Агата Кристи - Свидание со смертью

Эркюль Пуаро медленно кивнул:

– Возможно.

– Утром, конечно, все выглядело абсурдным! Клянусь вам, мсье Пуаро, что больше я никогда об этом не помышлял!

Пуаро не ответил.

– Не могу рассчитывать, что вы поверите мне на слово, – быстро продолжал Реймонд. – Но обратимся к фактам. Я говорил с матерью незадолго до шести. Тогда она была цела и невредима. Потом я пошел в свою палатку, умылся и присоединился к остальным в шатре. С того времени ни Кэрол, ни я не сдвигались с места. Мы оставались на виду у всех. Кругом все время сновали слуги. Вы должны понять, мсье Пуаро, что смерть моей матери была результатом сердечного приступа и ничем более! Любое другое предположение просто нелепо!

– Вам известно, мистер Бойнтон, – спокойно спросил Пуаро, – что, по мнению мисс Кинг, смерть наступила за полтора, а может быть, и за два часа до того, как она обследовала тело в половине седьмого?

Реймонд уставился на него. Он выглядел ошеломленным.

– Сара так сказала? – переспросил он.

Пуаро кивнул.

– Ну и каков ваш комментарий?

– Это… невозможно!

– Таковы показания мисс Кинг. А теперь вы приходите и говорите мне, что с вашей матерью было все в порядке всего за сорок минут до того, как мисс Кинг обследовала тело.

– Но это правда! – воскликнул Реймонд.

– Будьте осторожны, мистер Бойнтон.

– Должно быть, Сара ошиблась – не приняла в расчет какой-то фактор! Например, тепло, исходящее от нагретых скал… Уверяю вас, мсье Пуаро, мать была жива незадолго до шести, и я говорил с ней!

Лицо Пуаро ничего не выражало.

Реймонд энергично склонился вперед.

– Я знаю, мсье Пуаро, каким все это должно казаться вам, но взгляните на ситуацию непредубежденно. Для вас привычна атмосфера преступления, вы живете этим, и каждая внезапная смерть, естественно, кажется вам убийством. Неужели вы не понимаете, что ваше суждение необъективно? Люди умирают ежедневно – особенно больные-сердечники, – и в их смерти нет ничего зловещего.

Пуаро вздохнул:

– Вы хотите поучить меня моему ремеслу?

– Конечно, нет! Но я думаю, что вы предубеждены из-за этого злополучного разговора между Кэрол и мной. В смерти моей матери нет ничего подозрительного, не считая нашей истеричной болтовни.

Пуаро покачал головой.

– Вы заблуждаетесь. Есть еще кое-что. Яд, исчезнувший из аптечки доктора Жерара.

– Яд?! – изумленно воскликнул Реймонд, слегка отодвинувшись от стола. – Значит, вы подозреваете отравление?

Минуты две Пуаро молча разглядывал его.

– А ваш план был иным? – почти равнодушно осведомился он.

– Конечно, – почти машинально отозвался Реймонд. – Вот почему… это все меняет.

– Каков же был ваш план?

– Наш план? Ну…

Реймонд внезапно умолк. Его взгляд стал настороженным.

– Пожалуй, я вам больше ничего не скажу.

– Как вам угодно.

Когда молодой человек вышел из комнаты, Пуаро внес в блокнот последнюю запись: «Р.Б. – 17.55?»

Затем он взял большой лист бумаги и начал писать на нем, а закончив, склонил голову набок, обозревая результат. Текст выглядел следующим образом:

«Бойнтоны и Джефферсон Коуп покинули лагерь около 15.05.

Доктор Жерар и Сара Кинг покинули лагерь около 15.15.

Леди Уэстхолм и мисс Прайс покинули лагерь в 16.15.

Доктор Жерар вернулся в лагерь около 16.20.

Леннокс Бойнтон вернулся в лагерь в 16.35.

Надин Бойнтон вернулась в лагерь, поговорила со свекровью в 16.40 и пошла в шатер около 16.50.

Кэрол Бойнтон вернулась в лагерь в 17.10.

Леди Уэстхолм, мисс Прайс и мистер Джефферсон Коуп вернулись в лагерь в 17.40.

Реймонд Бойнтон вернулся в лагерь в 17.50. Сара Кинг вернулась в лагерь в 18.00. Мертвое тело обнаружено в 18.30».

Глава 10

– Интересно, – промолвил Эркюль Пуаро. Сложив лист вдвое, он подошел к двери и велел прислать Махмуда. Толстый драгоман был, как всегда, словоохотлив. Фразы лились нескончаемым потоком.

– Всегда во всем обвиняют меня! Что бы ни случилось, виноват я! Когда леди Эллен Хант растянула лодыжку, спускаясь с жертвенника, это оказалась моя вина, хотя она надела туфли на высоких каблуках и ей было не менее шестидесяти лет, если не все семьдесят! Вся моя жизнь – одни горести! А тут еще неприятности, которые нам причиняют евреи…

Пуаро наконец удалось задать вопрос.

