сделали с ребенком той бедняжки. Мы, мистер Куттс, знаем, что вы отец, но где маленький?
Старый Куттс ужасно покраснел.
– Уважаемый, – произнес он, задыхаясь. – Это совершенная, гнусная и нелепая клевета. Вас можно привлечь к суду. Следите за своими словами. – Викарий свирепо нахмурился и, глядя на почтальона, что-то еще фыркал.
Тот, однако, отступать не собирался.
– Прошу прощения, мистер Куттс, но когда это случилось, бедная девочка жила под вашей крышей, так ведь?
– Так, – буркнул викарий.
– А может, мистер Уэллс постарался, – вставил один из парней, поворачиваясь ко мне.
– Ничего подобного! – слабо возмутился я.
– Я так ребятам и передам, – сказал почтальон. – Только навряд ли их устроит такой ответ. Нам бы фактов, мистер Куттс.
– Ну и идите к чертям! – Викарий явно позабыл, где находится.
Депутат потопал прочь, захватив обоих юнцов.
– Позову Берта с его слугой и сэра Уильяма – пусть выставят всякого, кто попробует помешать вечерней службе, – мрачно сказал викарий. В дни своей, возможно бурной, молодости, он миссионерствовал и, похоже, научился разбираться в людях, потому что беспорядки во время вечерней службы и вправду были. Собственно говоря, куда лучше тут подошло бы слово «бунт».
Либо им не понравилось, какой мы выбрали отрывок из Писания, либо у них все было заранее спланировано. Про это мы знаем не больше, чем про ту эдинбургскую торговку, которая швырнула в декана табуретом в тысяча шестьсот тридцать каком-то году.
Так или иначе молитвенник просвистел мимо, едва меня не задев. Я как раз читал Священное писание и растерялся. Позади меня раздался голос викария: «Не останавливайтесь, Уэллс», и я понял, что он стоит рядом. Затем в нас полетело сразу несколько молитвенников, и мне пришлось замолчать. Неожиданно среди всей этой суматохи раздался голос миссис Гэтти:
– Ку-ку! Ку-ку!
Нашла время, ничего не скажешь.
Глава X
Всяческие алиби и гром среди ясного неба
Пока я снимал стихарь, мятеж почти подавили. Последних, самых упорных бунтовщиков вышвыривали за двери Берт (не скрывавший радости), викарий (пытавшийся радости не выказать) и Фостер Вашингтон Йорк, который, напевая негритянский духовный гимн «У меня есть крылья», с ревностным пылом и истинно христианской неподкупностью тоже вносил свою лепту в общее дело. Поспев, так сказать, к шапочному разбору, я наподдал одному юнцу по имени Скоггин, которому мечтал врезать уже года полтора, и мы, заперев двери, продолжили службу. Викарий сократил проповедь до тринадцати минут, а закончив, двинулся не в ризницу, а прямо к дверям, отпер их и вышел на крыльцо. Я пошел за ним. Хулиганы еще болтались перед церковью, очевидно, поджидая нас. Никто, однако, не думал, что мы появимся так скоро, и мы, нечего и говорить, застали их врасплох. Не давая им времени опомниться, викарий поднял руку и, указывая сначала на одних, потом на других, произнес:
– Вы совершили святотатство! Кроме того, вы нарушили общественный порядок. Я поставлю в известность констебля, и вам очень скоро придется ответить за ваше поведение. Можете идти.
Да, от Куттса я не в восторге, но иногда им просто восхищаешься.
Парни только переглядывались и облизывали губы. А потом начали разбредаться. Всего их было пятнадцать – некоторые даже не из нашего прихода, а из соседней деревушки под названием Стэдхемингтон.
– Да, интересно, – протянула миссис Брэдли, услышав мой рассказ.
– Это показывает, что думают в деревне.
– Да. – Она усмехнулась. – А вот почему они так думают?
Я лишь лепетал о дыме, который бывает и без огня, об угле, который не обожжет, да замарает, а миссис Брэдли опять сжала губы в клювик и покачала головой.
– Миссис Куттс, – молвила она. – Верблюдица может плюнуть, может и укусить. Анонимно, милый мальчик.
– Вы про визитные карточки Гэтти?
