Она растворилась в воздухе - Уайт Этель

Убежденный в том, что он больше ничем не может помочь, Фом был только рад вернуться в свой дом в Хайгейте. Войдя в гостиную, он ощутил необыкновенную признательность дому за его старомодный комфорт. В камине потрескивал огонь, на коврике храпела собака, его встречали родители, здравомыслящие и бодрые. Снаружи окна от ветра защищали своей кроной деревья — лавр благородный опоясывал дом, а внутри плотные травянисто-зеленые шторы, исключали возникновение малейшего сквозняка. Миссис Фом, которая любила теплую обстановку, всегда виновато говорила о шторах, этих пылесборниках, как о своем «преступлении против гигиены».

Когда Алан рассказал родителям историю о несчастье с Нелл, мать была обеспокоена главным образом тем, что ее любимый сын почти не ужинал.

— Упокой господь ее душу, — отрывисто произнесла она и тут же поинтересовалась. — Что ты ел на обед, Алан?

После того, как миссис Фом вытащила из него полное меню, она, мысленно, восприняла это меню как вызов ее собственному ведению домашнего хозяйства.

— Ничего такого, чего я сама не могла бы тебе подать, — фыркнула она. — Слава богу, кухарка спит, так что я могу совершить набег на кладовую и найти там для тебя какую-нибудь настоящую еду.

После того, как она ушла, ее муж проявил свой обычный интерес к делу своего сына. Его проницательные глаза сузились до серых щелочек на красном лице, когда он озвучил следующую мысль:

— Я ценю то, что ты делишься со мной подробностями, Алан. Я рискую показаться мальчишкой, но мне кажется, что эта бедная женщина знала что-то, что нужно было сохранить в тайне.

— Нет, Док, — сказал Фом. — Это был несчастный случай… Но в этом есть кое-что странное. Мой клиент что-то уж очень сильно волновался не получив телефонного звонка. Как-будто предвидел, что она обречена.

Когда на следующее утро Кросс позвонил в офис Фома, чтобы узнать новости об Эвелин, его голос звучал нормально. В нем звучало привычное нетерпение, которое сменилось унылым невнятным бормотанием, когда он услышал, что Фому нечего ему сообщить.

Позже на этой неделе Кросс позвонил Фому в «Гердлстон энд Гриббл» вновь. Объясняя почему долго не звонил, он был абсолютно спокоен:

— Я был занят, улаживал эти неприятные дела со смертью бедняжки Нелл. У нее есть только женатый бездетный брат, и он прохвост. Нелл вела все дела на ферме. И все же мне пришлось узнавать, как он хочет поступить с телом. И, конечно же, мне пришлось присутствовать на дознании. Это удача для полиции, что я смог опознать ее тело.

— Что вы собираетесь делать? — спросил Фом.

— Я должен кремировать ее. Я хочу, чтобы вы присутствовали на похоронах… Бедная Нелл всегда хотела, чтобы у нее были шикарные похороны. Она шутила на этот счет: «Никаких дешевых пирушек на моих похоронах. Уж похороните меня как следует»… Я не хочу быть единственным, кто придет на ее похороны. Я заплачу за ваше время и принесу за вас цветы. Нелл любила, чтобы на похоронах было много цветов.

Фом подавил появившееся у него желание отказаться.

— Я приду, — пообещал он, — но только из чувства уважения. Забудьте об оплате.

Затем небрежно поинтересовался:

— Каков был вердикт следствия?

— Смерть в результате несчастного случая, — ответил Кросс.

— И вы приняли его?

— Конечно. На что, черт возьми, вы намекаете?

Так как Фом продолжал многозначительно молчать, Кросс горько рассмеялся.

— Вы имеете в виду то, что я говорил об убийстве, когда был пьян. Но лучше оставить все как есть. Я не могу позволить себе вмешиваться в какую-то грязь, пока моей девочки нет. К тому же, какой в этом смысл? Я ничего не могу доказать. Это только бы причинило ее брату лишнюю боль.