– В половине шестого, говорите? Нет, не думаю, чтобы кто-то из слуг был там тогда. Понимаете, ленч подали поздно – в два, – а потом нужно было убрать посуду. После ленча все пошли спать. Американцы ведь не пьют чай. К половине четвертого мы все уже спали, но в пять я был на ногах – я всегда слежу за удобствами леди и джентльменов, которых обслуживаю, и знаю, когда английские леди пьют чай. Но никого не оказалось – все ушли гулять. Ну, тем лучше – я снова смог лечь спать. Без четверти шесть начались неприятности – знатная английская леди вернулась и захотела чаю, хотя слуги уже готовили ужин. Она устроила суету – велела мне проследить, чтобы воду вскипятили как следует. Ах, добрый джентльмен, что за жизнь! Я всегда делаю все возможное и всегда оказываюсь виноватым…

– Покойная леди очень рассердилась на одного из слуг, – сказал Пуаро. – Не знаете, кто это был и в чем причина?

Махмуд воздел руки к небесам.

– Откуда я знаю? Старая леди мне не жаловалась.

– А вы могли бы это выяснить?

– Нет, добрый джентльмен, это невозможно. Никто из слуг ни за что не признается. Абдул скажет, что это был Мухаммед, Мухаммед – что это Азиз, Азиз – что это Айса, и так далее. Глупые бедуины – чего с них взять? – Он перевел дух и добавил: – А вот я получил образование в миссии. Могу прочитать наизусть Киттса… Шелли…[46]

Махмуд начал бойко декламировать, и Пуаро содрогнулся. Хотя английский не был его родным языком, он знал его достаточно хорошо, чтобы произношение драгомана причиняло ему страдания.

– Великолепно! – поспешно воскликнул Пуаро. – Изумительно! Я рекомендую вас всем моим друзьям.

Избавившись от Махмуда, он понес свой график полковнику Карбери, которого нашел в его кабинете.

Карбери передвинул в сторону галстук и осведомился:

– Что-нибудь выяснили?

– Сообщить вам мою теорию?

– Если хотите. – Полковник вздохнул. За свою жизнь ему пришлось выслушать великое множество теорий.

– Моя теория состоит в том, что криминалистика – легчайшая наука в мире! Стоит позволить преступнику говорить, и рано или поздно он расскажет вам все!

– Припоминаю, что вы уже выражали подобную мысль. Ну и кто же вам все рассказал?

– Все. – Пуаро кратко изложил содержание утренних бесед.

– Хм! – произнес Карбери. – Да, тут есть одна-две нити. Жаль, что они, похоже, ведут в противоположных направлениях. Но я хочу знать, можем мы предъявить обвинение или нет.

– Нет.

– Этого я и боялся, – снова вздохнул полковник.

– Но до ночи вы будете знать правду! – добавил Пуаро.

– Это вы мне уже обещали. Но я не уверен, что у вас получится. А вы?

– Полностью уверен.

– Приятно слышать.

Если в голосе Карбери и слышалась усмешка, Пуаро не обратил на нее внимания. Он предъявил свой график.

– Аккуратно, – одобрил полковник Карбери, склоняясь над ним. – Знаете, что я думаю? – осведомился он через минуту.

– Буду рад услышать.

– Молодой Реймонд Бойнтон тут ни при чем.

– Вы так думаете?

– Да. Чист как роса! Мы могли раньше об этом догадаться – в детективной литературе наиболее подозрительный всегда оказывается невиновным. Раз вы и в самом деле слышали, как Реймонд говорил, что собирается прикончить старую леди, значит, он этого не делал.

– Вы читаете детективы?

– Тысячами, – ответил Карбери. В его голосе послышалась мальчишеская досада. – Полагаю, вы не станете делать те штуки, которые сыщики проделывают в книгах? Составлять список многозначительных фактов, которые на первый взгляд кажутся ничего не значащими, но в действительности ужасно важные, и так далее.

– Значит, вам нравится детективная литература подобного рода? Извольте – я с удовольствием подготовлю такой список для вас.

Пуаро положил перед собой лист бумаги и быстро написал аккуратным почерком:

1. Миссис Бойнтон принимала микстуру, содержащую дигиталин.

2. У доктора Жерара пропал шприц.

3. Миссис Бойнтон получала удовольствие, удерживая свою семью от контактов с другими людьми.

4. В день своей смерти миссис Бойнтон предложила семье отправиться на прогулку и оставить ее в лагере.

5. Миссис Бойнтон была садисткой, но причиняла людям не физические, а душевные страдания.

6. Расстояние от шатра до места, где сидела миссис Бойнтон, составляет приблизительно двести ярдов.

7. Мистер Леннокс Бойнтон сначала сказал, что не знает, когда вернулся в лагерь, но позже признал, что переставил стрелки часов матери на правильное время.