Она растворилась в воздухе - Уайт Этель

Когда Стерлинги добрались до отеля, Кросс проводил их непосредственно в ресторан. Меню ужина он придирчиво составлял сам, оставив ответственность за качество блюд и вин на администрацию. По окончании ужина миллионер и его жена вручили ему выполненную в типографии грамоту с пожеланиями всего наилучшего с их подписями. А Кросс, подозвав цветочницу, преподнес миссис Стерлинг и мисс Беатрис букетики орхидей.

Виола, которая осталась в стороне от этих цветочных подношений, наблюдала за этой маленькой церемонией с несколько натянутой улыбкой. Атмосфера общения была сердечной, поднимаясь на верхний этаж здания для осмотра квартиры Кросса, Стерлинги пребывали в прекрасном настроении.

По своему обыкновению миллионер не высказал никаких замечаний, однако принял сигару от хозяина квартиры в знак своего одобрения. Покуривая, Стерлинг со скрытой полуулыбкой наблюдал за женой и дочерью. Миссис Стерлинг была на редкость несдержанной и настаивала на том, что всем очарована. Ее можно было принять за невесту, осматривающую свой будущий дом, когда она порхала по квартире, привлекая внимание дочери к деталям, которые не отличались новизной, и с интересом задавая вопросы об обстановке квартиры.

— Я очарована, — объявила она. — Она идеальна.

— Не идеальна. Здесь нет хозяйки. Не я должен делать это, — возразил Кросс, прекратив разливать кофе.

— О, бедный вы, бедный… Позвольте мне…

— Нет. Спасибо. Ни одна женщина кроме нее не будет разливать кофе в этом доме.

Затем, чтобы вознаградить энтузиазм миссис Стерлинг, он ответил на ее невысказанный вопрос, назвав то единственное, что она хотела знать, — стоимость арендной платы за эту квартиру. Сказать, что она была возмущена, услышав сумму, значит ничего не сказать:

— И только-то? Уильям, ты слышал? Подумай, сколько нам приходится платить ни за что.

— Как это ни за что? Ведь у нас так называемый «королевский люкс», — напомнил ей муж.

— И что нам с этого названия, просто на нас всегда наживаются. Возмутительно. Я часто задаюсь этим вопросом — за что мы платим?

— За свою нескромность, за статус — усмехнулся Стерлинг и добавил: — Когда женщина заявляет прессе, что отец подарил ей целое состояние в одних только бриллиантах, вполне очевидно, что она не мелочится называя сумму.

— К тому же, мамочка, — вмешалась Беатрис, — совершенно ясно почему тебя это бесит и ты бы вычеркнула все дополнительные услуги из предоставляемого нам счета. Тебе нравится думать, что ты, так называемый «простой человек», но все мы знаем, что это не так — ты ужасно, как бы это сказать, «сложная».

Увидев, что нежное лицо миссис Стерлинг стало приобретать страдальческое выражение, которое у нее заменяло мрачность, Кросс спас положение.

— Простая или сложная, — заявил он, — в одном все женщины похожи друг на друга — они суеверны… Как и большинство деловых людей.

— И вы? — спросила Беатрис.

— Да… Иногда я чувствую соблазн пойти к ясновидящей, чтобы спросить об Эвелин. Но единственная из них, в ком я хоть немного уверен, это Гойя. А теперь, после того, какую боль я испытал в ее комнате, я никогда не смог бы прийти к ней. И все же кажется, что она экстрасенс. Один парень в городе сказал мне, что она назвала ему победителя скачек.

Глаза Беатрис зажглись волнением.

— Я непременно должна обратиться к ней за советом, — заявила она. — Грини, мы сделаем это завтра.

— Нет, — резко возразил Кросс. — Не позволяйте ей ходить в это место, Стерлинг.

— Ей нет необходимости идти туда, — с мрачным юмором заметил миллионер. — Я тоже экстрасенс, и мой дух-наставник говорит мне, что у меня никогда не будет зятя по имени Остин.

— И это правильно, — согласился Кросс. — Беатрис должна иметь титул. Ничто, кроме самого лучшего, недостаточно хорошо для нее.

Беатрис рассмеялась и тряхнула головой, словно отказываясь от комплимента, которым ее одарили по праву. Как обычно, она была в белом, и ее шелковое платье с цветочным узором подчеркивало ее молодость. В этот вечер, в качестве послабления, ей было разрешено надеть нитку кораллов, которая гармонировала с цветом ее губ. Однако, хотя она являла собой очаровательную картину, идолопоклонническое восхищение ею родителями было все же чрезмерным.