Фом, отметив это в своем блокноте, задал еще один вопрос:

— Я знаю, что вы предостерегали мисс Гейнор, чтобы она не сплетничала о нашем деле. Но она произвела на меня впечатление откровенной, открытой натуры. Как вы думаете: во второй половине дня в разговоре со своей подругой-австралийкой она могла упомянуть что-то о вашей дочери или о вас самом?

— Нет, — ответил Кросс. — Я подумал о том же, поэтому позвонил в клуб и — как бы глупо это ни звучало — попросил эту женщину повторить все, что Нелл говорила обо мне как можно более подробно. Я объяснил это тем, что очень важно знать о чем говорила  Нелл перед смертью. Я был осторожен, о себе я расспрашивал среди прочего.

Когда Фом пообещал присутствовать на похоронах Нелл, он понятия не имел о длине путешествия, которое ему придется проделать. Он подавил неприличное чувство сожаления о потраченном времени, когда катафалк свернул у таверны Хорнс в Кеннингтоне, чтобы продолжить долгий путь по Брикстон Хилл, мимо новых домов в Стретэме, вниз и в обход общественного парка до Норбери.

Они с Кроссом были не единственными скорбящими в часовне. Австралийка присутствовала там из сочувствия к путешествовавшей с ней туристке, которая так глупо лишилась своего отпуска. Ее сопровождала американка, которая хоть и была совершенно незнакома с Нелл, но хотела почтить память своей соотечественницы, а также понаблюдать за английской церемонией.

Фом ощутил необычайно сильную реакцию на это печальное событие. Когда короткая, драматичная служба подошла к концу, и гроб с телом скрылся из поля его зрения, он внезапно ясно увидел Нелл — ее сияющее лицо.

Когда он думал об их недолгой встрече в отеле «Савой», ему не давало покоя неясное воспоминание, которое досаждало ему, как прикосновение волос к щеке. В отличие от идеального свидетеля по делу об убийстве, он не мог отчетливо вспомнить все, что тогда было сказано. И все же он смутно осознавал некое несоответствие — само по себе незначительное, — которое могло стать значимым, будучи связанным с другой позабытой мелочью.

У него было такое чувство, будто Нелл пытается напомнить ему слова, сказанные ею в отеле «Савой», и утверждает — казалось ему — что осмысление этих слов даст ему ключ к раскрытию тайны Эвелин Кросс.

Глава XI. Утечка информации

В то время как агенты Фома преследовали неуловимых блондинок в западной части страны, трагические события медленно надвигались на квартиру Рафаэля Кросса…

Очевидно, интуиция не предостерегла его об их приближении. Казалось, он полностью отошел от шока, вызванного смертью Нелл Гейнор, а также стоически смирился с длительным отсутствием своей дочери. Впрочем, хотя создавалось впечатление, что он пребывает в отличном расположении духа, это не ввело в заблуждение проницательную Беатрис.

— В сердце у него уныние и страдание… и вокруг себя он распространяет уныние и страдание, — говорила она Виоле. — Я чувствую это всякий раз, когда он находится рядом. Вы заметили, что он смеется, но смех не отражается в его глазах? Не думаю, что он хоть на минуту забывает о случившемся.

— Значит, он умело притворяется, — признала Виола.

Как бы в подтверждение ее комплимента Кросс снова продемонстрировал свой несгибаемый дух, решив устроить небольшую вечеринку в своей квартире, оставшейся без хозяйки. Впрочем, его гостеприимство было не совсем добровольным, а было вызвано тем, что миссис Стерлинг выразила желание увидеть его жилище.

— Мне интересна обстановка в которой живут люди, которые мне нравятся, — сказала она.

— Мои апартаменты очень просты по сравнению с вашими, — предупредил ее Кросс. — Всего лишь комнаты с обслуживанием. Я хотел найти просто какое-нибудь спокойное место, где я мог бы расслабиться, и куда Эвелин могла бы пригласить своих друзей выпить.

— Но я хотела бы увидеть как вы живете.

— Сочту за честь. Скажем, завтра вечером?

Виола была сильно раздосадована тем, что ее принудили участвовать в этих смотринах. В подобных случаях выхода в общество — когда Беатрис сопровождали родители — девушке ​​не требовалась официальная защита, поэтому и Виола, и детективы освобождались от своих обязанностей.