– Разумеется. Эти карточки в дом викария никто не присылал. Что скажете, молодой человек? Виновен мистер Куттс или нет? Нормален или нет?
– Да ну, бросьте, – запротестовал я.
Она опять улыбнулась.
– Решайте, мой милый. Считаете ли вы его отцом ребенка? Его жена считает. Это ее все время и мучит.
– Быть не может! – Я, нечего и говорить, лицемерил. Миссис Куттс думала так с самого начала. Жуткая женщина. Совершенно жуткая!
– Вопрос в другом, – продолжала моя собеседница. – На чем основана ее уверенность? На достоверном знании, как выразился бы один мой приятель? Или она сделала вывод из имеющейся в ее распоряжении информации? Или же она просто подозревает и пытается доказать или желает, чтобы муж ей доверился? Или дело в чем-то еще? Особенно меня интересует последний вопрос.
Я не имел ни малейшего представления, о чем она, но сделав умное лицо, после секундной паузы выдал:
– Если отец ребенка – викарий, то Боб не виноват.
– Почему?
– Ну… – Я припомнил, как старый Куттс задал перцу Берту и его слуге, прежде чем они привязали его в загоне. Костяшки пальцев у него были ободраны, словно он лупил дерево. А как он выставил грубиянов из церкви! Такому человеку ничего не стоило свернуть девушке шею. Так я и сказал миссис Брэдли. Она только хихикнула.
– Вы должны признать, что если он отец, то у него достаточно хороший мотив для убийства, – не унимался я.
– Да, но зачем же ждать еще почти две недели после рождения ребенка? Нет, дорогой Ноэль. Если вы хотите повесить убийство девушки на отца, вам придется объяснить, почему он так долго ждал.
– Викарий, как я понимаю, оплатил питание и проживание Мэг в таверне.
– Как вы понимаете? То есть точно вам не известно?
– Нет. Мне дали так понять, – сказал я. Дафни ведь ничего не отрицала.
– Маловато. Согласитесь, этого маловато.
– Я могу спросить Лори, чтобы знать наверняка. Или даже самого Куттса.
– Думаю, миссис Куттс их уже спрашивала. И думаю, все ей отвечали уклончиво.
– И на этом основаны ее подозрения?
– О нет. Они были у нее и раньше. Иначе зачем ей выгонять девушку? Женщина типа миссис Куттс получила бы колоссальное удовольствие, изводя бедняжку покровительством и милосердием. Такие жестокие люди отпускают своих жертв только в особых случаях.
Да, здесь старая дама, нечего и говорить, попала в точку. Спасать падших (не без элемента инквизиции) – то был конек миссис Куттс.
– Так что теперь делать? – спросил я. – Между прочим, это вы предположили, что Мэг убил ее соблазнитель.
Миссис Брэдли с дьявольской улыбкой взяла маленький листочек бумаги, из тех, которыми прокладывают сигареты в коробках, и печатными буквами написала:
«Если будете и дальше вести себя столь же глупо – вашего мужа повесят».
Бумажку она положила в конверт, запечатала и вывела имя и адрес миссис Куттс.
– Тоже хочу отправить анонимку, – пояснила она. – Идемте. Отошлем ее по почте. Теперь насчет всех этих алиби.
– Каких алиби? – спросил я, шагая вслед за ней к выходу. – А, вы про Куттса и убийство? – Я рассмеялся. – Конечно, он не убивал. Он был у всех на виду, пока не поссорился с сэром Уильямом. А потом на него напал Берт… правда, мы не знаем точно во сколько. Получается, у него нет алиби с момента ухода с праздника и до самого нападения.
Миссис Брэдли кивнула. Ее черные глаза смотрели прямо вперед, на дорожку, а на губах появилась ласковая улыбка. Во всяком случае, мне показалось, что ласковая.
– Если верить словам Куттса, – продолжал я, – он отправился гулять к морю мимо каменоломен и вышел из дому около девяти или чуть позже… О Господи!
Миссис Брэдли словно очнулась и снова заулыбалась.
– Именно! – отозвалась она. – Допустим, викарий явился в бухту уже после убийства. Допустим, он знал, что там на него может наброситься Берт. Допустим, в конце концов, что Мэг Тосстик погибла от его руки. Вот вам причина выходок миссис Куттс! Вот причина ее горя.