Наблюдая за ними, Виола вдруг почувствовала неприятие этой своей новой жизни и этих людей. Эта утонченная, дорого одетая миссис Стерлинг, похожая на статуэтку из фарфора в персиковой парче. Эти мужчины в эффектных вечерних костюмах. — Нет, это все не ее. Она подумала о молодом человеке, который часто круглые сутки носил один и тот же костюм — человеке с решительным взглядом, который называл себя «грубоватым и заурядным». Да, Фом и ее реальный мир с обустройством ее квартирки, с мучительной погоней за успехом, с вечной нехваткой денег, это явно одно целое. В этот момент Виола одновременно почувствовала тоску по дому и крайнее одиночество. Она вздрогнула при звуке громкого двойного стука.

— Думаю, это моя почта, — заметил Кросс. — Мне ни разу не представилось шанса забрать ее внизу, ее постоянно приносят наверх. Эти молодые негодяи знают, что я не скуплюсь на чаевые.

Он прошел в холл и открыл входную дверь.

— Только одно, сэр, — с надеждой объявил мальчишеский дискант, — но «срочное»… Спасибо, сэр.

Кросс вернулся, насвистывая тему из «Оперы нищего». Он собирался бросить письмо на бюро, когда взглянул на него. Насвистываемый мотив прервался на середине такта.

— Адрес напечатан, — произнес он.

— Откройте его, — резко приказал миллионер.

— Да… конечно.

Но так как Кросс не предпринял никаких попыток разорвать конверт, а стоял и смотрел на него, словно загипнотизированный, миссис Стерлинг забрала его из его безвольных пальцев. Разрезав и открыв конверт, она негромко зачитала вслух:

— «Вы можете получить свою дочь обратно, заплатив пять тысяч долларов однофунтовыми казначейскими билетами. Принесите пакет на вокзал Виктория в пятницу вечером в 11.30 и оставьте его в телефонной будке с крестом, нанесенным мелом. После сразу убирайтесь, не оглядываясь. Помните, что вы будете под наблюдением. Если вы будете играть честно, ваша дочь вернется тем же вечером; не обращайтесь в полицию. Если вы это сделаете, то это очень плохо для нее закончится».

Кросс не выказал никаких эмоций, пока слушал содержание письма.

— Я ожидал этого, — ровно произнес он. — Я знал, что они удерживают ее.

Унылая атмосфера комнаты с паровым отоплением внезапно наполнилась бурными эмоциями — страхом, жалостью, подозрением, гневом. Виола заметила, что лицо миллионера посерело, в то время как его жена, казалось, сжалась, когда они оба со страхом посмотрели на Беатрис.

«Они думают только о своей драгоценной Беатрис, — подумала Виола. — Она достаточно защищена с этой кучей детективов, специально отобранных для нее. Та, другая бедная девушка может подвергаться страшной опасности. Но что им до того».

Молчание нарушил миллионер.

— Вы знаете, что вам нужно сделать, Кросс, — резко сказал он. — Вы должны немедленно позвонить в полицию.

— Нет, — возразил тот. — Я не смею подвергать ее риску.

— Вы должны. Это сложно, но вы должны пойти на это. Это ваш единственный шанс. Если вы пойдете у них на поводу, ничего хорошего из этого не получится. Для начала — названная цена слишком низка, и это уже выдает обман. Это означает, что они будут продолжать повышать цену. Опять же, у вас нет никаких гарантий, что они выполнят свою часть сделки.

— Вам легко говорить, — напомнил ему Кросс, — ведь это не ваша дочь. Сами бы вы не стали так рисковать.

— Стал бы.

Стерлинг упрямо выпятил нижнюю губу, а Виола заметила, как его жена встала перед своей дочерью, инстинктивно защищая ее. Хотя ее маленькое лицо оставалось спокойным, пока она слушала своего мужа, ее глаза выражали страх и протест.

— Если бы это была Беатрис, я бы сразу сообщил в полицию. Похищение человека — это самое подлое преступление трусов, которые проворачивают свои делишки в темноте. Моя стратегия всегда состоит в том, чтобы вести борьбу в открытую. Попомните мои слова — эти сволочи заберут ваши деньги и оставят вашу дочь у себя.